Защищайся, кто может!

Проект республиканского закона два года вызревал в недрах комиссии по законности, общественной безопасности и правам граждан при Госсовете Удмуртии. Текст прошел экспертизу в Комиссии по правам человека при президенте РФ, в аппарате уполномоченного по правам человека РФ и откорректирован на основании поступившего из аппарата модельного проекта. Прошел и все круги по согласованию в республиканских структурах власти: получил предложения и замечания правительства, министра юстиции, прокурора республики и т.д., причем замечания были учтены. После этого проект закона "Об уполномоченном по правам человека в Удмуртской Республике" был включен в план работы Госсовета, вынесен на очередную сессию и... провален.

Удивлению разработчиков не было предела: ведь включение рассмотрения законопроекта в повестку дня сессии не вызвало ни у кого возражений, на ура прошел он и на заседании президиума. Проект рассмотрели и одобрили на фракционном заседании "Единой России". А на предыдущей сессии комиссия провела анонимное анкетирование, в котором 70% депутатов подтвердили, что институт уполномоченного по правам человека республике нужен, поскольку высшей ценностью в Удмуртской Республике являются права и свободы человека и гражданина. На вопрос же, кто больше всего эти права нарушает, депутаты ответили: чиновники. Аналогичное анкетирование провела среди населения местная правозащитная организация "Инициатива", в итоге выяснилось, что мнения депутатов и граждан по этим вопросам совпали. Депутаты тогда ответили: проект закона нужно принимать без промедления и рассмотреть вопрос о введении должности омбудсмена в Удмуртии.

За три с половиной года работы нынешнего депутатского корпуса это - двадцать пятый подготовленный комиссией законопроект. Но - принципиальный. "Мы вложили в него душу", - говорит Кокорин. Для него самого установка на борьбу с произволом, нарушением прав, унижением человеческого достоинства имеет глубоко личное значение. Сын репрессированного, он сразу же после рождения испытал на себе, что такое тоталитарный режим. В голодные послевоенные годы его матери - передовику труда - отказались выдать для малыша продовольственные карточки только на том основании, что он сын врага народа.

- Есть страны, где к колыбели ребенка цепляют визитку омбудсмена, и с первых дней жизни малыш под его защитой. Вот путь, по которому надо идти, - считает Михаил Кокорин. - К сожалению, народ наш еще не разбужен, права свои отстаивать не привык, в сердцах - равнодушие. Уполномоченный по правам человека стал бы просто светом в окошке. Ведь он не только будет принимать посетителей и подсказывать, как правильно решить их проблемы, он будет заниматься просветительством, строить мост между властью и населением. Если чиновник провинился, то его имя прозвучит в ежегодном отчете перед депутатами и будет опубликовано в СМИ.

- Все это звучит громко, но по сути - полная ерунда, - считает один из оппонентов Кокорина депутат Госсовета Азат Галеев, - так как у нас все права человека поддерживаются законом через суд. А создавать специальные органы и расходовать на это бюджетные деньги - зачем? У всех - от президента до министра и депутата - есть приемные дни, и каждый может прийти и пожаловаться. Такое впечатление, что проект создается под конкретного человека - господина Кокорина. Создавайте общественную правозащитную организацию!

Подобные доводы оппонентов вряд ли можно назвать убедительными. Фигура главного правозащитника республики будет избираться депутатами, потому говорить, что пост создается под определенного человека, нельзя. Удмуртский омбудсмен впишется в уже существующую в России вертикаль и сможет изменить к лучшему обстановку в регионе. А о том, что здесь положение с правами и свободами не идеально, можно узнать из местной прессы, где регулярно печатаются статьи о людях, вышедших в одиночку против бюрократической машины и редко выигрывающих этот бой.

Недавно в "Удмуртской правде" опубликована статья о пенсионерке Нелли Братухиной, которая уже три года судится с ижевскими коммунальщиками, пытаясь добиться капитального ремонта покрытой грибком квартиры, пропитанной влагой из подвала, где постоянно прорываются трубы. "НГ" писала о проблеме жителя Дагестана Джалала Вердиева, который семь лет назад поставил на ижевский завод фруктово-минеральных вод большую партию вина для последующего бутилирования и продажи, получил деньги только за половину продукции и с тех пор не может добиться, чтобы его иск был принят для судебного рассмотрения. В Удмуртии рядовому человеку сложно идти против директора завода. И таких примеров немало.

- Почему же, на ваш взгляд, депутаты так резко изменили свое мнение и не поддержали законопроект? - спрашиваю Михаила Кокорина.

- Появился какой-то очень сильный внешний фактор. Первый "звонок" прозвучал в начале сессии на этапе утверждения повестки дня, когда была произнесена фраза: "Если мы введем такой институт, у нас появятся проблемы". Я догадался, что за спиной комиссии состоялся разговор с депутатами и довод был такой: в бюджете нет лишних денег, а создание новой структуры потребует расходов. Я знаю, что бюджет очень напряжен, но расходы будут не такими большими, чтобы перевесить все то, что поставлено на другую чашу весов. Не приняв этот закон, мы нанесем пощечину всем избирателям.

Расходы - дело серьезное. Но почему-то нет уверенности, что только от этих проблем стараются избавить себя противники учреждения в республике должности уполномоченного по правам человека. Законопроект остался подвешен в воздухе. Он не отправлен на доработку, не принят в первом чтении, его надо еще раз ставить на голосование, но какой смысл это делать, если элита республики не определилась - нужен ли народу Удмуртии официальный правозащитник или нет.

Между тем срок полномочий нынешнего состава Госсовета близится к окончанию, и вряд ли у депутатов за оставшееся время дойдут руки до прав человека. Надо заботиться о другом, грядут новые выборы. А как отнесется к законопроекту новый депутатский корпус - пока даже и гадать смысла не имеет.

В российском Федеральном законе "Об уполномоченном по правам человека", принятом в 1997 году, записано, что такая структура может создаваться и в субъектах Федерации. Но, как сообщили разработчикам проекта удмуртского закона в аппарате уполномоченного по правам человека РФ, это право реализовали только двадцать регионов.

Ижевск