Милрад Фатуллаев Досрочная отставка в прошедшую пятницу главы Кабардино-Балкарии (КБР) Валерия Кокова стала очередной в начавшемся с начала года процессе обновления региональных элит на Северном Кавказе. Вместе с тем смена первых лиц в национальных республиках еще раз подтверждает наметившуюся тенденцию по передаче власти преемникам, сохранению старых команд у власти и олицетворяемых ими этнофинансовых кланов. За исключением Адыгеи, во всех южных субъектах рычаги управления сохранены за старыми командами (Дагестан, Карачаево-Черкесия, Ингушетия) или переданы доверенным лицам из ближайшего окружения экс-лидеров (Северная Осетия и Чечня).
По мнению наблюдателей, КБР не станет исключением. И.о. президента республики стал премьер-министр правительства КБР Геннадий Губин. Однако, как заявил «НГ» сотрудник Института гуманитарных исследований Руслан Камоев, «уже через месяц в парламент республики будет представлена кандидатура нового руководителя. Им, вероятнее всего, станет заместитель председателя комитета Госдумы РФ по бюджету и налогам Арсен Каноков. На его стороне молодость и имидж успешного предпринимателя – владельца московского холдинга «Синдико». В политическом плане Каноков близок партии власти. К тому же он известен в республике».
Главное преимущество кандидата перед, например, давним оппонентом власти – московским адвокатом Альбертом Каджаровым в том, что Каноков также считается членом команды Кокова. Окружение экс-президента станет его будущей командой. Нальчик, таким образом, оградит себя от болезненной перспективы радикальных кадровых перестановок, передела собственности и финансовых потоков. Ничего не изменится и в раскладе основных этнополитических сил КБР.
По мнению политолога Арсена Мерзоева, несмотря на то что на выборах президента КБР в 2001 году Альберт Каджаров занял только третье место, набрав всего лишь 1,8% голосов (сказался административный ресурс Кокова), и у него нет собственной команды, не говоря уж о лоббистах в администрации полпреда президента в ЮФО Дмитрия Козака, в его поддержку высказывается часть официального духовенства. Религиозные деятели так и не смогли наладить конструктивные отношения с властью, особенно с правоохранительными органами. Эти отношения, по словам муфтия республики Анаса Пшехачева, дошли до «лично-неприязненных».
По сложившейся негласной традиции в национальных республиках первые должности занимают представители наиболее крупных титульных народов. Поэтому неудивительно, что все кандидаты на должность президента КБР рассматриваются из числа этнических кабардинцев. Их в республике – 46% против балкарцев с их 10%.
«Как ни странно, именно по этой причине, то есть в стремлении привести к власти кабардинца, не состоящего в партии власти, могут быть заинтересованы балкарские политики, – полагает Мурад Мешхоев. – В этом второй титульный народ видит возможность изменить национальную политику, проводимую в республике последние годы. Больше десяти лет они безуспешно настаивают на проведении сбалансированной кадровой политики, возвращении этнических территорий, утерянных после депортации 1944 года в Казахстан, требуют воссоздания Балкарской республики в составе Ставропольского края и отказа от реализации закона об административной реформе. В такой ситуации этнические организации балкарцев могут поддержать того кандидата, который пообещает максимально учесть их насущные проблемы».
Решить эти вопросы или хотя бы снять с них остроту Коков не успел. Административная реформа была заморожена на неопределенное время после многомесячных акций протеста балкарцев. Религиозный экстремизм продолжает набирать силу, ставя под сомнение имидж республики как наиболее благополучной в регионе. Показатели экономического развития, по данным Счетной палаты России, за последние два года (период болезни президента) ухудшились, а долги республики почти в два раза превысили ее бюджет. Социальный кризис дополнился слабой управляемостью республиканскими властями ситуацией в ряде балкарских районов. Нальчик вынужден был пойти на нарушение федерального законодательства, учредив должности постоянных представителей президента КБР в районах. Теперь проблему двоевластия на местах тоже предстоит разрешать новому назначенцу.
Характер смены президентов в кавказских республиках или их сохранение в кризисных республиках (таких, как Дагестан и Карачаево-Черкесия) идут вразрез с духом и основными положениями июньского доклада Дмитрия Козака Владимиру Путину. Если ситуация в регионе названа в докладе крайне тяжелой, грозящей едва ли не распадом республик и выделением политэлит в оторванные от населения неприкасаемые касты, то, казалось бы, систему власти и методов администрирования на Кавказе следует менять. На самом же деле уходят только лидеры (не уйти они не могут), а команды и вместе с ними проштрафившийся политико-экономический менеджмент в регионах остаются неизменным. Соответственно, не приходится говорить о возможных улучшениях ситуации на Северном Кавказе даже в среднесрочной перспективе.
