Денис Михайлов В Республике Саха (Якутии) продолжается "охота на ведьм" - кампания по выборам президента грозит обернуться в сплошной судебный процесс. Накануне выборов прокуратура республики слепила новый идеологический жупел: в республике кто-то раздувает пламя национальной розни. А насколько актуальна проблема "якутского национализма" вообще? Вся история якутского национализма новейшего времени восходит к ряду эксцессов в апреле 1989 года. Именно тогда пошла в гору карьера Василия Колмогорова, человека, который еще несколько дней назад претендовал на пост президента Республики Саха. Но - по порядку┘
В конце восьмидесятых стало ясно, что национальная политика, проводимая советской властью, себя изжила. Страну захлестывала волна национального самоопределения. Крышку котла уже срывало в Алма-Ате и Фергане, и советская элита панически боялась новых эксцессов.
В глухой северной провинции кровь не лилась. Однако, как ни крути, а бытовой национализм там присутствовал. Особенно ярко он выражался на танцах и прочих молодежных мероприятиях, когда якутские и русские ребята сходились в яростных драках. Кстати, бессмысленные массовые молодежные побоища - еще один исторический феномен восьмидесятых, ныне почти полностью ушедший в прошлое. А тогда дрались всюду: в Набережных Челнах и Люберцах, в Казани и Иркутске, во Владивостоке и Комсомольске-на-Амуре. Что заставляло молодых парней, в основном учащихся ПТУ и старшеклассников, калечить своих сверстников? Любера били панков, казанские - москвичей┘ В Якутске линия молодежного раздела прошла между русскими и якутами.
Зимой в Якутии махать кулаками несподручно: в 50-градусный мороз, когда, как говорится, плевок замерзает, драка - занятие бесперспективное. Другое дело весна, когда не так холодно (по северным меркам 25 градусов - почти Сочи), можно и погулять. Март 1986 года прошел под знаком молодежных баталий стенка на стенку: как водится, побеждала сторона, успевшая вовремя подтянуть резервы. То русские погонят якутов, то якутские студенты побьют русских. Дрались не насмерть: у побежденных отбирали спиртное, иногда в качестве трофеев снимали дорогие шапки. Словом, обычные провинциальные развлечения. Милиция на эти события смотрела сквозь пальцы - никому не хотелось случайно выпустить из бутылки джина национального конфликта.
Пользуясь тем, что милиция смотрит в сторону, братья-славяне, что называется, "бурели". В руках у подростков начали появляться предметы, которые можно классифицировать как холодное оружие. Столкновения стали балансировать на грани смертоубийства┘ 1 апреля большая - человек 30 - группа хулиганов, вооруженных цепями, самодельными кистенями и обрезками труб, вновь безнаказанно избила в районе городского катка несколько человек. Били жестоко, не щадили и девушек. Выбежавшие из общежитий студенты разогнали обидчиков, но обратно в комнаты решили не возвращаться: на улице закипел стихийный митинг. Собравшиеся требовали, чтобы милиция наконец вмешалась и остановила беспредел.
Волнения продолжились и на следующий день: возбужденная толпа студентов в несколько сотен человек двинулась к площади Ленина. Как и во всякой толпе, нашлись провокаторы, которые подогревали людей, выкрикивая националистические лозунги. На толпу бросили несколько экипажей милиции и оперативный комсомольский отряд. Студенты, и без того обозленные милицейским нейтралитетом, на вмешательство МВД отреагировали неадекватно - поколотили младшего лейтенанта милиции┘
Республиканские партийные органы срочно кинулись исправлять положение. Было принято драконовское постановление пленума обкома КПСС. Министерству внутренних дел и прокуратуре была отдана команда обеспечить "строгое соблюдение социалистической законности". Однако вместо того, чтобы разбираться в причинах, которые вывели студентов на улицы, тогдашний министр МВД Якутии Кайдышев дал команду своему заместителю Дедикову разобраться, навести порядок и привлечь студентов к ответственности. На скорую руку опросив свидетелей, органы взяли в оборот нескольких "организаторов беспорядков". Под прокурорский ноготь попали и те, кто махал кулаками, и те, кто просто находился в толпе.
В то время Василий Колмогоров был начальником следственной части прокуратуры. Неизвестно, помышлял ли он о карьере заместителя генпрокурора, но уже тогда отличался исполнительностью и правильным пониманием текущего момента. Вот как работали начальник следственной части и его подчиненные (из кассационной жалобы осужденного Дмитрия Винокурова): "На предварительном следствии все показания я давал под давлением следователей. Следователь Скрябин обещал меня освободить, если я дам такие показания, какие он требует. Следователь Василий Васильевич постоянно ругал и читал показания каких-то незнакомых мне лиц, что я ударил сотрудника милиции Телегина. Требовал, пугал, чтобы я признал себя виновным. Если я признаю себя виновным в том, что я ударил милиционера Телегина, то обещал, что не будет требовать и пришивать мне другие действия". Несмотря на старания Василия Васильевича, дело не клеилось: было много неясностей и путаницы, не сходились описания свидетелей, а некоторые показания просто противоречили друг другу.
Обком торопил, и следователи прямо говорили - нам нужно найти крайних. Вспоминает Михаил Барашков: "На первом же допросе мне сказали, что лучше признать то, что мне диктуют, тогда отделаюсь условным сроком. Иначе будут работать над тем, чтобы провести дело по более тяжелой статье". Уже отбыв срок, Михаил встретил следователя Скрябина. На вопрос, за что же он, Барашков, получил срок, бывший следователь сказал ему так: "Понимаешь, такие были времена. Нам было дано указание, и кого-то надо было осудить, чтобы закрыть это дело".
Тем временем органы разрабатывали и версию "якутского национализма". Раз задержанные - студенты, значит, их идеологи находятся среди преподавателей ЯГУ. В Якутском университете развернувшуюся "охоту на ведьм" до сих пор вспоминают с содроганием - началась перекройка программ, укрепление кадров. Из воспоминаний Г.Макарова, профессора, заслуженного деятеля науки Республики Саха (Якутия): "К нам приезжали из Москвы разные комиссии ЦК, которые искали в действиях молодежи и трудах ученых "якутский национализм". Был разогнан ректорат, поставлен вопрос об увольнении нескольких профессоров-якутов. Новый ректорат всеми правдами и неправдами стал бороться за то, чтобы среди студентов большинство составляли представители "некоренного" населения.
Однако усилия Колмогорова и ему подобных оказались тщетны. Даже под лупой КГБ в действиях молодежи, озлобленной беспрерывными драками и бездеятельностью милиции, признаков национализма найти не удалось. На всякий пожарный случай четверым студентам вменили 206-ю статью Уголовного кодекса и влепили 4 года колонии усиленного режима┘
Судьбы участников этой давней истории сложились по-разному. Михаил Барашков, вернувшись из мест заключения, закончил вуз, женился. Сегодня он отец двоих детей, уважаемый человек. Дмитрий Винокуров также работает по специальности. Однако клеймо отбывшего срок не снято: Верховный суд отклонил ходатайство о реабилитации. После апреля 1986 года судьба следователя прокуратуры Василия Колмогорова сложилась более удачно - его подвиги на поприще "раскручивания" подследственных не остались незамеченными. Сегодня он заместитель генерального прокурора России по следствию и кандидат в президенты Республики Саха (Якутия). Методику Колмогорова в республиканской прокуратуре помнят и чтут: совсем недавно здесь слепили новое дело "о разжигании национальной розни". На этот раз место Барашкова и Винокурова на нарах заняли двое московских журналистов, которые чем-то не угодили кандидату-прокурору. По слухам, которые просачиваются из следственного изолятора, следователи все так же просят их подписать явку с повинной, обещают отпустить на все четыре стороны и все так же жалуются, что на них очень давят сверху.
На днях группа студентов Якутского университета начала собирать подписи под петицией в поддержку требований реабилитировать жертв "апрельского дела". А прокуратура? Якутская прокуратура пока не вмешивается и собирает материалы - каждое новое дело "о разжигании национальной розни" может сулить теперь поощрение и карьерный рост.
