Александр Постнов С приходом холодов в Казани, в самом ее центре, то и дело горят дома царской еще постройки, из которых жильцы выселены на окраины города по программе "Ветхое жилье". Девять из десяти пожаров - дело рук новых обитателей зданий, бомжей. Часто на пепелище обнаруживают обугленные трупы виновников возгорания - пришел бедолага "домой", затеплил огонь да махнул флакон-другой сделанного на спирту средства для растирания или (что лучше, но дороже) настойки боярышника. Много ли бомжу надо? Вот и пожар!
Случается, по тем же причинам дымят незапертые подвалы пятиэтажек, жильцов которых не научили даже страшные уроки Москвы. Смрадно горят набитые для тепла ветошью горы картонных коробок, собранные бомжами у теплотрасс, проходящих кое-где прямо по земле. Вокруг Казани круглый год чадят свалки свозимого со всего города мусора, в многолетней толще которого "прогрызли" свои норы да так и живут в них бесприютные и бездомные лица без определенного места жительства.
И в центре города я вижу их с утра пораньше, выглянув в окно, выходящее на двор школы. Там проходит теплопровод, теплоизоляция которого - стекловата и стеклоткань - пошла на обустройство картонных жилищ. Рядом стоит одноэтажный особняк Флорины Карне, подданной бельгийской короны, у которой в 1887 году работал садовником Алексей Пешков. Нынешней весной жильцов особняка выселили, и опустевшее строение мигом заняли лица без определенного места жительства. Совсем недавно здание уже начинало гореть с чердака. К счастью, обошлось без жертв. Виновник пожара скорее всего быстро очухался и без вреда для себя скрылся еще до приезда пожарных.
Эти лица, большей частью опухшие от каждодневной интоксикации алкогольными суррогатами, шелушащиеся от паразитарных дерматозов, синюшные от проявлений гнездящихся глубоко внутри болезней и безвозвратно увядшие от преждевременно пришедшей в 30 лет старости, встречаются в большом городе на каждом шагу.
Жить плохо, зато недолго
По самым осторожным оценкам специалистов, число бомжей в Казани едва ли достигает одного процента миллионного населения - разве что вместе с профессиональными нищими, которые, конечно же, похожи на бомжей, но только внешне. Нищие живут подаянием и "зарабатывают" от тысячи рублей в день (другое дело, что "заработок" почти у всех них отбирают "опекуны" - милицейские или криминальные). Бомжей никто не опекает, ибо заработков от подаяния у них нет, они пробиваются тем, что добудут на помойках или в мусорных баках, и мелким воровством (на крупное нужны соответствующие способности и совсем другой прикид).
Жизнь бомжа вполне иллюстрируется формулой: "Жить будешь плохо, зато недолго!" Шестидесятилетний бомж - изрядная редкость. Впрочем, многие выглядят на 60 и даже старше, а начнешь расспрашивать, и выясняется, что ему (или ей) - 36, многим - 42. У бомжа год за два идет. А то и за три.
Молодые женщины, подавшиеся в бомжи (бывает, из вполне приличных семей), торгуют своим телом, цена на которое, и без того не сильно высокая, стремительно падает. Бабий век у них не просто короток - мимолетен. Часть мужчин, правда небольшая, разбредается с утра по базарам и предлагает торговцам свои услуги в качестве грузчиков. И тоже по дешевке, чтобы только было что выпить и чем закусить. Пьют они "все, что горит", а закусывают всем, что под руку попадается из съедобного и условно съедобного.
А на главной пешеходной и прогулочной улице Казани, носящей имя студента Казанского ветеринарного института Николая Баумана, между бомжами идет ожесточенная конкуренция за доходные места. На каждую опустошенную пивную бутылку, оставленную гуляющей публикой, кидаются два оборванных соискателя. Иногда это свидетельствует о том, что "законный" хозяин территории ослаб настолько, что на "полезные ископаемые" уже посягают более здоровые соперники. Впрочем, такая стычка вполне может оказаться разведкой боем, которую надобно проводить как можно чаще, чтобы не проморгать свой черед стать хозяином богатой "административной единицы".
Стимулы моральные, материальные и уголовные
Бездомных в последние годы появилось столько, что кажется, будто они есть продукт нынешнего уклада жизни. Увы, это заблуждение. Бомжи были и при прежнем режиме, только они прятались, как прячутся днем по щелям тараканы, ибо родная советская власть давила их, как прусаков. "Давила" - не для красного словца сказано: власть обрушивала на бомжей всю мощь уголовного закона. Уголовный кодекс РСФСР, отмененный всего пять лет назад, содержал ст. 209 "Занятие бродяжничеством или попрошайничеством либо ведение иного паразитического образа жизни". Комментарии к УК того периода устраняли все недомолвки: "Под занятием бродяжничеством следует понимать скитание лица, не имеющего постоянного места жительства, из одного населенного пункта в другой либо в одном городе (районе) из одного места в другое, проживающего на нетрудовые доходы с уклонением от общественно полезного труда". Вот оно, главное! "Для наступления уголовной ответственности достаточно проживания лица на нетрудовые доходы с уклонением от общественно полезного труда в течение одного месяца". Не Шекспир - главное, а примечания к нему, отметил в записной книжке Антон Павлович Чехов. Комментарии к ст. 209 занимают шесть страниц петита - на страницу меньше, нежели к ст. 102 "Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах".
И это еще не все - ст. 209 тянула за собой ст. 198 "Нарушение правил паспортной системы", отягощая ответственность фактом проживания без паспорта и без прописки. Короче говоря, бомж и советский образ жизни несовместимы! Но, думаю, если бы советская власть перестала давить бомжей, их тогда было бы многократно больше, нежели в нынешние трудные времена.
С человеком, ведущим такой образ жизни, я впервые познакомился двадцать лет назад. Помню: ночь, метет пурга, я стою у моста через замерзшую уже Казанку, знакомый старший лейтенант из приемника-распределителя поднимает тяжелую крышку люка канализации, светит фонариком внутрь и машет мне рукой - лезь за мной. Под люком на приличной глубине обнаруживаются две большие трубы теплотрассы, на которых лежит на досках, покрытых тряпьем, полуголый человек. Там, наверху, лютует зима, а здесь, внизу, тропики. Человек откладывает свежий номер (!) газеты "Советская Татария" и натягивает штаны и рубашку - все-таки у него гости. Он рассказывает о себе. Говорит, что жизнь, о которой мы все толкуем, для нас, может быть, и нормальная, а он от нее устал. Устал он от семьи (у него в Набережных Челнах жена и 12-летний сын), от необходимости утром идти на работу (он был токарем на инструментальном заводе), а вечером - домой. А вот такая вольная жизнь его вполне устраивает. Думаю, процент таких идейных скитальцев всегда и везде примерно одинаков и от экономического благополучия страны не зависит.
В Уголовном кодексе новой России нет понятий "нетрудовые доходы" и "общественно полезный труд" - стало быть, нет ответственности за тягу к первому и уклонение от второго. В "старое доброе" время было полным-полно моральных стимулов к труду, начиная с фотографии на Доске почета и заканчивая ст. 209 УК РСФСР. С материальными стимулами было сложнее - на деньги, заработанные общественно полезным трудом, в магазинах нечего было купить. Теперь нет моральных стимулов, нет и принуждения: хочешь - работай, не хочешь - скитайся с места на место. Зато материальных стимулов в магазинах - глаза разбегаются.
Есть у меня старый знакомый Витя, который по молодости, пришедшейся на советский период, два раза отсиживал срок как раз по ст. 209 - и все без толку. Казалось, никакие силы не заставят его работать. Последние десять лет Витя работает, да еще в двух местах сразу.
Базар-вокзал
На центральном рынке Казани, который шумит шесть дней в неделю рядом с вокзалом, воплощая фольклорное выражение "базар-вокзал", есть своеобразный торговый ряд: прямо под ногами бедно одетых продавцов лежит на полиэтиленовых лоскутах или газетах товар, место которому в мусорном баке: стоптанная обувь, ношеная одежда, алюминиевые ложки, общепитовская посуда, никогда не раскрывавшиеся книги "Политиздата", детали старой радиоаппаратуры, мотки проводов┘ Среди хмурых продавцов ходят хмурые покупатели, которые если что-то и покупают, то за гроши. Выручка в червонец считается удачной, счастливый продавец сразу же уходит с базара. Куда? В ближайшую аптеку, где за 8 руб. 60 коп. дают флакон настойки боярышника.
Товар этого торгового ряда как раз на мусорках и собирается. Авторитетные бомжи, окруженные слугами и наложницами, обитают в богатых кварталах, застроенных элитным чиновничьим жильем. В мусорных баках там часто попадается стоящий товар, но даже и обычного мусора, что выбрасывается каждый день, хватает бомжу, чтобы жить. Так что на свалки бытового мусора, окружившие Казань почти по всему периметру, практически ничего не попадает. Разжиться можно только на свалках промышленного мусора, но работают там люди серьезные, никакого отношения к бомжам не имеющие. А за мусорные баки на городских улицах идет нешуточная борьба как раз между бомжами. Некоторые уже обзавелись собаками, благо в центре города их, брошенных прежними хозяевами, много.
Вот дама неопределенных лет в куртке-аляске и лыжных штанах уже с час роется в четырех мусорных баках - работа не столько тяжелая, сколько кропотливая. Все, что ей приглянулось, она откладывает в сторонку и по мере накопления обстоятельно сортирует. Когда она в очередной раз отошла к бакам, здоровенный джентльмен в куцем пальтишке подошел к отобранным дамой вещам и стал совать все, что ему приглянулось, в большой полиэтиленовый пакет. Дама взвизгнула, и на ее визг выскочил из-за мусорного бака огромный пес. Надо было видеть, как подхватился предприимчивый джентльмен, как он побежал. Потом я видел эту даму возле ближайшего универсама. Она безмятежно спала, укрывшись с головой курткой, а пес лежал рядом, охраняя ее заслуженный покой.
Заметная колония бомжей обосновалась на Казанском железнодорожном вокзале. Некоторые годами живут здесь и промышляют чем придется. Собирают посуду, алюминиевые банки (8 руб. - килограмм), помогают дворникам за харч убирать территорию. А когда сил и здоровья нет уже и на это, приходится рассчитывать на милость бомжей помоложе и поздоровее. Те, надо отдать им должное, помогают, не брезгуют. Во всяком случае, на пирожок с картошкой и стакан бормотухи обессилевшие бомжи могут рассчитывать. Потом┘ Потом - благополучная смерть под забором.
Профессиональные бомжи - это не профессиональные нищие. У нищих есть деньги и все связанные с ними блага. У бомжей нет ничего. Быть может, только прошлое.
Казань
Дарья Гармоненко