Михаил Делягин
Фото Reuters
Развертывающийся сейчас кризис уже показал: несмотря на все разговоры о диверсификации, важнейшей для России отраслью экономики остается нефтяная промышленность. Она объединяет частные и государственные компании, что является идеальным для понимания сравнительной эффективности частного и государственного секторов. Сравним две крупнейшие компании: государственную «Роснефть» и частный ЛУКОЙЛ. Выбор для сравнения последнего вызван не только масштабом операций, но и личностью руководителя и ключевого владельца Вагита Алекперова, в прошлом замминистра нефти и газа СССР: это выдающийся лидер и специалист, обладающий непререкаемым авторитетом, один из символов всего российского ТЭКа, к которому неприменимы дежурные спекуляции о «назначенных олигархах» и «приватизаторах».
Объем добычи нефти у «Роснефти» вдвое выше, переработки – более чем на треть, но главное – качественные показатели.
Важнейший, производительность труда, у «Роснефти» выше в 7,3 раза: в третьем квартале прошлого года он составлял 809,5 против 111,5 тыс. руб. на человека. Конечно, это может быть вызвано более удобными месторождениями нефти, да вот незадача – представители ЛУКОЙЛа, насколько можно судить, говорят об операционной себестоимости добычи нефти в 2015 году в 4 долл./барр., в то время как представители «Роснефти» называют 5 долл./барр. Таким образом, дело, по-видимому, все же не в самих месторождениях, а в организации их использования.
Существенно, что «Роснефть» наращивает усилия в освоении новых районов добычи в нашей стране, а ЛУКОЙЛ, только что списав в убытки расходы на проекты в Африке, Казахстане и некоторых других регионах мира, рвется в представляющийся весьма сомнительным проект «Западная Курна-2» в Ираке, ради которого государство простило Ираку огромные долги.
Инвестиции «Роснефти» в геологоразведку в разы превышают аналогичные вложения ЛУКОЙЛа, так что немудрено, что коэффициент замещения запасов (по классификации SEC) у «Роснефти» составляет 154% против 121%. Однако, несмотря на рост данного коэффициента, удельные капитальные затраты по разведке и добыче на баррель нефтяного эквивалента у «Роснефти» почти в 2,5 раза меньше (5,3 долл./б.н.э. против 13,4 долл./б.н.э. у ЛУКОЙЛа).
Средний дебит у «Роснефти» более чем в полтора раза выше, чем у ЛУКОЙЛа – 13,6 против 8,77 т нефти в сутки, а межремонтный период составляет 681 против 576 суток.
Кроме того, «Роснефть» обеспечивает пятую часть доходов бюджета. Налоговая нагрузка компании составляет 62% от выручки, в то время как у ЛУКОЙЛа – 51%.
Прибыль до уплаты процентов, налога на прибыль и амортизации (EBITDA) «Роснефти» на баррель добычи снизилась в 4-м квартале 2014 года всего на 46% к предыдущему кварталу, в то время как аналогичный показатель ЛУКОЙЛа снизился на 61%. Также следует обратить внимание на рост себестоимости добычи (на б.н.э.) на 8% в рублях в 4-м квартале по сравнению с предыдущим кварталом. За этот же период операционные расходы ЛУКОЙЛа в разведке и добыче увеличились на 16%.
Несмотря на высокую среднегодовую цену нефти в 2014 году, чистая прибыль ЛУКОЙЛа упала почти на 40% – с 7,8 до 4,75 млрд долл., хотя выручка выросла по сравнению с 2013 годом. А в 4-м квартале компания и вовсе получила чистый убыток в 1 млрд долл., хотя не подпадала под международные санкции. А в офшоры в том же 2014 году она вывела в качестве дивидендов и других выплат, по оценкам, около 5 млрд долл.
На этом фоне резко растут дивиденды: 60% прибыли пойдет на выплату дивидендов, причем не в рублях, а в долларах (в 2013 году дивиденды составили 36,5% прибыли, что также является экстремально высоким уровнем). Поскольку основные акционеры компании, насколько можно судить, ее менеджеры, это выплаты в значительной степени самим себе.
Таким образом, средства идут не столько в модернизацию производства (инвестиционные программы резко сокращаются) и повышение эффективности, сколько, по сути дела, на увеличение состояния ее владельцев.
По мнению многих наблюдателей, это зримо напоминает предпродажную подготовку. В самом деле: раз бизнес существует для личного обогащения, а не для решения общественных задач (что естественно для частной собственности), при наступлении трудных времен наиболее логично не бороться за его будущее, а просто сбыть его с рук, чтобы наслаждаться богатством и отдыхом.
В такой позиции нет ничего предосудительного, и для частного бизнеса она естественна, но смертельно опасна для общества, если реализуется в отношении ключевых секторов экономики.
Поэтому, когда дела идут сами собой, право собственности не имеет значения.
А вот когда на повестку дня встает вопрос о будущем общества, секторы, определяющие это будущее, должны принадлежать ему в лице государства и служить ему, а не чьей-то частной корысти, пусть и высокоэффективной.
