Милрад Фатуллаев
Трагедия Беслана ожесточила сердца осетинских женщин, и в республике все чаще звучат требования выселить из нее всех ингушей.
Фото Reuters
В октябре исполнилось 12 лет со дня первого межнационального конфликта на территории России между ингушами и осетинами. За это время проблема Пригородного района Северной Осетии–Алании, из-за которой формально и разгорелась «четырехдневная война», так и осталась нерешенной. Было принято 160 разного рода соглашений, договоров, постановлений, но изменений почти никаких. Теперь уже, после событий в Беслане, об этом районе Северного Кавказа говорят как о новом-старом очаге нестабильности.
Недавно расформированное без объяснения причин представительство президента РФ по урегулированию осетино-ингушского конфликта так и не отчиталось о проделанной многолетней работе. Возможно, потому, что говорить об успехах не пришлось бы. Теперь здесь управляют местные и федеральные власти, военнослужащие МВД России, представители командования 58-й армии МО РФ, которые выполняют свои функции уже без прежней координации. Милиции поставлена задача – не допустить провокаций и столкновений на национальной почве.
С начала трагедии в Беслане несколько ингушей уже прошли через следственные кабинеты Владикавказа, где от них добивались признания в участии в терактах или пособничестве боевикам.
Напряжение возросло по обе стороны административной границы Ингушетии и Северной Осетии. Милиция в Осетии находится на казарменном положении.
Почти никто здесь не сомневается, что в произошедшем виновны ингуши. «По крайней мере они пришли оттуда», – кивают осетины в сторону Малгобековского района соседней республики.
«В апреле прошлого года, когда шли бои под селением Галашки, боевики Гелаева пришли из Осетии, где они в течение недели базировались у селения Тарское Пригородного района Северной Осетии, – оппонируют в Магасе. – Но ведь никто не винил осетин в этом. И боевики, напавшие на РОВД 22 июня этого года, пришли не только из Чечни, но и из Осетии».
Больше всего раздражения у осетинской милиции вызывает оказавшийся среди убитых боевиков «осетин Владимир Ходов».
В осетинском селении Эльхотово на улице Зортова, 17, несколько лет прожил будущий террорист. «В Москве говорят, что он здесь жил до теракта, но это не так, – рассказал корреспонденту «НГ» двоюродный брат Владимира Ходова Константин. – Я жил с ним в одном подъезде. Последний раз мы виделись на похоронах его брата Бориса. А через два дня он уехал обратно в Дагестан – доучиваться в медресе, обещал вернуться имамом мечети в Эльхотово».
«Нас винят в том, что мы его не арестовали, – жалуется местное начальство. – Мы же сделать это не могли. Ходова в розыск объявили в ноябре прошлого года по обвинению в групповом изнасиловании в Краснодарском крае, а он не был в Осетии уже с июня прошлого года».
В Ингушетии всерьез опасаются провокаций со стороны «заинтересованных в конфликте сил». Помощник депутата Госдумы от Ингушетии Аслан Кодзоев был удивлен, когда среди убитых «вместе с командиром Магомедом Евлоевым» назывался его двоюродный брат Изновр Кодзоев из селения Кантышево Назрановского района Ингушетии. «Он и сейчас находится в Кантышево, сидит, чай пьет, – сказал Аслан Кодзоев корреспонденту «НГ». – Откуда такая информация, никто не может сказать, но она звучит по всем каналам телевидения».
Часть ингушей вывезли свои семьи из Пригородного района в Ингушетию, к родственникам. Два десятка ингушей, устроившиеся учителями в сельских школах, почти не верят, что смогут сохранить эту единственную работу в почти стопроцентно безработном Пригородном районе. Страсти подогреваются на митингах во Владикавказе и Беслане, где родственники погибших все настойчивее требуют выселить из Осетии всех ингушей.
Несмотря на прошлогоднее указание президента РФ о необходимости окончательно урегулировать осетино-ингушский конфликт, к местам прежнего проживания за два года, по официальным данным, разрешили вернуться только 17 семьям. Часть из них выехали обратно. Для сравнения: еще два года назад в район возвращались по 2–5 тыс. ингушей.
Неудивительно, что в зоне конфликта местные власти последние годы настаивают на раздельном проживании ингушей и осетин даже в пределах одного населенного пункта «в связи с невозможностью совместного проживания двух народов». С другой стороны, желающие вернуться в свои дома ингуши опасаются, что после фактического раздельного проживания на них будет оказываться дополнительное давление, чтобы вынудить их вообще покинуть Осетию.
Трагедия в Беслане уже привела к тому, что некоторые ингуши соглашаются с давним предложением местных властей получить больший размер компенсации за разрушенное в ходе конфликта в 1992 году жилье в обмен на отказ возвращаться в места прежнего проживания. Перемещенные лица все больше убеждаются в том, что даже после возвращения в Пригородный район у них не будет налажена нормальная жизнь. Практически все ингуши на заработки выезжают в соседние регионы, часть из них в поисках работы ежедневно переезжают из Северной Осетии в Ингушетию и обратно.
В прошлом году печально известный Черменский пост, что на границе с Ингушетией, был торжественно демонтирован в соответствии с соглашением между президентами Муратом Зязиковым и Александром Дзасоховым. Теперь пересекающим административную границу приходится сталкиваться не только с возродившимся постом, но и с еще более усиленной охраной вдоль всей линии соприкосновения осетин и ингушей.
Подписывая последнее (но, очевидно, не окончательное) соглашение, Магас и Владикавказ смогли договориться не использовать слова «конфликт» применительно к событиям 12-летней давности. Зато в ходе сентябрьской трагедии и после нее два президента уже не смогли согласовать свои действия даже для совместного заявления. Вместо этого следуют обвинения в трагедии абстрактного «международного терроризма», с одной стороны. А с другой – первые лица информируют «свой народ», откуда, с чьей территории сделала последний бросок на бесланскую школу гидра кровавого террора.
Как и 12 лет назад, посередине остались простые люди. Ингуши и осетины последние годы заново учились жить вместе в Пригородном районе. До событий в Беслане. Многолетняя работа пропала в одночасье. После теракта в школе настороженности, страха и недоверия друг к другу стало еще больше. К чему это приведет, не знает никто, но об одном можно сказать уверенно – о возвращении беженцев в Пригородный район придется забыть в очередной раз и на неопределенное время.
Москва–Владикавказ
