Светлана Гамзаева
Фото Reuters
Сейчас по всей стране «проводятся меры по усилению безопасности» в школах. После того как 15-летний московский школьник Сергей Гордеев убил своего учителя географии, застрелил еще и полицейского, тяжело ранил другого, после того как, вооруженный двумя стволами, пронесенными в школу под маминой шубой, он держал в заложниках весь свой 10-й класс – после этого Министерство образования и науки решило выработать новые меры повышения безопасности в образовательных учреждениях. И по всей стране сразу же начались акции по повышению этой самой безопасности.
Но, может быть, настоящим повышением безопасности в школах и в обществе была бы совсем другая мера. Возвращение в образовательную программу качественного преподавания литературы. Потому что литература – это единственный урок, способный научить, что такое боль другого человека и что такое твоя собственная душевная боль, что такое смерть и что такое и жизнь тоже.
Не случайно подросток, оказавшийся террористом на удивление всей школы № 263, шел с оружием на урок литературы, а на географию попал случайно. Он просто опоздал. «Я хотел вам доказать, что вы не правы», – скажет он уже после преступления своей учительнице литературы Татьяне Бабкиной. Попросит следователей вызвать ее на допрос, а еще – чаю и печенья. И сообщит ей, что хотел именно ей показать: зла в этом мире на самом деле больше, чем добра.
Учительница теперь вспоминает, что о добре и зле они с Сергеем много спорили. Возможно, если бы в российских школах урок литературы преподавался не два раза в неделю, а пять, как раньше, эти разговоры получили бы развитие и помогли бы избежать трагедии.
Уроки литературы ведь особенные. Там говорят о том, о чем не в каждой семье говорят на кухне. О ценности личности. О страхе смерти и неотвратимости ее. О том, кто ты сам. И кто – другие. Есть ли смысл жизни и каким он может быть.
Но вряд ли можно полноценно поговорить обо всем этом в рамках нынешней школьной программы. Так – пробежаться. Поверхностность – вообще стиль современной жизни.
Гордеев – ученик 10-го класса. В этом классе (кажется, именно в третьей четверти) традиционно проходят Достоевского. Читают «Преступление и наказание». Примеряют на себя этот соблазнительный костюм: «Кто я, тварь дрожащая или...». Пробуют на себе ненависть и отчаяние Раскольникова и страх наказания. Осознание ответственности и раскаяние на себе пробуют тоже. Если, конечно, уроки литературы проходят полноценно.
Но как можно полноценно, если часы сокращены, а сам предмет не включен в перечень обязательных? Так и получилось, что одинцовский школьник проходит теперь урок Достоевского вживую, наверняка не читав, расстреливая людей и ломая свою судьбу.
Сергей убил учителя географии повторным выстрелом, в голову. Его одноклассники закричали: «Ты с ума сошел?» А он ответил, что боится смерти и хотел узнать, что такое смерть.
Узнать, что такое смерть, можно тоже из уроков литературы. Например, изучая «Войну и мир» Толстого. Прочитав и обсудив, как умирал Болконский. Ведь когда читаешь художественную литературу, ты не просто что-то там такое умное узнаешь, ты идентифицируешься с героем, переживаешь, как он, и умираешь вместе с ним тоже. И даже если ты сам переполнен отчаянием, благодаря героям книг ты можешь понять, что не одинок. Прочитать и разделить с ними то, что казалось невыносимым. Если, конечно, именно читаешь. А научить читать (тех, кто не освоил это искусство раньше) как раз и призваны уроки литературы.
Конечно, педагоги бывают разными. У иных уроки могут быть скучными и назидательными, вызывать отвращение или злость. Учителя могут быть занудами и профанами (то есть теми, кто не имеет доступа к священному). Но все-таки до недавнего времени в нашей стране существовала традиция качественного преподавания литературы. Наверное, потому, что сама по себе русская литература качественная и ее сложно преподавать иначе. И потому что во времена несвободы она давала, наоборот, возможность свободы глотнуть. Ну и наконец (что, может быть, важнее всего), потому что читать хорошие книги просто интересно, это настоящий драйв и это способ узнать себя и мир глубоко и честно.
Теперь эта традиция разрушается. Сейчас в школах даже и сочинений не пишут. «Главное, чтобы в эссе не было своих мыслей, за это снизят баллы», – объясняла мне на днях знакомая отличница, одиннадцатиклассница, готовящаяся к ЕГЭ. Так наши дети рискуют остаться одинокими со своим мыслями. А некоторые – и ими заболеть. И даже зарядить своей ненавистью отцовскую винтовку.
Учительница Сергея еще вспомнила, что он не верил в милосердие. А когда проходили «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова и говорили, что Гриша Добросклонов нашел цель своей жизни в служении людям и Родине, Гордеев сказал, что это чушь.
Возможно, им просто не хватало времени, чтобы договорить. И договориться. Урезанная программа.
Так что в тот день Гордеев опоздал на урок, который учит рефлексии и эмпатии. Увидеть себя со стороны. Найти в себе другого. Понять, что окружающий мир – это и ты сам тоже. Научиться переживать и меняться. И познать милосердие в том числе.
Урок, который стоит вернуть в школы в полноценном виде. Чтобы дети познавали суть преступления и наказания в виде метафор, а не буквально, стреляя учителю в живот и голову.
