Абубакар Арсамаков Как утверждают социологи, сейчас из каждой сотни россиян только четверо более или менее постоянно следят за тем, что происходит в Чечне. Для подавляющего большинства наших сограждан идущая там война - совершенно чужая. Российское общество с ней смирилось, как смирилось с тем, что там каждый день гибнут ни в чем неповинные люди. Что сегодня известно о том, как и какими надеждами живут чеченцы? Есть ли у них работа и заработок? Учатся ли их дети? Что из разрушенного войной восстанавливается? Обо все этом, в общем-то, нет почти никакой информации. Сказать, что жители Чечни устали от войны и страха - значит не сказать ничего. Здесь все мечтают о том, чтобы многолетний кошмар быстрее закончился. Но закончился так, чтобы уже никогда ничего подобного не повторилось. Сейчас вся российская пресса говорит об одном: "Надежды чеченцев на мир и спокойствие связываются с референдумом, который намечен на 23 марта". Его представляют как самое радикальное средство умиротворения. Предполагается, что граждане республики одобрят Конституцию, затем выберут новые органы власти - и все сразу успокоится! Хорошо, если бы так. Но, к сожалению, для лечения такой застарелой болезни, как чеченский кризис, не годятся столь простые рецепты. За минувшее десятилетие в Чечне принималось несколько Конституций - и каждая являла собой этап народной трагедии. Отсюда главный, мучающий многих из нас вопрос: все ли сделано для того, чтобы нынешняя Конституция, вынесенная на референдум, не повторила судьбу всех предыдущих и не привела к новому противостоянию и новым жертвам? Тем более что нынешний проект не предусматривает права народа в дальнейшем инициировать референдум.
В последние дни часто задают вопрос: "Вы - "за" или "против"?" Однозначного ответа на него нет и быть не может. Хочу быть правильно понятым: иначе, кроме как через народное волеизъявление, не создать законодательной базы мирной жизни и не сформировать новых органов власти, которые обеспечат послевоенную стабильность и консолидацию чеченского общества. Мои сомнения не в том, нужен референдум или не нужен. Необходим! Это бесспорно. Вопрос в другом: как могло случиться, что на референдум вынесен такой проект безальтернативной Конституции, который по ключевым позициям противоречит интересам народа и общероссийской Конституции? Неужели не понятно, что это опять заведет нас в тупик? Конечно, совершенных законов не бывает. Надо с чего-то начинать и "обкатывать" жизнью. Но нельзя согласиться с тем, что в Основной закон изначально - и не без умысла - закладывается беззаконие. Предлагается создать целых две законодательные палаты - Народное собрание и Совет республики. Это в небольшой-то Чечне! Зачем? Так легче манипулировать голосами избранников. Тем более что половину мест в нижней палате (20 из 40) предлагается отдать каким-то несуществующим политическим партиям. Откуда они появятся в Чечне, где после войны нет как такового гражданского общества? Предполагается наспех сформировать нечто партийное из чиновников местных администраций и двинуть их в депутаты. Верхняя палата (это 21 депутат) вообще задумана как прямое продолжение региональных органов власти. И при этом минимальное народное представительство! Когда-то в Грозном работали 175 депутатов, сейчас будет только 61. Хотя любой специалист скажет: раздробленность и внутреннюю конфликтность послевоенного общества возможно преодолеть только за счет более широкого народного представительства.
То, что сейчас происходит, рождает много вопросов. Вот один из них: почему к такой многотрудной и ответственной работе оказались причастны в основном те, кто несет немалую долю личной ответственности за трагедию народа? И главное, почему они навязывают федеральным властям такую спешку в проведении референдума? В Кремле, когда решались эти вопросы, высказывалось мнение (и об этом не раз говорилось), что время выбрано неудачно. Но нынешние руководители чеченской администрации заверили всех, включая президента России, что чем скорее примем Конституцию и изберем нового, легитимного президента, тем быстрее наступит мир. К тому же у СБСЕ не будет тогда поводов утверждать, что в Чечне нарушены демократические права и свободы. На первый взгляд аргументы выглядят убедительно. Если бы не одно "но" - нынешние руководители Грозного ухватились за идею референдума вовсе не оттого, что поняли его значение в урегулировании конфликта. Мотив, который ими движет, иного рода - окончательно закрепить за собой власть. Только этим можно, к примеру, объяснить то, что после референдума, если Конституция будет принята, нынешний глава администрации еще до выборов автоматически становится фактическим президентом. И что самое тревожное - никем не контролируемым, потому что в переходный период в республике не будет ни парламента, ни Верховного суда, ни органов конституционного надзора. С такими безграничными полномочиями и при такой минимальной ответственности перед кем бы то ни было можно провести любые выборы с желательными для себя результатами.
Никто не станет спорить, что референдум предполагает наличие гражданского общества. А есть ли оно в сегодняшней Чечне? Если и есть, то оно представлено членами правящего клана, располагающего набором всех гражданских прав, но не обремененных соответствующими гражданскими обязанностями. Жизнь простого человека, живущего здесь, сейчас не дороже камня на берегу горного ручья. Люди исчезают, как будто их никогда и не было. Какие там уголовные дела! Какое дознание! Такие факты не то чтобы не расследуются - их даже никто не фиксирует. Люди живут в страхе. И он всюду. Надо задуматься над последствиями - что за власть может возникнуть в этих условиях и будет ли ее поддерживать народ?
Сегодняшние расхождения между старыми и новыми властями определяются не разным отношением к конечной цели, а взглядами на средство ее достижения. Одни продолжают считать, что богатства Чечни можно заполучить только с помощью оружия, утвердив свою ничем не ограниченную власть и угодный себе закон. Другие (те, что похитрее и подальновиднее) поняли, что можно идти иным путем - сделавшись, хотя бы на какое-то время, союзниками Кремля, борьбой с которым еще вчера морочили голову малообразованным и доверчивым людям.
Удивительно, но среди нынешних руководителей республики совершенно не встречаются те, кто с самого начала отверг навязанные народу чуждые порядки. В любой религии мира есть догма: раскаявшийся достоин прощения. Прощения, но никак не власти над осудившими его людьми! Конечно, и в этом могут быть свои исключения. Но то, что сейчас наблюдаем в Чечне, говорит о другом - исключение составляют как раз те, на ком нет ни капли крови, кто пытался противостоять этой трагедии. В Грозном как прежде считали их своими врагами, так и сейчас считают. Возникает вопрос: отчего там так торопятся с референдумом? Не потому ли, что мандат народного доверия окончательно спишет старые грехи и даст возможность расправиться с несогласными?
Зададим себе вопрос: стало ли за последнее время в Чечне меньше проблем? Понятно, как ответят на него руководители в Грозном: мол, жизнь постепенно входит в мирное русло. И доложат о том, сколько беженцев вернулось в Чечню, сколько домов восстановлено, сколько новых рабочих мест создано. А в завершение своего яркого выступления дадут очередное клятвенное обещание в самое ближайшее время покончить с бандитизмом и изловить его главарей┘ Только вот в жизни отчего-то все выглядит совсем не так. В самом главном ничего не переменилось - жить в Чечне за те три года, что эти люди вершат тут власть, не стало ни легче, ни безопаснее. Прежде люди пропадали - меньше пропадать не стали. А власть, как год и два назад, ограничивается угрозами в адрес безымянных похитителей. Не стало меньше терактов. Более того, их география расширилась, а дерзость возросла. Беженцы должны были бы с радостью возвращаться домой, а они обливаются слезами, потому что жить в Чечне по-прежнему страшно. Нам рассказывают про восстановление городов и поселков, но отчего-то умалчивают, что многое из восстановленного с завидной регулярностью разрушается. Уж не оттого ли, что кому-то требуется "зарыть в землю" то, что было потрачено на восстановление? Найти работу в Чечне, не имея родственников в администрации или в правительстве, почти невозможно. По большому счету нынешним руководителям нечем отчитаться перед народом и федеральными властями. Кроме слов, нечего предъявить в доказательство своей полезности. А все почему? Они работают на себя, а не на измученных войной граждан. Это та реальность, которую нынешние властители тщательно стараются скрыть.
Не раз в Москве и в других городах проходили встречи представителей чеченской диаспоры. На них присутствовало немало тех, кто призывал не торопиться с референдумом и выборами в Чечне. Почему же к ним не прислушались? Потому что руководители нынешней администрации делают все, чтобы закрыть доступ во власть любым "чужакам" и стать безальтернативными властителями. С помощью такой демократической процедуры, как референдум, хотят добиться того, чего не удалось с помощью оружия - создать для себя Ичкерию. То, что официально она будет именоваться Чеченской Республикой, уже никакого значения не имеет. Цель усилий очевидна - Ичкерия, где власть всесильна, а народ бесправен.
Когда в России проходило всенародное голосование, граждане, по тем или иным причинам оказавшиеся за границей, могли беспрепятственно реализовать свое конституционное право. В посольствах и консульствах открывались специальные пункты голосования. А где могут проголосовать чеченцы, вынужденно покинувшие свою родину? Нигде. Руководители Грозного отказали им в праве участвовать в референдуме, а затем и в выборах. Выходит, у них как не было, так и по сей день нет возможности повлиять на свое будущее. Но ведь речь-то идет не о каких-то мизерных процентах общего числа граждан. За годы войны республику, отнюдь не по своей воле, покинуло больше половины ее прежнего населения. Такого процента разделенных семей, как сейчас у нас, не было со времен сталинской депортации. Разве допустимо разделять их еще и по отношению к конституционным правам? Война выгнала многих чеченцев из своего дома, разрушила его, но ведь не лишила их родины! Но что говорить, когда этих прав, если разобраться, нет даже у тех, кто находится поблизости от Чечни, в лагерях беженцев на территории Ингушетии. Им предлагается съездить "к месту постоянного проживания" и там проголосовать. Только при этом каждый день сообщается о каких-то угрозах в отношении тех, кто это посмеет сделать. И кто же после этого воспользуется предложением и поедет в Чечню голосовать? Думаю, немногие. Но власти в Грозном это отчего-то не волнует. Отчего?
Их, например, совершенно не волнует положение чеченцев, проживающих в Сунженском и Малгобекском районах, которые на волне чеченского кризиса были отторгнуты Ингушетией. А между тем оно с каждым годом становится все тяжелее. Любой, кто бывал в этих районах, знает - этнические чеченцы испытывают немалые притеснения. Возникает вопрос: почему власти Грозного все это не хотят замечать? Может, боятся породить еще один северокавказский конфликт? Если бы так. Тлеющее недовольство людей, живущих в чеченских районах нынешней Ингушетии, держится ими, как говорится, про запас: если руководители в Грозном почувствуют, что власть утекает из их рук, то, можно не сомневаться, пошлют своих эмиссаров в Малгобекский и Сунженский районы поднимать народ на борьбу. И тогда возникнет еще один очаг напряженности, который должен будет подсказать федеральному Центру: видите, что произойдет, если вы откажетесь от нас?! Когда политики занимаются шантажом, народ всегда оказывается у них в заложниках. По сути, лечение серьезной болезни откладывается на потом. Тем самым сохраняется возможность нового кризиса и нового конфликта. Этого нельзя допускать. Уже сейчас нужно предусмотреть возможность восстановления Чеченской Республики в границах 1934 года и внести в проект Конституции положение о том, что в состав Чеченской Республики входят Малгобекский и Сунженский районы. Это будет сильнейшим ударом по противникам стабилизации.
До референдума остается несколько дней, а ситуация не проясняется даже в отношении числа тех, кто сейчас живет на территории республики и вполне может прийти на избирательные участки. Полная невнятица. Простейшие расчеты позволяют установить тысячи "потерянных" голосов. Вот один из таких. По данным последней переписи (правда, пока неофициальным), численность нынешнего населения Чечни составляет 1088 тыс. человек. Детские пособия сейчас в республике получают 389 тыс. детей - это те, кто не должен голосовать. По данным ЦИК, число официально зарегистрированных избирателей составляет 537 тыс. Отсюда вопрос: куда подевалось еще 162 тыс. избирателей? И еще один, такого же рода: если избирателей 537 тыс., то отчего общий тираж отпечатанных бланков для голосования составляет только 400 тыс.? Их должен получить каждый голосующий, а не получит чуть ли не каждый третий. Почему так происходит? В происходящем просматривается желание сделать чеченскую демократию не только вполне управляемой, но работающей на интересы правящей группировки. В условиях массового исхода и апатии раздавленного войной населения референдум может только закрепить состояние политического и правового беспредела, а главное - легализовать "достижения" Ичкерии, за которую активно поборолись многие из тех, кто сегодня так страстно болеет за "процветание Чечни в составе России". Парадокс, но им не нужен всенародный референдум. Им требуется голосование запуганных людей с предсказуемым результатом.
Создать легитимную власть - на самом деле крайне важно. Только легитимной власти поверит народ, только легитимную власть признают на мировой арене. Это правда, что, до тех пор пока в Чечне демократическим путем не будут избраны новые руководители, на Западе не утихнут разговоры о нарушении демократии на российском Кавказе. Поэтому ни один здравомыслящий чеченец, болеющий за судьбу своего народа, да и за судьбу всей России, не станет выступать против референдума и против выборов. Но нельзя поддерживать их имитацию. То, что сейчас происходит, - откровенное политическое шарлатанство. Оно не даст нам легитимную в глазах народа власть, а значит, не обеспечит его консолидации, какими бы договорами об общественном согласии это ни подтверждалось. Усилия "инициаторов перехода к демократии" направлены вообще не на это. Они хотели бы, опираясь на якобы выраженную народом волю, убедить федеральную власть в собственной легитимности, а затем, играя на опасениях Москвы, нарушить наметившуюся стабильность, обеспечить себе политическое долголетие и право безраздельно господствовать в республике, распоряжаясь всем, чем она богата.
Порочный круг должен быть разорван. Только тогда прервется цепь многолетней трагедии. А для этого к руководству республикой должны прийти те, кто не замешан в преступлениях и не способствовал им. Среди нынешних и бывших жителей Чечни таких людей немало. Ими, а не мнимыми "борцами за свободу", не освоившими ничего, кроме науки убивать, гордится народ. И только они смогут заложить основы мирной жизни и повести за собой разуверившихся во всем людей. Тот, кто сталкивался с чеченцами, знает особенность их натуры - они решительны и бесстрашны, но при этом очень доверчивы. Но сколько можно злоупотреблять этим доверием? Что будет, если и на сей раз все обернется обманом и авантюрой, а референдум используют только для того, чтобы утвердить в должности тех, кто сумел создать иллюзию собственной лояльности и полезности?
Референдум - действительно лекарство от войны. Но в Чечне это лекарство можно применить только один раз. Второго может и не быть. Нельзя в угоду суетливым авантюристам рисковать этим единственным шансом.
