Вера Постнова
Трудно поверить, что этот заброшенный особняк считается музеем Льва Толстого.
В Казанском кремле установлен памятник его зодчим, русскому и татарину, которых свела на этой земле и обрекла жить бок о бок сама история. Скульптурную композицию разместили в сквере рядом с Благовещенским собором, развернув величественный, отлитый в бронзе на века трехметровый монумент в сторону мечети Кул-Шариф.
В Татарстане иногда говорят, что Россию можно представить себе без Киева, но нельзя представить без Казани. Точно так же нельзя представить себе Казань и ее историю без русских. Именитых русских, под стать богатейшему владельцу суконной мануфактуры купцу Ивану Афанасьевичу Михляеву, тех, которые создали неповторимый архитектурный облик «полутатарского», по определению Максима Горького, города.
Двухэтажный дом купца Михляева из красного кирпича стоит всего в двух кварталах от Казанского кремля. 27–30 мая 1722 года в этом доме останавливался император Петр I, направлявшийся тогда в Персидский поход. Иван Афанасьевич по случаю полувекового юбилея государя устроил званый обед из 19 блюд. И преподнес державному гостю подарок – инкрустированный золотом серебряный поднос, полный золотых и серебряных монет, на нужды российского флота. В тот же год в честь визита российского самодержца Михляев закладывает Петропавловский собор. А уже в 1726 году храм, выполненный по воле купца в стиле – не без намека – так называемого «нарышкинского» барокко, был освящен. Через два года Иван Афанасьевич Михляев и сам здесь упокоился. В особом склепе под колокольней.
Иван Михляев построил в Казани и под Казанью еще две церкви: Пятницкую, под кремлевским холмом, для рабочих суконной мануфактуры и Успенскую, в селе Алат Высокогорского района. Почти в первозданном виде сохранилась построенная чуть поодаль от Пятницкой уже после кончины Михляева Евдокиинская церковь, в память о его жене, Евдокии Михляевой. Однако всех их затмил своим великолепием Петропавловский собор, замечательно декорированный мелкими, ярко раскрашенными фасадными деталями. Под его изящными сводами молился Александр Пушкин, им восхищался гостивший в Казани в 1858 году романист Александр Дюма, его посетили все российские императоры и императрицы начиная с Екатерины Великой. Которая, кстати, будучи в Казани в 1768 году, также останавливалась в доме купца Ивана Михляева. Первоначально дом Михляева был соединен с Петропавловским собором аркой. Она и сейчас цела, но со стороны заднего церковного двора наглухо забрана рифленой металлической перегородкой. А со стороны михляевского подворья завалена кучами зловонного мусора.
Выступая на открытии памятника зодчим в Казанском кремле, президент Татарстана Минтимер Шаймиев говорил о межнациональном согласии, символизировать которое и призван бронзовый монумент. Будучи человеком здравомыслящим, президент, конечно же, сознает, что межнациональное согласие держится на равноправии и взаимном уважении русских и татар, а лучшим памятником зодчим всех времен и народов является опять же уважительное и бережное отношение к их творению. На фасаде дома Ивана Михляева висит памятная доска. Даже две доски по числу государственных языков республики: «Дом Михляева (Дряблова). Памятник гражданской архитектуры конца XVII века. В 1722 году здесь останавливался Петр I. Памятник охраняется государством». Сам дом еще держится, но разруха подобралась к нему вплотную. Со стороны двора на обоих этажах окна выбиты, а где и рамы выломаны, и по всему зданию гуляет ветер.
Владимир Путин вскоре после того, как стал президентом, своим указом узаконил празднование 1000-летия Казани в 2005 году, возглавил госкомиссию по подготовке славного юбилея и обязал федеральное правительство взять на себя львиную долю расходов, которое потребует казанский «миллениум». А сама пятилетняя (2000–2005) подготовка предполагала основательную реставрацию исторического центра татарской столицы. Вскоре в одной из местных газет был опубликован длинный список памятников архитектуры, которые будут реставрированы к 1000-летию. Эта публикация взволновала казанскую интеллигенцию, которая уже устала оплакивать одну за другой потери культурного наследия прошлых веков.
Многочисленные обращения горожан к главе администрации Казани Камилю Исхакову с предложениями создать комитет общественного контроля за расходованием бюджетных средств, выделяемых на реализацию Программы сохранения и развития исторического центра Казани, остались без ответа. Кстати, программа уже сейчас на ладан дышит, и в администрации Казани не скрывают, что на ее выполнение не осталось времени. А тогда, помнится, Казань заполонили слухи о том, что вот-вот начнется реставрация храма-памятника воинам Ивана Грозного.
Но иной реставрации лучше бы и не было. Случилось как-то ехать мимо мечети имени 1000-летия принятия ислама, которая тоже в списке, удивил ее непривычный вид – стоит, как новенькая. Подошла ближе и увидела, что старинный красный кирпич фасада словно шрапнелью побит. Сторож объяснил, что приехали строители и безжалостно обработали весь фасад пескоструйкой, вот и вся реставрация – «лучше бы не приезжали». Было это ранней осенью 2002 года.
За это время в Казани начисто исчезли улица Тельмана с ее «оригинальными образцами деревянного зодчества второй половины XIX века». Каждый образец был помечен табличкой: «Здание подлежит реставрации». Пустили под бульдозерный нож улицу Федосеевскую, выросшую также в конце XIX века на берегу реки Казанки у подножья Богородицкого монастыря. Стоит в разрухе улица Подлужная с ее купеческими лабазами, которая выводила в «Русскую Швейцарию», да и на этот природный заповедник казанские чиновники замахнулись уже топором. Нет дома на бывшей Собачке, где родился великий русский бас Федор Шаляпин. Превращена в «бомжатник» знаменитая гостиная профессора Казанского императорского университета Карла Фукса, где бывали Пушкин, Герцен, Дюма. Со всех сторон теснит безликий казенный новодел благородную индивидуальность двухэтажного с мезонином «дома Горталова против острога».
Острог, как и положено острогу в России, крепко стоит. И недурно смотрится – свежая побелка, образцовый двор, таблички, колючка по забору метровой толщины, словно ему не двести с гаком. Даже в советские времена его крепость блюли. Чего не скажешь о доме Горталова, который стоит в глубине двора за арочными воротами и калиткой. После того как в рамках программы ликвидации ветхого жилья из дома № 15 по улице Япеева выехали на задворки Казани жильцы, из дома унесли все, что может пригодиться в хозяйстве, включая крышу, пол и межэтажные перекрытия. И здесь поселилась «мерзость запустения», смрадный дух которого шибает в нос уже на подступах к дому. В полуразрушенных комнатах – грязные подстилки для короткого отдыха бомжей, бутылки всех сортов и калибров, окурки, использованные шприцы, мужские трусы, остатки еды, обглоданные кости и повсюду кучи, кучи, кучи экскрементов.
На фасаде дома с мезонином мемориальная доска: «В этом доме в 1841–1845 годах жил великий русский писатель Лев Николаевич Толстой». Он жил здесь с братьями Николаем, Сергеем и Дмитрием. Рассказ о Митеньке в неоконченных «Записках сумасшедшего» Лев Толстой начинает фразой: «...настоящие воспоминания мои о Митеньке начинаются с Казани. (...) В Казани мы жили в доме Горталова напротив острога. В остроге был особенно набожный и строгий священник, который, как нечто непривычное, делал то, что на Страстной неделе вычитывал все Евангелия, как это полагалось, и службы (для колодников. – В.П.) от этого продолжались особенно долго. Митенька выстаивал их и свел знакомство с священником». Отец писателя после кампании 1812 года «вышел в отставку, – сообщает Лев Николаевич, – и приехал в Казань, где, совсем уже разорившийся, мой дед был губернатором. В Казани же была выдана сестра отца Пелагея Ильинична за Юшкова. Дед скоро умер в Казани же».
Уже год двухэтажный с мезонином особняк, выстроенный в стиле классицизма на заре XIX века, вернее, то, что от него осталось, – музей великого Льва Толстого. Только в экспозициях одного этого музея, как в зеркале, могли бы отразиться два века в истории Казани. А пока в нем, как в зеркале, отражается только разруха в головах казанских чиновников.
═
Казань
Дарья Гармоненко