"Я благодарен судьбе за этот урок"

	Майрбек Вачагаев. Фото ИТАР-ТАСС

В ТЕЧЕНИЕ всего января редакция "НГ" пыталась получить в Минюсте РФ разрешение на встречу с содержащимся под следствием в Бутырском СИЗО генеральным представителем Чечни в России Майрбеком Вачагаевым, который вместе со своим помощником был арестован в октябре прошлого года по обвинению в незаконном хранении оружия. Бесконечные мытарства и многочисленные телефонные звонки привели корреспондента "НГ" из приемной министра юстиции Юрия Чайки в одно из подразделений ГУИН Минюста, очень вежливая сотрудница которого после нескольких дней попыток связаться с ней сообщила, что в просьбе о встрече с Майрбеком Вачагаевым "НГ" отказано начальником ГУИН Владимиром Ялуниным. Поэтому представленный вниманию читателей "НГ" материал является письменными ответами Вачагаева на наши вопросы. Публикуя это интервью, "НГ" ни в коем случае не пытается оценивать или комментировать действия правоохранительных органов в отношении Вачагаева. Главная цель, которую мы преследовали, - ознакомление читателей с точкой зрения одного из влиятельных, наиболее образованных и компетентных чеченских лидеров, который, кстати, был официально принят российской стороной в Москве и арестован в самом начале антитеррористической операции в Чечне.

- Расследование еще продолжается. Оказывается, не так-то просто доказать, что пистолет был мне подброшен. Я искренне считал, что сотрудники МВД даже не будут пытаться вообще что-то доказывать. Сказано - сделано, и пусть суд или прокурор попробуют возразить. Но органы пытаются придать материалам дела и всему расследованию достойный вид. Недавно было получено заключение экспертизы, которая не обнаружила на пистолетах, изъятых у меня и Мусы Нугаева, отпечатков пальцев. Нет и никаких других доказательств нашей виновности, кроме невнятных показаний сотрудников ГУБОПа, "забывших" у меня за поясом пистолет. Но я не обольщаюсь. Нужно было видеть тот спектакль по обжалованию меры пресечения, который провел судья Тверского межмуниципального суда Лукьянов. Он нервно подергивался, не мог дождаться, когда перестанет говорить адвокат. Для него решение по моему вопросу было вынесено еще накануне. Перед началом судебного заседания адвокат потребовал соблюсти закон и снять с меня наручники на время разбирательства. Но, как я понял, судья опасался, что это было бы расценено как лояльное отношение ко мне. Поэтому, когда мои адвокаты подали частную жалобу в Мосгорсуд, я письменно отказался участвовать в этом дешевом фарсе. Там с точностью до деталей повторилось заседание Тверского межмуниципального суда. Закон на моей стороне, но о диктатуре закона, к сожалению, пока говорить не приходится. Поэтому и на перспективу судебного разбирательства я смотрю точно так же - это будет фарс, суд не будет интересоваться ничем, что могло бы поставить под сомнение выводы органов, почему-то именуемых в РФ органами правопорядка. Все их действия говорят об абсолютно обратном. Было странно видеть в "Независимой газете", читаемой мной с момента ее основания, предвзятое сообщение о заседании Мосгорсуда по моему делу. Разрешите напомнить вам и в вашем лице тем, кто стоит за моим делом, что во всем мире, даже в банановых республиках, действует принцип презумпции невиновности. Видимо, этот пункт в юридическом образовании российских судей был пропущен. Бог им судья!

- У меня не было и нет никаких иллюзий по поводу того, что творилось в Москве в отношении лиц чеченской национальности. Тысячи и тысячи чеченцев осуждены или ждут судебного разбирательства в российских СИЗО. Хватают всех подряд - молодых, взрослых, мужчин, женщин. Может сложиться впечатление, что чеченцы ездят по Москве с гранатометами, а пистолеты и гранаты - чуть ли не обязательный атрибут их национальной одежды. На фоне укрепляющейся в России античеченской государственной идеологии это не могло не коснуться меня - представителя официальной власти Чечни в лице президента Аслана Масхадова. Мое задержание - сугубо политический акт против Масхадова. Органам нужно было продемонстрировать, что даже представитель Чечни якобы ездит по Москве с оружием. Правда, все произошло по Черномырдину: "Хотели как лучше, а получилось как всегда". Тот, кто отдавал приказ на мое задержание, не удосужился даже выяснить, что я принципиально никогда не носил оружия, даже в Чечне, где носить его считалось долгом и обязанностью. Что касается моей собственной безопасности, то в Москве в моем подчинении находились вооруженные представители прокуратуры и МВД ЧРИ, и при необходимости вопрос о ношении оружия решался элементарно. Это смогут подтвердить сотрудники представительства президента РФ в ЧРИ генерал-лейтенант Чернышев и представительства правительства РФ в ЧРИ Дидигов, а также члены миссии ОБСЕ. Все они поддерживали связь с президентом Чечни через меня, поэтому им приходилось встречаться со мной чаще, чем я хотел бы. Таким образом, свести все дело к простой уголовщине, мягко говоря, не получается. Предстоит исключительно политическое судебное разбирательство заведомо сфабрикованного уголовного дела. Иначе как объяснить, что уже на второй день моего задержания, еще до предъявления мне обвинений, начальник ГУБОБ МВД РФ г-н Козлов не только объявил меня преступником, но и с полной уверенностью заявил, что я предстану перед судом и буду сидеть, а если к нему кто-то обратиться с просьбой отпустить меня, то он откажет. Вот вам и Конституция с ее презумпцией невиновности! Вот вам и следователь с прокурором, от которых зависит решение вопроса о прекращении уголовного дела или направлении его в суд! Вот вам и суд, в компетенции которого находится вопрос об изменении меры пресечения! У кого-нибудь еще остались вопросы, буду ли я осужден и какой будет приговор?

- Нужно отдать должное российским органам, при всем желании я не могу в чем-либо обвинить тех, кто меня задерживал, тех, кто содержал в ИВС на Петровке, а затем здесь, в Бутырке. Никаких насильственных действий по отношению ко мне и моему помощнику Нугаеву не предпринималось. И в ОВД "Дорогомилово", и на Петровке, и в Бутырке пока ко мне относятся корректно, а иногда даже с симпатиями и сочувствием. Да, меня многое не устраивает, но я прекрасно осознаю, что нахожусь не на курорте. Здесь свои правила, и человек, попадая сюда, должен осознавать, что он ограничен в правах. Бессмысленно требовать от руководства тюрьмы большего, чем им предписывают правила ГУИНа и Минюста РФ. Есть определенная неприязнь ко мне как к представителю чеченского народа, но это неудивительно после всего того, что вылила идеологическая машина российского государства на простого обывателя.

- Информация по Чечне ко мне поступает исключительно из телевизионных новостей. В камере имеется телевизор и есть возможность отслеживать ситуацию. Труднее с газетами, обычно они поступают с большим опозданием. Какую-либо другую информацию я не получаю. Двое моих адвокатов - москвичи, и возможности связаться с Чечней у них нет. Но много ума не надо, чтобы делать какие-то выводы. К примеру, когда Казанцев говорит перед телекамерой, где какого командира похоронили, то абсолютно ясно, что он лжет - никогда чеченца не похоронят на чужом кладбище. Атгериева, если бы убили, похоронили бы только на кладбище селения Аллерой. Арсанова, если бы его тоже убили, не могли бы похоронить в Шатое, потому что его родовые кладбища в 15 км от этого райцентра, его могли похоронить только там. В отличие от российского обывателя, который не знаком со всеми национальными тонкостями чеченцев, я твердо уяснил, что российские власти врут! Кстати, о том, что выход чеченцев из Грозного был удачным, свидетельствовал гнев Шаманова. Сначала они заявляли о 1200 убитых боевиков, потом стало около 600, в итоге дошли до десятков. Вспомните, это уже было в Первомайском в 1996 году, когда чеченцы "босыми бежали из окружения". И тогда выиграл Масхадов, и сейчас весь Генштаб ВС РФ проиграл одному Масхадову битву за Грозный. И это при соотношении 140 тыс. российских солдат при поддержке артиллерии и авиации против 7-8 тысяч человек.

- Российское руководство сегодня демонстрирует бессилие и отсутствие какой-либо политики по отношению к Чечне. Используются те же принципы, что и в 1994-1996 гг., - испугать чеченцев многочисленными фильтрационными пунктами, купить два десятка марионеток, которые будут говорить о вечной и нерушимой дружбе с Россией, при этом весь упор будет делаться на доступ к финансированию. В нынешней ситуации Масхадову не надо пытаться кого-то агитировать. Чем дольше российские войска будут находиться на территории Чечни, тем больше отвращения и возмущения среди чеченцев будет вызывать все то, что связано с Россией. Разрешите напомнить вам, что еще в 1982 году на очередном пленуме Чечено-ингушского обкома КПСС первый секретарь Власов вынужден был признать, что на пороге седьмого десятилетия революции за территорией Грозного до сих пор нет советской власти, она ограничена религиозными и тейповыми лидерами, которые решают все вопросы минуя советские органы. А сегодня кто-то хочет кого-то убедить, что за восемь месяцев войны все изменилось! Интересно, сами идеологи этой политики хоть верят в это? Единственное, что сделали правильно, - наконец-то решились избавиться от самого, извиняюсь, бестолкового министра по делам национальностей Михайлова, который вместе с Абдулатиповым много сделал для развала РФ. Впору заинтересоваться, интересы какой страны они представляли? Миннац должен быть базовым министерством по решению всех конфликтных ситуаций, возникающих в России, а на деле это министерство создали для определенных лиц. Итог печален - вопросами Чечни занимаются "кухарки" и "трактористы", а их памфлеты выдаются как научная работа. Поверьте мне, сегодня в стенах Миннаца нет ни одного даже посредственного специалиста по Чечне. Те, о ком я говорю, не обидятся, у них отсутствуют эти чувства, для них главное - находиться в этих стенах.

Что касается чеченского руководства, то среди его представителей существовали внутриполитические разногласия по вопросу становления чеченского государства. Тем не менее почти все ресурсы и средства направлялись в силовые структуры для нанесения удара по похитителям людей и расхитителям нефтепродуктов. Вы должны помнить, сколько раз Масхадов обращался к российскому руководству с призывом прекратить выплаты за заложников. Однако главная ошибка чеченского руководства - это подход к людям по принципу "воевал - не воевал". В итоге настоящие специалисты оказались не у дел, а всякого рода жулики, прикрываясь тем, что они помогали боевикам во время боевых действий, прорывались к власти. Стоило в условиях Чечни поднять из руин завод, как десятки новоявленных "спасителей нации" вступали в борьбу за него. Масхадову очень много времени приходилось тратить именно на эти проблемы. С утра до ночи он лично решал вопросы местного самоуправления, разбирался в конфликтах на основе родовых раздоров и т.д.

Но самое главное, Масхадов до октября прошлого года не верил в возможность возобновления военных действий. Доходило до того, что он обвинил меня в дезинформации о том, что мне виделось из Москвы. До последнего момента он считал, что Россия всего лишь играет мускулами, но дальше ультиматумов дело не дойдет. Все попытки Масхадова связаться с Кремлем воспринимались Москвой как его слабость, никто не хотел верить в его искреннее стремление не воевать с кем бы то ни было.

- Я историк по образованию и прекрасно знаю, что не бывает и не было вечных войн. Любая война когда-то заканчивается. Но для того чтобы искоренить причины ее возникновения, всегда приходится договариваться именно с теми, против кого война и развязывается. Попытки найти третью сторону - это самообман, иллюзия решения конфликта. Когда говорят, что 90% народа поддерживают ту или иную сторону, я этого не понимаю. Народ никогда не воюет, ни в гражданских, ни в отечественных войнах. Нация является лишь потерпевшей стороной. Воюют только несколько процентов людей, они и определяют на многие годы судьбу народа. Другое дело, на чьей стороне симпатии народа. Их нельзя определить с помощью пачки макарон или подачи электроэнергии. Неужели кто-то думает, что сторонники движения сопротивления откажутся от гуманитарной помощи, от газа, от света? Никогда! Они принимают это из рук России, но это не означает, что они принимают новую власть. Если вы даете, то мы обязательно возьмем, более того, выбьем дополнительные ресурсы. А как же иначе? Генерал Паскевич, направленный императором России на Северный Кавказ на смену Ермолову с задачей физически уничтожить чеченцев, писал в своем докладе: "В Чечне только то место наше, где стоят войска, но стоит им сдвинуться, как это место перестает быть российским". Содержание российских войск в Чечне обойдется не дешевле, чем боевые действия, не говоря уже о том, что все российские гарнизоны будут находиться в осадном положении.

Исходя из этого, сегодня не стоит искать каких-то оригинальных методов решения проблемы. Конфликт решаем только в условиях переговоров с Масхадовым. Что и сколько он контролирует, - это уже вопрос не Ястржембского. Масхадов - президент ЧРИ, и других нет. Он подписывал документы с президентом РФ, когда Ястржембский был его пресс-секретарем. Ни один документ, подписанный от имени Чечни другим человеком, не будет носить обязательного характера, и война будет продолжаться. Мне вообще трудно понять российских патриотов, когда они говорят, что судьба России зависит от Чечни. Неужели им не стыдно за то, что их судьба зависит от маленькой Чечни? Если Чечня действительно так важна для России, то давайте возведем чеченцев в ранг элитной нации, чеченский язык объявим государственным, да и название государства изменим - Чеченско-Российская Федерация. По-моему, звучит! А если нет, то давайте раз и навсегда определимся в наших взаимоотношениях при обязательном участии посредников. Россия стремится оставить нас в своем составе и при этом сажает в тюрьмы, ограничивает в элементарных правах передвижения, каждые 50 лет пытается физически уничтожить. Сегодня у Путина есть реальный шанс раз и навсегда решить вопрос о взаимоотношениях Чечни и России, а для начала необходимо всего лишь искреннее желание распутать этот узел проблем.

- То, что Басаев вторгся на территорию РФ - Дагестан, не стало для меня и, думаю, для многих чеченцев неожиданностью. Все, кто смотрел главный рупор Мовлади Удугова - телевидение "Кавказ", ожидали чего-то подобного. Конечно, никто, кроме Басаева, не мог знать о конкретной дате и месте. Абсолютное большинство чеченцев были возмущены этими действиями. Даже выбор района нападения - Ботлих - будто бы специально подгадан. Дело в том, что этот район населен в основном андийцами - единственным народом в Дагестане, который очень близко воспринимается чеченцами. Иногда андийцев считают даже одним из чеченских тейпов, потому что у чеченцев действительно имеется такой тейп. Именно с этим районом чеченцы поддерживали самые тесные контакты. Вторжение совершено именно к ним. Таким образом наплевали в душу десяткам поколений чеченцев, андийцев и аварцев, которые поддерживали отношения как родственные, братские народы. Действия Басаева стали долгожданным подарком для российских ястребов. В Чечне говорили в те дни: "Шамиль пошел в Дагестан, чтобы взять войну за руку и привести ее вновь в Чечню". И народ оказался прав.

В те дни очень много вопросов задавали о Масхадове, знал ли он о планах Басаева, почему не остановил? Но Масхадов еще 14 августа выступил с обращением к дагестанскому народу, в котором выразил возмущение по поводу происходящих событий и просил не дать себя обмануть. Он заявил, что на Ботлих напали не чеченцы, а конкретные лица, в том числе и Басаев. Почему это заявление не было замечено председателем Госсовета Дагестана Магомедали Магомедовым, пусть останется на его совести.

Почему Масхадов не остановил Басаева? В это время отношения между ними дошли до крайнего предела. Шамиль не мог себе позволить выступить с оружием в руках против Масхадова, чтобы ни говорили тогда о президенте. Сила была на стороне Масхадова, по его призыву на площади собирались десятки тысяч людей, в то время как Басаев и Удугов были в состоянии только содержать дежурный митинг из нескольких десятков людей, которые приходили туда, как на работу. Масхадов больше всего стремился избежать вооруженного конфликта, хотя его ближайшие соратники требовали от него начать активные действия, от президента ждали только приказа. Но Масхадов избегал конфликта, зная, что вслед за этим Россию могут подтолкнуть к активным боевым действиям. Только в этом случае, по мнению Масхадова, Россия могла бы нарушить Договор о мире от 12 мая 1997 г., подписанный с президентом РФ Борисом Ельциным. Поэтому я согласен, что внутренний конфликт был одной из причин начала новой трагедии, но хочу особо подчеркнуть - только одной из причин, не самой важной. Самая главная причина - это неопределенность во взаимоотношениях между ЧРИ и РФ, вернее, нежелание России решить этот вопрос цивилизованным методом. Сегодня власти России должны пойти на переговоры не ради какой-то личности, а во имя тех десятков тысяч жертв, ставших разменной монетой в руках политиков. Не ради тех, кто погиб, а ради тех, кто остался живым в этом кошмарном аду.

- Я не астролог и не могу угадать будущее Масхадова. Уверен только, что в качестве президента ЧРИ именно он будет решать судьбу чеченского народа. Сегодня он как верховный главнокомандующий смог объединить тех, кого еще вчера казалось невероятным поставить под единое руководство. А значит, все еще впереди, еще не раз будут взяты Аргун, Шали, Гудермес и Грозный. Масхадов не раз доказывал, что успешно может противостоять всему Генштабу ВС РФ.

- Да, предполагал! Все к этому шло. Все действия российских властей свидетельствовали о нежелании России вести диалог с Масхадовым, под разными предлогами ограничивались его контакты с российским руководством. Мое назначение совпало с моей отставкой с должности пресс-секретаря президента Масхадова. Тогда я решил полностью посвятить себя науке, для чего требовалось выехать в Москву, тем более у меня возникли определенные трудности с некоторыми группировками. Масхадов решил, что будет лучше, если я попробую изменить мнение о Чечне непосредственно в Москве. В итоге ничего неожиданного не произошло. Все, что было заложено в решении Совета безопасности РФ еще в декабре 1998 г. по поводу Чечни, претворяется в жизнь.

Я благодарен судьбе за этот урок. За то, что судьба позволила определить настоящих и мнимых друзей. Я не в обиде на тех, кто боится сегодня поднимать трубку телефона, видя на определителе мой номер, кто боится связей со мной. Я благодарен всем, кто сегодня не побоялся поддержать меня и мою семью.