Владимир Мухин Вслед за Минобороны РФ основные итоги по чрезвычайным происшествиям и преступлениям в 2007 году на прошлой неделе подвела Главная военная прокуратура (ГВП). И хотя статистика ГВП и военного ведомства в целом совпадает, именно цифры стали главной интригой в выступлении на состоявшейся в четверг расширенной коллегии ГВП заместителя генерального прокурора – главного военного прокурора Сергея Фридинского.
Говоря от итогах работы военных прокуратур и констатируя общее снижение в 2007 году уровня преступности в ВС РФ более чем на 20%, а за январь 2008 года даже на 30–40% (по сравнению с аналогичным периодом прошлого года), Сергей Фридинский усомнился в достоверности такой статистики. «Не может быть такого снижения в такие короткие сроки. Мне сдается, что там другие процессы. Задачу по выявлению преступности никто не снимал», – предупредил он, приказав подчиненным военным прокурорам «в I квартале текущего года проверить все воинские части, в которых в прошлом году были учтены преступления, на предмет их сокрытия. В первую очередь неблагополучные части. И к 15 апреля прокурорам округов отдельными докладными записками доложить о результатах этой работы».
Конечно, выявить объективную картину и наказать виновных в сокрытии преступлений – одна из главных целей военной прокуратуры. Однако обращает на себя внимание то, что «виновник» неадекватной армейской статистики уже найден. По словам Фридинского, уголовных дел в отношении военнослужащих стало возбуждаться меньше после создания военно-следственных отделов Следственного комитета при прокуратуре. По данным ГВП, якобы «следователи отказывают в возбуждении дел в погоне за красивой статистикой, а иногда и по более материальным причинам». Предстоящие проверки должны выявить, насколько справедливы были эти отказы.
Между тем общеизвестно, что особенно часто сокрытие преступлений и ЧП происходит на уровне воинских частей и подразделений. И вполне логично было бы проверить именно эти структуры. То есть необходимо проинспектировать все войска, а не только те части, в которых работали военные следователи. Но в армии и на флоте служат более миллиона военнослужащих. При всем желании военные прокуроры до 15 апреля их досконально не проверят. А вот разобраться с делами в подведомственных следственных отделах, видимо, не очень сложно и, самое главное, политически значимо.
Разделение функций следствия и, собственно, надзора за ним – общепризнанная мировая практика. Однако в России этот процесс только начинается и проходит не слишком гладко. Между Генеральной прокуратурой и Следственным комитетом при Генпрокуратуре (СКП) за несколько месяцев деятельности последнего неоднократно возникали трения. В конце прошлого года Генпрокуратура, как сообщали СМИ, проводила проверку СКП. И вот теперь это делает Главная военная прокуратура. Для этого в ГВП даже создан новый отдел, который специально будет заниматься расследованием коррупционных дел. По словам Фридинского, в этот орган отобраны лучшие кадры.
Казалось бы, в том, что ГВП формирует новые контрольные структуры, нет ничего необычного. Изменяется характер правонарушений, все больше среди преступников значится офицеров и генералов. В основном их сажают за воровство, взятки, коррупцию. (В общей сложности за прошлый год к уголовной ответственности были привлечены 244 командира воинских частей. Из них – 180 полковников и 16 генералов.) Этим фактом в ГВП и объясняют создание новой структуры. Но, с другой стороны, в 2007 году ГВП в связи с формированием следственных отделов потеряла часть своих полномочий. Надзирать, конечно же, гораздо легче и менее затратно, чем расследовать преступления. И здесь впору говорить о сокращении численности сотрудников военных прокуратур. Однако по закону Паркинсона ГВП как госструктура формирует почему-то новые контролирующие подструктуры.
Одно время шел разговор о девоенизации органов военной юстиции. Военные суды к этому процессу уже приступили. Между тем, как заявил «НГ» начальник пресс-службы ГВП РФ Михаил Яненко, в ведомстве пока этого делать не планируют.
Дарья Гармоненко