Кремль вернулся в Дагестан ради Олимпиады

Список на центральной базе 

На прошлой неделе Абдулатипов во второй раз с начала года указал на наличие некоего списка лиц, «не совсем ладивших с законом». Три месяца назад в СМИ просочилась информация, что в этом «документе действия» находятся примерно 26 из 52 глав муниципалитетов. Кого нет в списке – так это лиц, относящихся к силовикам и охранителям. Это, надо полагать, вызвано тем, что люди в форме имеют доступ к оперативной информации, то есть могут воспрепятствовать расследованию преступлений в высших эшелонах дагестанской власти. Поэтому задачу зачистки местных элит полностью взяла на себя Москва, в портфеле которой и находится названный список преступивших закон. 

Логика действий «санитаров» в лице прежде всего СКР и ФСБ говорит о том, что действия по наведению порядка в Дагестане, равно как и по реформированию административной системы, регулируются из единого центра. Еще в начале года в Дагестан съехался и работает на постоянной основе десант из оперативных работников различных правоохранительных ведомств в количестве не менее 200 человек. Вместе с ними на базе ФСБ РФ по Дагестану, расположенной на берегу моря, между Махачкалой и Каспийском, находится группа экспертов различного профиля, вырабатывающих тактику действий для руководства республики в соответствии с установками и циркулярами Совета безопасности и администрации президента России. 

Стержневым элементом этой стратегии – и действия силовиков это подтверждают – является в конечном итоге обеспечение безопасности Олимпийских игр. Накануне их проведения Кремль убедился в том, что борьба с проявлениями терроризма, то есть уничтожение экстремистов и пособников, не приводит к искоренению самого терроризма. Гарантированно исключить возможные эксцессы в виде терактов и громких убийств попросту невозможно. Борьба бессмысленна потому, что в Дагестане в одном клубке – чиновники, высокопоставленные полицейские и боевики. Значит, нужно исключить причины тяжких преступлений, способных дискредитировать Олимпиаду и привести к отказу ряда стран от участия в ней из соображений безопасности. Бороться с терроризмом оказалось невозможным, не распутав этот клубок. Тем более что под удар часто попадали следователи, ориентированные на борьбу с экстремизмом.
Кремль пришел к очевидному выводу: отстрел боевиков не приводит к нужному результату, когда они финансируются бизнесом, чиновниками и высокопоставленными полицейскими и когда они же обеспечивают «лесным» прикрытие и защиту. Стало быть, нужен системный подход – уничтожение подполья с зачисткой всей ее подпитывающей инфраструктуры.
Клан полицейских и боевиков 

Анализ причин терроризма на Кавказе, даже если не вдаваться в их длинный перечень (начинаются они прежде всего с социального и протестного факторов), приводит к банальному выводу – боевики прикармливаются из местных источников. Ликвидация данного канала, вернее  каналов, и приводит в конечном итоге к мысли о необходимости масштабной зачистки местной власти, начиная прежде всего с тех, кто имеет прямое или косвенное отношение к финансированию боевиков или пользуется их услугами в борьбе за власть и ресурсы.
Важно отметить, что дагестанский бизнес оказался в ситуации, когда его сверху общипывала власть, а снизу рэкетировали боевики, вынуждая выплачивать отступные «на джихад». Под защитой полицейских и боевиков вольготно себя чувствовал только бизнес самих чиновников – по большей части он находится в тени. Достаточно сказать, что при одинаковом товарообороте со Ставропольским краем в Дагестане собирают налогов в девять раз меньше. Их не платит не только олигархический бизнес (обычно самый крупный, прибыльный и ликвидный), но даже муниципалитеты. 

 
Как отметил на недавнем совещании в Буйнакске Абдулатипов, из 52 муниципальных образований Дагестана налоги платят только 27. Те, кто не платят, имеют, как правило, непосредственное отношение или к боевикам, или к силовикам. Или к обоим, что и позволяет бизнесменам игнорировать требования фискальных органов и даже руководства республики.
В апреле с.г. в Дагестане была изобличена так называемая банда прокуроров, в которую входили глава столичного ГОВД, помощник прокурора Кизляра, следователи, работники прокуратуры, руководители Махачкалы и Каспийска. На их счету – устранения в основном своих же коллег, наступавших им на пятки при расследовании убийств, отслеживанию наркотрафика, полностью контролируемого полицейскими и прокурорами. Именно устойчивые связи с этой бандой, расстрелявшей в декабре 2011 года и.о. руководителя следственного отдела СКР по Советскому району Махачкалы Арсена Гаджибекова (один из 12 сотрудников СКР, погибших при исполнении), инкриминируется арестованному Саиду Амирову. 

Показания на сопричастность мэра к гибели Гаджибекова дал раненный в ходе задержания лидер махачкалинской диверсионно-террористической группы Сиражудин Гучучалиев. До этого республика полнилась слухами о связи Амирова с наиболее влиятельным из боевиков – уничтоженным в марте лидером так называемой гимринской группы Ибрагимом Гаджидадаевым. В его послужном списке, в частности, устранение в 2009 году главы МВД Дагестана Адильгерея Магомедтагирова, считающегося политическим противником мэра Махачкалы, в том числе в будущей борьбе за пост президента Дагестана. Однако Гаджидадаев был недоступен для следствия, хотя свободно перемещался по Махачкале и квартировался в доме местного известного политика. 

Каким бы ни был результат следствия и суда над Амировым, в политику он не вернется. Сразу же вслед за ним были арестованы за различные махинации главы трех муниципалитетов – Каспийска, Каякентского и Табасаранского районов. Глава последнего был задержан при попытке бегства в Азербайджан. 

 
В ходе прямого эфира по местному телевидению Абдулатипов заметил, что следующим «в очереди на абортирование» стоит глава Казбековского района Абдула Махачев, родной брат бывшего главы Кизилюртовского района Гаджи Махачева. Предполагается, что далее своих постов могут лишиться руководители Кизлярского, Карабудахкентского, Дахадаевского и других районов, где не утихали коррупционные скандалы, была отмечена причастность руководства к тяжким преступлениям, а степень террористической активности была наиболее высокой.
Более чем вероятны отставки некоторых уже назначенных главой региона министров: одни не справляются с новыми требованиями и, как заметил Абдулатипов, «не успевают за президентом», другие оказались замечены в связях с боевиками. Некоторые министры вели, в частности, поддерживали связь с боевиками во время проведения контртеррористической операции в отношении Ибрагима Гаджидадаева. 

Откуда ноги растут 

Подобные обстоятельства усугубляют кадровый голод новой власти. Мало того что Абдулатипов, не будучи вовлеченным в дагестанские процессы последних 20 лет, был равноудален от основных кланов – он еще и привел в Дагестан в начале года всего несколько своих сторонников. То есть доверенных людей как не было, так и нет. 

Патовая ситуация в Дагестане складывалась последнюю четверть века: разбираясь с общероссийскими процессами, федеральный Центр фактически ушел из Дагестана. Регион был предоставлен самому себе. В республике Россия присутствовала только в виде трансфертов и субсидий, подкрепленных штыками военных. Первый глава Госсовета Дагестана Магомедали Магомедов и Саид Амиров стояли у истоков формирования нынешней кланово-коррупционной системы, которая позволила выстоять Дагестану в период двух войн в Чечне, транспортной блокады, захвата Дома правительства в мае 1998 года, вторжения боевиков Басаева и Хаттаба в августе 1999 года, бурной деятельности национальных движений…

 
Путин клану не указ? 

Однако с приходом Владимира Путина ситуация стала меняться. Было унифицировано законодательство. Укреплена вертикаль власти. Армия и спецподразделения на Северном Кавказе стали профессиональнее. Практически полностью были перекрыты каналы внешнего финансирования подполья. Агентурная сеть, разрушенная при первом президенте Борисе Ельцине, была не только восстановлена, но и многократно усилена и увеличена примерно до 25 тыс. человек. Сообщать о преступлениях против государства и о проявлениях терроризма обязали агентов всех министерств и ведомств, представителей власти всех уровней и даже руководителей средних и крупных частных предприятий. 

 
Несмотря на эти перемены, ситуацию в регионе не удавалось стабилизировать: в борьбе за власть и ресурсы чиновники оказались заинтересованы в наличии боевиков и «своих» полицейских. Услугами обеих силовых групп – легальной и подпольной – они активно пользовались, укрепляя собственную клановую структуру. 

Уход Амирова символизировал собой не только отдельно взятую победу над группами боевиков (группа Гаджидадаева, Гучучалиева) и ОПГ («банда прокуроров»), но и начало слома старой системы власти и управления в Дагестане. Поддержка Кремлем Абдулатипова и карт-бланш, данный ему федеральным Центром, превратили главу региона в политического тяжеловеса, влияние которого сравнимо с влиянием первых секретарей обкомов партии в советское время. Как говорят в Дагестане, сегодня в республике нет ни одного политика, который мог бы сказать «нет» Абдулатипову. И все благодаря политической воле и заинтересованности Москвы в реальных переменах в Дагестане. 

Данное обстоятельство полностью меняет то, что называют раскладом сил в самом южном субъекте страны. В центре стоит Абдулатипов, а вокруг него – растерянные главы муниципалитетов. Среди них выделяются наиболее сильные, возглавляющие два самых крупных (после Махачкалы) муниципалитета, – глава Дербента Имам Яралиев и глава Хасавюрта Сагидпаша Умаханов. В этом ряду и олимпийский чемпион Сиднея, глава Пенсионного фонда Дагестана Сайгид Муртузалиев. Накануне чистки подал в отставку и пропал из публичной сферы врио главы Кизилюртовского района  Гаджи Махачев. Его уход был столь же неожиданным, как и приход на эту должность за день до отставки Магомедсалама Магомедова в середине января с.г. До этого Махачев возглавлял постпредство Дагестана при президенте РФ. 

Кремль как тень отца Гамлета 

Абдулатипов уже превратился в весьма влиятельную фигуру, за спиной которого, как тень отца Гамлета, вырисовываются контуры Кремля. Фактически Рамазан Гаджимурадович обеспечивает политико-административное сопровождение нынешним переменам. 

Даже финансовое оздоровление в республике федеральный Центр взвалил на свои плечи. За последние годы республика превратилась во всероссийскую «прачечную по отмыву наличности»: более 200 кг наличности ежедневно перевозилось самолетами из Москвы в Дагестан. Республика некоторое время занимала третье место после Москвы и Питера по количеству банков – 34 кредитных учреждения. В конце прошлого года обанкротились четыре банка, наиболее крупный из них – Экспресс-банк. В настоящее время банков осталось 25, но предполагается, что в конечном итоге их будет всего пять-шесть. На днях ушел со своего поста глава Центробанка РФ по Дагестану Сиражудин Ильясов. Для руководства отделением Центробанка москвичи сформировали специальную группу, в которую входит только один местный дагестанец-инспектор.
8 сентября с.г. Рамазан Абдулатипов, судя по всему, решением Народного собрания Дагестана будет избавлен от приставки «врио» и станет третьим президентом республики. Прошедшие с момента его прихода на малую родину четыре месяца, по его же словам, потрачены на изучение ситуации. «Дагестан кормили, но не лечили, и раковые опухоли разошлись по всему телу, проникли во все сферы, – образно заметил Абдулатипов. – Единственное, что удалось сделать за это время, – укрепить доверие к власти. Слишком запущенными оказались практически все направления и сферы в Дагестане, точек роста не было ни в одной области».
Такая ситуация пока не позволяет республике выработать четкую экономическую политику, и кабинет министров ограничивается реализацией нескольких инвестиционных проектов. Предстоит серьезный аудит и мониторинг. Дагестан по-прежнему нуждается в детальном изучении, что позволит выработать соответствующую программу его развития.
Абдулатипову и Кремлю в скором времени предстоит решать и куда более сложную задачу. Началась зачистка республики от лиц, имеющих прямое или косвенное отношение к подполью и криминалитету, а также устранение влиятельных коррупционеров, способствующих росту недовольства населения, социального протеста, что, как правило, и  подталкивает молодежь к уходу в «лес». Таким образом, на повестке дня должен стоять вопрос о смене самой системы управления в республике. В противном случае Москва столкнется с тем, что старую систему, строительству которой она парадоксальным образом способствовала своим невмешательством последние 20 лет, оседлают новые люди. И после Олимпиады страна снова увидит старый беспокойный Дагестан.