Милрад Фатуллаев
В результате этого теракта погиб министр Дагестана по делам национальностей Магомедсалих Гусаев, переживший до этого несколько покушений.
Фото Reuters
К криминальному беспределу, периодически дестабилизирующему ситуацию в Дагестане, похоже, многие уже привыкли. Тем более что всплески преступности чередуются с более масштабными трагическими событиями, такими, как рейд Салмана Радуева в 1996 году, попытка государственного переворота весной 1998-го, боевые действия летом 1999-го и двухмесячный штурм исламского анклава в селении Карамахи, последний неудачный рейд Руслана Гелаева через несколько районов республики в Грузию.
Когда подрывают военные «УАЗы» и БТРы, в Махачкале говорят о терроризме, но когда расстреливают руководителей городских и районных управлений ФСБ и известных политиков, в руководстве республики нередко хранят молчание. А между тем какие еще нужны доказательства отсутствия безопасности в Стране гор, если под прицелом находятся первые лица республики? Спикер Народного собрания Муху Алиев и премьер республики Хизри Шихсаидов избежали покушений благодаря бдительности охраны. Министр по делам национальностей Магомедсалих Гусаев пережил несколько неудачных покушений, но в конце прошлого года был взорван в служебной машине по дороге на работу. Ни по одному из этих дел исполнители и заказчики не выявлены.
Власть предпочитает хранить молчание, несмотря на то что жертвы преступности исчисляются десятками. Конечно, сегодня в Дагестане не гибнут по две сотни милиционеров в год, как это было до начала операции в Чечне, но тем не менее число жертв велико. Особенно дерзкими были расстрелы работников спецслужб и сотрудников спецподразделения по борьбе с экстремизмом: с интервалом в полгода убиты прежний и новый руководители этого подразделения.
Если заказные политические преступления происходят большей частью в Махачкале (за исключением убийств глав администраций городов Кизилюрт и Буйнакск), то акты терроризма, расстрелы силовиков и работников правоохранительных органов – в основном в приграничном с Чечней Хасавюртовском районе. Близость к мятежной республике, конечно, имеет определяющее значение. К тому же в приграничье исторически проживают около сотни тысяч этнических чеченцев-аккинцев, прямо или косвенно вовлеченных в события в Чечне.
В районе, как нигде в Дагестане, остры межнациональные противоречия между аварцами и кумыками, чеченцами и лакцами, вызванные борьбой за представительство во власти, за доступ к бюджетным ресурсам. Актуален вопрос о самой «принадлежности» Хасавюрта тому или иному народу. Его оспаривают кумыки, чеченцы и аварцы.
Глава Хасавюрта Сагидпаша Умаханов считается единственным оппозиционером действующей власти в лице главы Госсовета Магомедали Магомедова. Возглавляемый мэром Комитет по защите Конституции РФ на территории Дагестана ставит целью не допустить дальнейших изменений в Основном законе республики, с тем чтобы воспрепятствовать переизбранию Магомедова на очередной срок. Однако, как полагают в Махачкале, на самом деле речь идет о далеко идущих планах Умаханова и аварской этно-финансовой элиты, направленной на взятие своеобразного реванша – приход к власти на предстоящих летом 2006 года первых выборах президента Дагестана.
Неудивительно поэтому, что влияние и авторитет республиканской власти в Хасавюртовском районе невысоки. За последний месяц здесь совершены покушения на директора районного управления ФСБ и его заместителя, подорваны БТР, военный «УАЗ», убиты несколько милиционеров. Обычным явлением в регионе стало вольное поведение сотрудников службы безопасности президента Чечни Ахмада Кадырова во главе с его сыновьями. Но их беспрепятственные и неподконтрольные местным силовикам вояжи с оружием по дагестанской территории стабильности и мира приграничному району не прибавляют.
Сам район стал своего рода черной дырой в экономике края. Во многом это объясняется тем, что отсутствие контроля Махачкалы над крупнейшим в республике хасавюртовским оптовым рынком позволяет муниципалитету игнорировать обязательства перед республиканским бюджетом. Возросшее влияние Умаханова позволило ему провести в Госдуму России мало кому известного московского бизнесмена Гаджимурада Омарова. Это событие, впервые произошедшее вопреки «пожеланиям и рекомендациям» сверху, рассматривается как свидетельство бессилия республиканской власти в районе, отсутствие у нее эффективных рычагов влияния на местные процессы.
Очевидно, что Махачкале нелегко навести порядок в этом отдельно взятом районе, не говоря уже о всей республике. Москва же вмешивалась только в самые критические моменты – при захвате здания Госсовета и правительства Дагестана в 1998 году, вторжении боевиков из Чечни в Дагестан. Но каждый раз эти «вмешательства» были половинчатыми, а начатая было в нужном направлении работа не доводилась до конца. Возбудивший в Дагестане десятки нашумевших уголовных дел бывший заместитель генерального прокурора РФ Владимир Колесников довел до суда только одно громкое дело Магомеда Хачилаева, лидера лакского народного движения. А волна репрессий против ваххабитов и им сочувствующих после боев в селении Карамахи обернулась банальными «обнаружениями боеприпасов» при обысках подозреваемых. Были возбуждены сотни уголовных дел, а приговоры получили несколько человек, и те не по статье «религиозный экстремизм».
Большинство этих озлобленных людей уже на свободе. Последнее крупное мероприятие – масштабная акция по добровольной сдаче населением оружия за денежное вознаграждение также оказалась невыполненной до конца – у милиции нет средств.
Тем временем в арабских странах «за распространение ваххабизма» в начале года в очередной раз были арестованы выходцы из Дагестана. В январе египетские власти предъявили такое обвинение семерым студентам, учащимся в знаменитом исламском институте Аль-Асхар в Каире. Духовное управление мусульман Дагестана, однако, не признало их своими воспитанниками, заметив, что горе-радикалы от религии выехали на учебу по своей инициативе и обучаются за рубежом за свои деньги.
В марте политической жизни республики добавила интриги «теледуэль» на местном телевидении между столичным мэром Саидом Амировым и депутатом Госдумы, председателем совета директоров ОАО «НК «Роснефть»–«Дагнефть» Гаджи Махачевым. Градоначальник обвинил народного избранника в... задолженности за газ и электричество, в связи с чем у дома Махачева администрация Махачкалы высадила «вооруженный десант». Инцидент, тем более его продолжение на виду у многотысячной аудитории, столь нехарактерен для Страны гор, где подобные вопросы решают тихо-закулисно, что наблюдатели заговорили о возникновении серьезных разногласий между известными политиками. Тем более что на выборах в Госдуму глава полумиллионной столицы оказал Махачеву поддержку. Возможно, для того, чтобы там не оказался другой возможный кандидат – дагестанский политик Рамазан Абдулатипов. Его рассматривают как основного соперника даргинца Амирова на предстоящих через два года выборах президента республики. Неприкосновенность народного избранника и политическая трибуна в Охотном Ряду помогли бы ему на этом нелегком поприще.
═
***
═
Многое из происходящего в «южном форпосте России» рассматривают через призму выборов президента республики 2006 года. Сумеют ли деструктивные силы, заинтересованные в дестабилизации политической ситуации в Дагестане перед выборами, накалить обстановку и подтолкнуть ее, например, к досрочному голосованию? Убедят ли население в неспособности Махачкалы обеспечить безопасность населения, не допустить продолжения отстрела чиновников и людей в погонах? Республику вновь, как и в начале 90-х годов, ставят перед опасными межэтническими разломами, когда политические силы в отдельных регионах («даргинские» Махачкала, Избербаш и Каспийск, «аварские» Хасавюрт и Кизилюрт), религиозные организации (например, проаварское Духовное управление мусульман Дагестана), мандаты депутатов Госдумы используются в обостряющейся борьбе за власть и становятся определяющими факторами. Выборы здесь давно превратились в соперничество элит двух многочисленных народов друг с другом. При этом остальные этносы оказались в положении вечных аутсайдеров политической жизни республики.
Во многом именно по этой причине порядок в республике, в частности, эффективная борьба с криминалом и терроризмом, не может быть обеспечен полностью силами местной власти – такой же этно-финансовой группы, как и остальные. Все надежды на стабилизацию в «самом южном субъекте» традиционно возлагаются на федеральный Центр – третейского судью, удаленного от узких групповых интересов. Но этот судья, увы, является в последний момент, когда на местах уже запутались в накопившихся проблемах. Такой момент, видимо, еще не наступил.
Махачкала
