Павел Руднев В Петербурге Александринский, Михайловский, Мариинский и Большой драматический театры претендуют на звание культурных центров города. Но соревнование за зрителя, которое вели театры в прошлом веке, в нынешнем перешло в борьбу за финансирование.
Несмотря на выросшие в разы цены на билеты, ни один из классических репертуарных петербургских театров не может считаться успешным бизнес-проектом. Расходы все равно превышают доходы. И, несмотря на трудности существования в рамках бюджетного законодательства, театры предпочитают творческой и материальной свободе гарантированные казенные средства.
Пожалуй, только «Мюзик-холл» сегодня целенаправленно стремится к некоторой самостоятельности. Но классическим репертуарным театром его не назовешь – скорее это площадка, которую театр использует и для собственных постановок, и для сдачи в аренду. Да и от бюджетного финансирования он все равно не отказывается. Даже с учетом доходов от коммерческой деятельности выручки все равно не хватает для содержания здания, новых постановок и выплаты зарплат сотрудникам.
Зависимость от средств бюджета провоцирует другую зависимость – политическую. Руководители и творческие работники театров в разговорах с журналистами рассыпаются благодарностями в адрес культурного руководства города и губернатора Валентины Матвиенко, которая, по их мнению, и выбивает театрам достойное финансирование. И когда городская власть выступает с политическим призывом – театры берут под козырек.
Так, перед последними президентскими выборами Валентина Матвиенко организовала Объединенный пленум творческой интеллигенции, основной целью которого было голосование за обращение к петербуржцам. На этом пленуме директора театров, актеры и режиссеры в едином порыве призвали петербуржцев голосовать за «стабильность и преемственность курса», которые сконцентрированы в одном всем известном кандидате.
Политическая свобода вытекает из материальной независимости. Но так как театр коммерческого интереса не представляет, бизнес пока им заниматься не хочет. Исключением стал Михайловский театр, который взял под опеку бизнесмен Владимир Кехман. Впрочем, от этого симбиоза пока больше скандалов и конфликтов, чем видимой пользы. Коллектив театра, почувствовав вмешательство бизнеса в творческий процесс, несет потери. Совсем недавно коллектив покинула народная артистка СССР Елена Образцова. А зарплаты сотрудников, по имеющимся данным, остаются на весьма низком уровне – ведущий мастер сцены, например, получает в Михайловском около 17 тыс. руб.
Реформы, которыми живет театральная Москва и в некоторой степени региональная Россия, словно бы город обходят по касательной. На фоне пиршественно-театральной Москвы с ее шумными фестивалями, грантовым финансированием, личным вкладом властей в театральное строительство театральная карта Санкт-Петербурга малособытийна, сосредоточена вокруг минимума театров-ньюсмейкеров.
Наиболее успешный менеджерский проект – Александринский театр – статусный театр федерального подчинения, который возглавил несколько лет назад Валерий Фокин, режиссер с авангардным проектным мышлением. Частью театральной элиты Санкт-Петербурга Александринский театр в своем обновленном формате попросту игнорируется, а, скажем, восторженную театральную прессу театр получает больше от московской критики.
До прихода Фокина Александринский театр переживал серьезнейший кризис: что делать, как жить традиционному, академическому искусству во времена театральной и социальной встряски. Фокин пришел в петербургский Александринский театр, как и Всеволод Мейерхольд пришел туда же в 1908 году, с изрядной долей художественного радикализма. Академия требовала перемен. Валерий Фокин совершил очень деликатную революцию в Александринском театре. Эту революцию можно было бы назвать «новым академизмом» – попыткой понять, каким может быть бытование классического театра, когда эпоха отчаянно сопротивляется любому традиционному укладу. К числу приоритетных перемен в Александринском театре можно причислить и приход в театр в качества «начальника по эксперименту» режиссера Андрея Могучего, и коллекционирование труппы, в среде которой появилась талантливая молодежь, и потрясающая научная работа.
Стабилен, заметен Малый драматический театр Льва Додина – театр, вошедший в число культурных легенд Санкт-Петербурга. Додин наследует традицию монологического театра Георгия Товстоногова, бывшего в театральном Ленинграде фигурой единовластной и бесспорной, как бы довлеющей над городом.
Два относительно небольших театра в последние годы несколько выделились, стали звучать ярко, событийно – это интересный управленческий эксперимент театра «Приют комедианта», где директор Виктор Минков фактически превратил свою вотчину в свободную площадку, проводя собственные фестивали. Второй случай – Театр сатиры на Васильевском острове, который власти позволили возглавить варягу – известному польскому режиссеру и менеджеру Анджею Бубеню. Театр моментально стал ставить европейскую модную драматургию, современную пьесу.
Другим центром является «Балтийский дом» с его обширной фестивальной программой. Некоторое время назад театр попытался перевести артистов на контрактную систему и стать открытой площадкой, но наткнулся на отчаянное сопротивление труппы и общественности. И, как говорится, вернулся восвояси.
В остальном же театральный Петербург остается местом, весьма далеким от театральных реформ и новаций. В городе отсутствуют полноценные свободные площадки, которые раскрепостили и серьезно преобразовали театральную карту в Москве. Но самой болевой точкой петербургского театра сегодня стал режиссерский цех. Город теряет собственных режиссеров, не создавая для них вакансий в государственных театрах. Одна из самых болезненных потерь – это фактический отъезд в Москву Юрия Бутусова, который не нашел в Санкт-Петербурге возможностей делать собственный театр, но стал в Москве фигурой первой величины. Для петербургских театров характерна консервация в прямом и переносном значениях слова.
У города есть целая группа режиссеров, которые числятся петербуржскими только формально. Самое важное упущение театрального Петербурга – судьба режиссера Льва Эренбурга и его частного Небольшого драматического театра. Его спектакли собрали коллекцию престижных наград, в их числе – «Золотая маска» за «Грозу». Лев Эренбург и его труппа живут как театр-бомж – без собственной площадки, даже без минимального финансирования. В то время как есть театры в культурной столице России, о существовании которых знает только справочник «Весь Петербург».
