Александра Ларинцева Весна 1995 года на железнодорожном вокзале в Минеральных Водах запомнилась сумрачным серым небом, одиноко стоящим возле первой платформы вагоном с надписью "Гостиница" и плохо покрашенной массивной дверью, ведущей в зал ожидания. Скорее, она походила не на дверь, а на доску объявлений, потому что вся была заклеена маленькими клочками бумаги. Но это были не объявления, а письма к людям, потерянным в страшной суматохе исхода из Чечни, - боль и надежда, доверенные ненадежной бумаге на чужом вокзале.
Первые беженцы из Чечни появились в Ставрополье еще в начале 90-х, сразу после прихода к власти генерала Дудаева. И тогда же, девять лет назад, рядом с городом Нефтекумском был запроектирован микрорайон для вынужденных переселенцев из бывшей советской автономии. 400 семей получили земельные участки для строительства. Деньги на обустройство жилого района должна была выделить миграционная служба. За эти годы в новом микрорайоне появилось три десятка домов и три улицы. Улицами их, правда, можно назвать только условно. Саманные домишки, сливающиеся по цвету с землей, разбросаны хаотично между пустырями. Из коммунальных удобств есть только электричество, и то далеко не у всех. Воду развозят бочками, но только летом. Жертвами житейских неудобств уже стали двое бывших грозненцев: к одному не успела приехать "скорая помощь" и он умер от сердечного приступа, другого еще живым вытащили из петли, но помощь тоже запоздала.
С наступлением холодов в Северном, как официально называется этот микрорайон, начинаются новые проблемы - с топливом. Дома здесь топят по-старинке дровами и соляркой, все покупают за свои деньги. Пенсионеры жалуются, что пенсии на дрова не хватает и зимой приходится мерзнуть. В администрации Нефтекумского района о микрорайоне Северный говорят с раздражением. Чиновники считают, что его жители слишком часто требуют к себе внимания и пишут во все инстанции. Жалобы все равно возвращаются назад, в район, где вынужденным переселенцам в который раз напоминают, что в местном бюджете деньги на них не предусмотрены. В 1998 году Ставропольское отделение Управления Верховного комиссара ООН по беженцам было готово профинансировать все работы, но в миграционной службе сказали, что поселок не входит в число их приоритетов. Сегодня найти 4 млн. руб. на обустройство Северного уже никто не берется.
Первую чеченскую в Ставрополье запомнили надолго. "Коридоров" мирным жителям тогда никто не предоставлял. Из-под бомбежек выбирались кто как мог. Посольства Греции и Израиля бронировали места в гостиницах Пятигорска и платили чеченским таксистам, чтобы вывозить из воюющего Грозного греков и евреев. Остальным помогала выезжать МЧС. Беженцев довозили до приграничной станции Ищерская и сажали на электричку, идущую до Минеральных Вод. Миграционная служба не успевала распределять бывших грозненцев по центрам временного размещения. Многим нужно было оказывать медицинскую помощь - людей с осколочными ранениями были сотни. Тогда же местное ставропольское руководство приняло решение временно расселить беженцев из Чечни в санаториях и домах отдыха. Думали, что на несколько месяцев. Однако многие семьи живут в крошечных гостиничных номерах до сих пор.
В пансионате "Теплосерный" в Пятигорске таких семей 19. Быт их особым разнообразием не отличается. В комнатах - три казенные кровати, электроплитка на балконе и иногда старый телевизор. Из личных вещей - только несколько старых фотографий. Вот и вся память о прошлом, да еще штамп в паспорте с грозненской пропиской. "Для нас самое тяжелое время - это весна", - говорит Галина Привалова, бывший старший эксперт республиканской судебно-медицинской экспертизы. Весна - это окончание отопительного сезона, а значит, надо ждать очередной "кампании по выселению". Бывший преподаватель кафедры математики Грозненского университета Людмила Шевердинова вспомнила, как в одну из таких кампаний их выселяли с помощью ОМОНа, а на нее крепкие ребята в масках даже надели наручники. Тогда беженцы остались в "Теплосерном" только после вмешательства руководства города. Но с условием освободить занимаемую площадь сразу же после получения "компенсации".
Компенсация - мечта любого беженца, но рассчитывать на нее могли далеко не все. По указу Бориса Ельцина документы на возмещение ущерба могли получить только те жители Грозного, которые выехали из него в период с 14 декабря 1994 года по 26 ноября 1996 года. Тогда же были установлены максимум и минимум выплат "за утраченное жилье и имущество": 70 тыс. руб. на человека, но не более 120 тыс. на семью. За четыре с половиной года после выхода президентского указа в крае смогли подать заявления на компенсацию почти семь тысяч семей, деньги получили меньше половины - чуть больше трех тысяч. В том же "Теплосерном" четыре семьи дождались своей очереди, но что делать с полученной суммой - не знают: ее не хватает на простую однокомнатную квартиру. Впрочем, беженцам последней волны, покидавшим Чечню в 1999-2000 годах, не обещали даже такой малости.
...На маленькую, очень юркую старушку никто не обращал внимания. Она умудрялась быть незаметной в толчее на вокзале, несмотря на то, что в самую жару ходила в свитере, вязаной шапочке и резиновых сапогах. Она что-то молниеносно вытаскивала из мусорных контейнеров и как ни в чем не бывало шла дальше. До этого Мария Федоровна Рыбчинская (так зовут старушку) много лет работала воспитателем детского сада в Грозном, имела там свой дом и уехала из Чечни осенью 99-го. На руках у нее только справка "формы 9", заменяющая паспорт. С этой справкой ее не регистрируют в миграционной службе и не оформляют пенсию. В собесе требуют пенсионное удостоверение, а в паспортно-визовой службе сначала предложили доказать гражданство России, а потом найти хотя бы адрес для прописки. Адреса она не нашла. В благотворительной организации "Вера. Надежда. Любовь" ей дали теплое пальто, сапоги, 200 рублей и направили в туркомплекс "Озерный" на окраине Пятигорска.
Здесь и живут беженцы, оказавшиеся без документов. Их немного, и за проживание они ничего не платят, работая через день на уборке территории - разумеется, тоже бесплатно. Руководство туристического объекта смотрит на беженцев без особой жалости. Говорят, что большинство из них горькие пьяницы и толку с них никакого. А еще "мрут как мухи": у кого сердце, у кого печень. За лето в "Озерном" умерли двое: 50-летние Юрий Блинов и Вера Копина. А 40-летний Сергей Лахтин чуть не сгорел заживо, вроде бы тоже из-за пьянки. Вообще, по статистике общественных организаций, смертность среди беженцев очень высока.
Кто-то, возможно, скажет: "Всех не пожалеешь" - тем более что, только по официальным данным, в крае осели около 30 тыс. вынужденных переселенцев, а по неофициальным - в три раза больше. В миграционной службе с раздражением говорят, что чеченские беженцы остаются именно в Ставрополье, где для них нет условий, и не желают перебираться, например, в Курганскую область, где для них готовы и жилье, и работа. Пожилые люди в "Теплосерном" рассказали, что такие смельчаки нашлись и взяли билет в один конец, вот только когда они оттуда вернулись, то просили передать всем знакомым, что в Чечне им было легче.
Чего ждать беженцам дальше, пока никто не знает. Летом, например, радовались, что Конституционный суд РФ после многочисленных обращений общественных организаций беженцев признал, что с компенсационных выплат необходимо снять ограничение, но с 1 сентября это решение потеряло силу, ибо вышло в свет новое постановление правительства России. Теперь документы на компенсацию у вынужденных переселенцев приниматься вообще не будут. Возможно, для кого-то это станет своеобразным сигналом для рапорта: "Надоевшей проблемы беженцев больше нет". Вот только что делать с теми стариками, которые, несмотря на возраст, бросают сейчас родные места в Чечне и едут в никуда, где их никто не ждет?
