Асламбек Аслаханов: "Если бы я не был оптимистом, я бы озверел"

- Смотря как измерять эффективность работы депутата. Можно сказать и так, что еще ничего не удалось. Ведь для меня главной задачей было остановить убийства в Чечне мирного населения, молодых парней, их преследования, аресты, пропажи во время так называемых "зачисток", в ходе которых незаконно в массовом порядке забирают молодых мужчин, абсолютно не принимавших участия в боевых действиях. А потом где-то находят их трупы или выкупают изувеченные тела. Но иногда их вообще найти невозможно. Моей главной задачей и было прекращение этой жестокости. Я хотел остановить бесконечные потоки слез матерей, жен, занимающихся поисками близких. Если человек совершил преступление, его надо задержать. Должна быть санкция прокурора, задержанный должен быть помещен в изолятор временного содержания, и об этом обязательно надо сообщить родным, выдвинуть против него обвинение, допустить адвоката. С преступностью надо бороться, но не так. Ведь сейчас фактически идет этническая чистка, геноцид чеченского народа, и остановить это невозможно. Оборотни в масках на БТРах с замазанными номерами издеваются над населением. Солдаты, стоящие в оцеплении во время зачисток, так прямо и говорят: "Сейчас людям достанется". Простые солдаты не опустятся до такой низости, а когда начинаешь выяснять, кто эти "оборотни", военные, МВД и ФСБ в один голос говорят: "Это не наши". Я могу согласиться, что это не ФСБ и МВД, потому что они по закону имеют право задерживать, помещать в следственный изолятор, проводить дознание. Но остальные-то - ГРУ, спецподразделения Минюста, МЧС - не имеют такого права. У меня нет юридических доказательств, но в Чечне знают, что у каждой структуры есть свои тюрьмы, где содержат людей и издеваются над ними. Естественно, эти вопросы меня больше всего волнуют.

- Все структуры, которые категорически отказываются от причастности к этим безобразиям, намекают, что, дескать, это "другие, но не мы". Вот и на парламентских слушаниях по Чечне в сентябре прошлого года представители исполнительной власти отбивались, оправдывая свои действия. Когда я после очередной зачистки с издевательствами и грабежом звоню Баранову или Бабичеву, они говорят: "У нас же на зачистке присутствует прокуратура". Но ведь военная прокуратура защищает интересы силовых ведомств, а не населения.

- В Чечне должен быть единый начальник. Передача Путиным управления в руки ФСБ, я думаю, положительно скажется. Надеюсь, ФСБ не захочет марать честь мундира, на них и так много нападок. Они или должны доказать, что ФСБ - это организация, которая жестко требует соблюдения Конституции и законов РФ, или, если все будет продолжаться, продемонстрируют, что для ФСБ законы тоже не писаны. Я и президенту говорил, что остались только две "чистые" организации, где нет тотальной коррупции, - Совет безопасности и ФСБ. Конечно, в Чечне отдельных сотрудников ФСБ в какой-то степени коснулись "метастазы" беспредела, иногда они отпускали людей, точно зная, что те причастны к бандформированиям. Но в целом ФСБ как организация сохранилась.

- В первую очередь это работа с людьми, со СМИ, в том числе и зарубежными, разъяснение сложившейся в Чечне ситуации, необходимость принятия срочных мер, поиск сторонников этих мер. Когда к твоему голосу прислушиваются, то удается привлекать все больше людей для оказания реальной помощи. Мы помогаем детям, юношам, девушкам, определяем их в учебные заведения, увозим на лечение и отдых, каждый день по несколько человек кладем в больницы. Ведем переговоры с рядом регионов по размещению в их больницах людей, по восстановлению в Чечне школ. Я каждую пятницу вылетаю в различные регионы РФ, встречаюсь с их руководством и местной чеченской диаспорой. Направляем в Чечню помощь - одежду, обувь, продукты. Через Михаила Зурабова и Валентину Матвиенко решаем вопросы выплаты пенсий. За 2000 год в Чечне пенсии полностью выплачены, составлен график выплаты за 1999 год. Через Александра Починка решили вопрос о полных выплатах "афганцам" и "чернобыльцам". Министерство культуры помогает нам восстанавливать драмтеатр, создавать наши ансамбли. Это не входит в обязанности депутата Госдумы, но я этим занимаюсь. Вот один из последних примеров: МВД без экзаменов приняло восемь представителей нашей молодежи в семь своих самых престижных вузов, в том числе одну девушку-чеченку. Это первый случай, когда наша девушка будет курсантом. Институт культуры тепло и сердечно принял 25 человек. Сейчас мы договариваемся с губернаторами о выделении в каждом из регионов по несколько мест в вузах. Для меня это очень важная работа. Кроме того, приходится участвовать в многочисленных круглых столах, симпозиумах, конференциях. Каждый вторник в Госдуме мы проводим прием граждан. Каждый месяц я езжу в Чечню, там пытаюсь, как могу, помочь людям. Ведь каждый день я получаю около 70 заявлений. Их изучение и ответы на них - довольно тяжелая работа. Причем ко мне обращаются не только граждане Чечни, но и бывшие жители этой республики, живущие в различных регионах России. Ведь произвол и беззаконие в отношении них в нашем государстве уже стали нормой.

- Я вам больше скажу - стон стоит. Недавно мы встречались с министром внутренних дел Владимиром Рушайло, был конструктивный разговор. Мы обсуждали несколько другие вопросы о ситуации в Чечне, но тем не менее Рушайло заверил, что существуют очень жесткие приказы по недопущению нарушений прав человека. Но их игнорируют. Должен быть контроль за соблюдением законов. Ведь есть конкретные факты, давайте разбираться с ними! МВД должно наказать тех, кто делает "бизнес" на чеченцах и разлагает таким образом государство.

- Ничего подобного, я работаю и над законопроектами, например, о механизме финансирования Чеченской Республики, о выплатах компенсаций за разрушенное жилье, потерянное имущество и так далее. Это очень нужные законопроекты, люди их ждут. При принятии бюджета на 2001 год я настоял на поправках об увеличении выплаты компенсаций за утерянное жилье и о реализации закона о репрессированных народах. Это было частично учтено, и от ожидаемых доходов по реализации нефти Чечня какую-то дополнительную сумму получит. Сейчас мы собираем сведения о количестве в Чечне инвалидов, особенно детей. Ведь от артобстрелов гибнут и получают увечья огромное количество людей, многие просят помочь с костылями, протезами, детскими инвалидными колясками. Министерство по труду и социальной защите РФ в ответ на наш запрос согласилось помочь.

- Было еще и решение о частичном выводе войск. Давайте все-таки не будем говорить о том, что это чей-то план. Еще семь месяцев назад, когда меня принимал президент, я передал ему наши предложения, среди которых был и вывод части войск, которые уже выполнили свои функции. Разрозненными группами террористов и бандитов должны заниматься спецслужбы, а армия не должна воевать с народом. Я поддерживаю эту идею, но она шла не только от Кадырова. Я благодарен Кадырову, что он озвучил то, к чему мы призывали давно, и его услышал Путин. Как будут выводить войска, будут ли одни части выводить, а другие вводить, я не знаю, у меня нет возможностей контролировать этот процесс. Но знаю одно: если войска не будут выводиться, дальнейшее разложение армии будет интенсивно возрастать. Что касается формирования правительства, то я просто поразился, что этот процесс стал большой тайной для самих чеченцев. До этой тайны был допущен только Кадыров. Я знаю, что такое государственная тайна, и не понимаю, почему нас на пушечный выстрел не допускают к обсуждению проблем Чечни, хотя мы лучше, чем Казанцев, Елагин и Ильясов, вместе взятые, знаем наш менталитет, традиции, обычаи.

Тем не менее мне бы хотелось, чтобы новое правительство восстанавливало Чечню не так, как это было раньше. Эти скудные деньги, выделенные республике, должны пойти на нужды народа. Надо восстанавливать не заводы и фабрики. Поверьте мне, если начнут с этого, то только для того, чтобы опять воровать. В первую очередь надо восстановить жилье, больницы, школы. Надо создавать рабочие места, но в малом бизнесе, а не на заводах-гигантах. Если будут строить 3-4-этажные дома, как об этом уже заявлялось, значит, будут задействованы строительные структуры из Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Дагестана, других регионов, которые сейчас остались без работы. Кроме того, будут использоваться старые коммуникации, а все вместе это будет представлено как новое строительство. Это создает огромную базу для того, чтобы воровать деньги. Если все задачи будет определять узкая группа людей, без тендера с участием независимой стороны, то, помяните мое слово, кирпич стоит 2 рубля, будет - 10 рублей, медикаменты стоят 30 копеек, скажут, что заплачено 30 рублей. Туда хлынут проходимцы от строительных организаций, которые даже не имеют лицензии. Они заявят, что получили подряды, финансирование, а работать будут безработные строители из соседних регионов, как было в той войне, когда люди по 6-7 месяцев работали и ни копейки не получили. А те, кто получил деньги из федерального бюджета, потом растворились, и ни один из них за это не ответил. Мы научены горьким опытом, и пусть никто не думает, что мы не сможем поставить барьер на пути ворья.

- Мы предлагаем нормальный механизм - провести в Чечне съезд с участием представителей всех ветвей власти. Мы вместе должны разработать программу восстановления Чечни и подготовить постановление по этому вопросу. Кроме того, на съезде на переходный период, до выборов мы могли бы создать представительный орган власти из тех, кто работает в Чечне, имеет соответствующее образование и мог бы профессионально выполнять законотворческие функции. Пускай в нем будут 12-15 человек, которые смогли бы рамочно определить необходимое законодательство. Нужна также мощная правоохранительная и судебная системы, этот представительный орган власти мог бы избирать и утверждать судебных заседателей. Сейчас в Чечне односоставные суды, которые могут рассматривать уголовные дела по статьям, предусматривающим наказание до 5 лет лишения свободы. А до 90% задержанных обвиняются по статьям, предусматривающим либо высшую меру наказания, либо длительные сроки заключения. Эти дела в Чечне рассматриваться не будут, а будут передаваться в другие суды. А там, если по какой-либо статье предусмотрено наказание от 7 до 15 лет, приговор будет самый строгий - 15 лет, ведь это же чеченец. Поэтому в Чечне должны быть судебные заседатели. Их никто не имеет права назначать, это выборный орган. Наша задача состоит в том, чтобы преодолеть предубеждение, что съезд проводится под кого-то.

- Представители так называемой "Третьей силы" приходили ко мне, и я им сказал, что они провокаторы, они провоцируют безумие. "Третья сила" предлагает создать правительство - что же тогда делать Кадырову и Ильясову с их командой? Уходить в отставку? Ведь "Третья сила" фактически уже выразила им недоверие. Они могут провести съезд, собрать 50 человек и назвать это съездом. Я им предлагал совместно использовать их хорошие идеи, а не создавать какое-то правительство и настраивать против себя чеченскую администрацию.

- Там работают нормальные ребята, а ошибки они совершают из-за своей политической неопытности. Для тех, кто принимает наши взгляды, наше видение будущего съезда, дверь всегда открыта.

- Это зависит от нескольких факторов. Нужна материальная база, потому что на съезде нужно собрать представителей всех граждан Чеченской Республики, в том числе проживающих не на родине, а среди них много таких, кто не имеет возможности приехать на собственные деньги. Существует также проблема, где собраться. Я настаиваю на том, что надо собраться в самой Чечне, а не в Дагестане, Ингушетии или Карачаево-Черкесии. А в Чечне нет ни одного здания, которое вместило бы более 100-200 человек. Кроме того, мы хотим, чтобы нас поддержали журналисты, в том числе из разных государств. Пускай посмотрят, что мы делаем в целях установления мира.

- Да. Я с удовольствием встретился бы с Масхадовым и, если будет такая возможность, обязательно встречусь. Такой диалог принесет только пользу. Я до сих пор считаю, что надо было вести переговоры. Многие утверждают, что у него нет никакой силы, а у меня совершенно обратная информация: у него есть сторонники, которые выполняют его команды. Масхадов направлял мне послание с предложением встретиться и найти пути прекращения безумия. У меня много противников в вопросе проведения переговоров и решения проблем мирным путем. Это - военная машина, и некоторые силы в самой Чечне истерично орали, что любые переговоры с Масхадовым - это предательство. Я же не говорю о переговорах с бандитами, которых знает весь мир, но почему не говорить с Масхадовым, с чеченским парламентом? Мы встречались в Ингушетии с семью депутатами - это нормальные люди, и они предлагают приемлемую схему.

- Да. Называть я их не буду, но это нормальные люди. На меня выходили три полевых командира, у которых в подчинении от 80 до 110 человек. Один был учителем, другой колхозником, они хотят учить детей и пахать землю, им надоело воевать. Они говорят, что многие ребята сдавались, надеясь на амнистию, а потом пропадали и обнаруживались искалеченными. Они не верят в амнистию, но если бы были гарантии, то они готовы сложить оружие. Бандит есть бандит, но многие из полевых командиров защищают свою честь и достоинство, мстят за убийство родных и близких, за разрушенные дома. А каждая "зачистка" заставляет десятки парней брать в руки оружие. Неужели это непонятно? У меня такое впечатление, что конфликт специально затягивается.

- И в Кремле есть много разумных людей, которые выступают за переговоры. Одни сомневаются, а другие говорят, почему бы не вести переговоры. Обратите внимание, когда мы с Немцовым, Крашенинниковым и Ковалевым встречались с чеченскими депутатами, Путин не осудил наши действия. Мы же не заискиваем перед ними, мы ищем пути выхода из страшного тупика.

- Как только я приезжаю домой, люди меня спрашивают: "Когда же это кончится, когда нас перестанут убивать?" Я, честное слово, не знаю, когда. Но у меня есть чувство, что к весне какие-то позитивные перемены начнутся. Даже последние указы президента, решение о выводе войск - это уже оправдание надежд. Нужно совместно взяться за дело, использовать весь потенциал представителей чеченской нации, наши знания, профессионализм.

- Если не верить в людей, не верить в то, что разум возьмет верх, тогда и жить не стоит. Я считаю, что граждане России прозреют и скажут свое веское слово по чеченскому вопросу. У государственных деятелей, которым просто не нравятся чеченцы, сойдет пелена с глаз. Прозреют и сами чеченцы. Мне было бы просто страшно, если бы у меня не было оптимизма. Я бы озверел.