"Регионы были обделены при приватизации"

Гурами Авалишвили. Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

- ГУРАМИ ДЖЕМАЛОВИЧ, подготовка к зиме каждый год идет как чрезвычайное событие. Какова сейчас ситуация с запасами топлива в регионах?

- Недавно правительство обсуждало вопрос о подготовке к зиме. Главная проблема в том, что межбюджетные отношения полностью запутаны. Минфин толкует, что у него нет проблем, все рассчитано, а на местах все по-другому. В чем задача Минтопа? Создать условия для того, чтобы на рынке были нефтепродукты, топливо, мазут, уголь, газ. В чем работа Минфина? Обеспечить финансирование, чтобы у бюджетополучателей были деньги. Мы знаем, что у нас все произведено, но нет запасов мазута на электростанциях, не завезен уголь и топливо в 10 районов Севера и многие области России. К числу регионов, где из-за недостатка средств для закупки топлива сложилась критическая ситуация, по данным РАО "ЕЭС", относятся Приморский и Хабаровский края, Архангельская, Ивановская, Камчатская, Магаданская, Мурманская, Новосибирская, Омская, Сахалинская области, Чукотка. Почему? На 1 августа задолженность федеральных потребителей по энергоресурсам 17,3 миллиарда. У Минфина же заложено в бюджет 8,8 миллиарда на год, а профинансировали они 5,3. Есть неотключаемые стратегические потребители - военные, пограничники. Нельзя отключить атомные станции. Только им мы должны отдать 12,1 миллиарда. А всего лимитов бюджетополучателям выделено на 23 миллиарда рублей. 8,8 миллиарда, заложенных в бюджет, это только 37% потребностей. С кем мы играем?

Теперь мы вынуждены привести лимиты в соответствие с финансированием. Зачем мы должны за все отвечать? И это при том, что нефтяники только с августа дали 17 миллиардов дополнительных доходов в бюджет. Зачем Чубайс инициировал введение госпошлины на мазут? Чтобы получить дополнительный доход в бюджет или же получить мазут для РАО "ЕЭС"? Несмотря на 17 дополнительных миллиардов, которые получил бюджет от нефтяных компаний за счет новых сборов, ТЭК не получил ни копейки. Не получило и РАО "ЕЭС" дополнительных средств для закупки энергоресурсов для электростанций. Достигли мы эффекта? Не надо было пошлину вводить, дайте нефтяным компаниям накопить средства на инвестиции, погасить долги. Ведь еще недавно, на протяжении 16 месяцев, какие были цены на нефть? Прекратили бурить, добыча идет вниз, потери тех месяцев еще не компенсированы.

- Как обстоят дела с созданием Государственной нефтяной компании?

- Разговоры о необходимости ее создания идут уже много лет. Так же, как и о важности существования вертикально интегрированных нефтяных компаний. Еще в апреле 1992 года, когда я был вице-президентом "Восточной нефтяной компании", мы с Филимоновым, президентом ВНК, получили документ, разрешающий создание нефтегазового концерна. Филимонов, бывший союзный министр, еще тогда говорил, что нужно создавать единую, вертикально интегрированную компанию с конечным циклом производства нефтепродуктов. Тогда и появилось решение правительства о создании нефтекомпании на базе "Томскнефти", Ачинского завода, Ангарского нефтехимкомбината, "Нижневартовскнефтегаза", "Межрегионнефтегаза", "Ноябрьскнефтегаза", предприятий Комсомольска-на-Амуре, Хабаровска. Вот это была бы серьезная государственная компания. Но она тогда так и не была создана.

Поэтому зря сегодня говорят о переделе собственности в нефтяной сфере. Нет никакого передела собственности, просто все встает на свои места. В свое время зачем-то надо было рассыпать все, как горох, потом этот горох собрать ваучерами, перехватить. А теперь идет процесс укрупнения, собирания. И в частных компаниях, и в государственных. Частным пока не всегда удается договориться, как, например, не получилось у ЮКСИ. Все ведь зависит от личностей, а не только от экономической целесообразности.

Все постепенно становится на свои места. Не знаю, сколько в итоге останется компаний - 5-6 или 2-3, но процесс укрупнения естественен. Так же, как и создание государственной нефтяной компании, которая могла бы играть на нефтяном рынке роль регулятора. Как Центробанк сейчас играет стабилизирующую роль для всей банковской системы и влияет на курс рубля. Нефтяная госкомпания могла бы выполнять задания правительства, обеспечивать северный завоз, поставки селу, заниматься обеспечением армии и ВПК. Ведь сегодня у государства под контролем осталось только 11% добываемой нефти.

- В эти 11% входят доли государства, например, в "ЛУКОЙЛЕ"?

- Нет, госпакеты акций в нефтяных компаниях я не считаю. "Роснефть", "Славнефть" - вот то, что мы контролируем полностью. А все остальные компании... По нашему законодательству, если у тебя меньше 50% акций, то ты ни на что не можешь влиять. У государства в нескольких компаниях 25 и больше процентов акций, но мы практически никак не можем влиять на управление ими. К тому же госпакетом акций управляет Мингосимущество. А мы предлагаем передать госпакеты акций нам в управление, тогда с нас можно будет спрашивать.

- Как еще государство может влиять на нефтяной рынок?

- В принципе у нас много рычагов. Надо просто правильно ими пользоваться. Кто-то из нефтяников обанкротился - "СИДАНКО", например. И теперь все нефтяные компании захотели получить ее куски, разорвать компанию. "СИДАНКО" сама виновата в том, что оказалась в таком положении. Виноваты и ОНЭКСИМбанк, группа "Интерросс" и "Бритиш петролеум". Одни начали, а западные менеджеры пришли и продолжали делать то же самое, загоняя компанию в яму. Как нефтепереработка, работающая на процентах, может быть должна своей материнской компании, причем огромные суммы? Как такое может быть?! Здесь виноват только менеджмент.

По определению, "СИДАНКО" должна сохраниться. Сибирско-Дальневосточная нефтяная компания должна существовать, у нее есть своя зона интересов - Дальний Восток, Магадан, Иркутская область. Конечно, процедура банкротства идет. Что будет после банкротства? Черный день не наступит, затмение не произойдет. Есть нормальная схема - кто-то перехватит их объем ресурсов, переработку купит. Эффективный собственник должен прийти, как было записано еще в первых программах приватизации. Если ты не сумел сделать дело, то через банкротство придет другой. Это не должно привести к тому, чтобы, например, Магадан остался без топлива. Но мы все равно высказываем беспокойство ситуацией с "СИДАНКО". Минтоп отстаивает позицию, что мы должны "СИДАНКО" сохранить. Нам важно, чтобы не было катаклизмов.

Ведь есть, например, Ангарский нефтехимический комбинат, который входит в "СИДАНКО". Это очень большая социальная проблема. АНХК нужно загружать нефтересурсами, а у "СИДАНКО" их нет. Ведь не министерство и не правительство должны управлять загрузкой нефти, а сама "СИДАНКО" должна это регулировать. Если она уходит, тогда мы должны принять меры и обеспечить приход нового собственника, который сможет управлять предприятием и загружать нефть. А сегодня мы вынуждены заставлять "СИДАНКО" и другие компании направлять нефть на АНХК. Это ведь не просто "завод-керосинка", а целый комплекс заводов. А значит - налоги, социальное спокойствие. Это очень серьезные вопросы.

- Какова ситуация с другими "дочками" "СИДАНКО"?

- С нефтедобывающими предприятиями "СИДАНКО" проблем нет. Они не потеряются. Рядом с "Черногорнефтью", входящей в "СИДАНКО", находится "Нижневартовскнефтегаз". Они работают на одном месторождении, их и не нужно было делить между разными компаниями. Теперь хозяева ННГ смогут купить Черногорку. Но остается АНХК. Что будет с ним? Правительство ведь не может приказать частному капиталу - купите предприятие. Поэтому правительство и решило сохранить "СИДАНКО". Каким образом ее можно сохранить? Сейчас идет процедура банкротства у ее "дочек" - "Черногорнефти", "Кондпетролеума", "Варьеганнефтегаза" - и у самой "СИДАНКО". У всех из них есть кредиторы. С разными амбициями, интересами. Поэтому, когда я на заседании правительства высказал нашу позицию о сохранении "СИДАНКО", многие, например Федеральная служба финансового оздоровления, были против: "Пускай идет банкротство". Тогда нами была предложена следующая формула. Можно внести коррективы в процедуру банкротства, если все кредиторы и "СИДАНКО", и "дочек" консолидируют свои требования и передадут их правительству. Нам говорили, зачем, мол, нужно будет участие правительства, если кредиторы смогут консолидировать свои требования. Но ведь без нас они никогда не договорятся, слишком разные у всех интересы. А государство, которое одинаково относится к тем и другим, может привести всех к согласию. Если кредиторы передают правительству свои требования, мы можем осуществлять управление и "СИДАНКО", и ее "дочками". Прекратим банкротство, подпишем мировое соглашение, вернем "дочек" обратно.

К сожалению, предложений о консолидации, требований от кредиторов не последовало. Отдельные кредиторы пишут нам, что согласны, но это представители меньшей половины кредиторов. Мы выражаем интересы правительства и не будем ходить за кредиторами и уговаривать каждого. Мы хотели, чтобы все сохранили свои интересы. У Калюжного, нашего министра, была встреча с послом Великобритании, который выражал свое беспокойство ситуацией вокруг "СИДАНКО". Приходили из руководства компании "Бритиш петролеум". Мы их предупредили: не тяните время, надо четко выполнить договоренности. Ведь эта история длится не один месяц, а уже целый год. Мы свою позицию высказали и считаем, что если мы не достигли договоренности, то переходим к процедуре ускоренной продажи подразделений "СИДАНКО". И сама "СИДАНКО" продается, "Кондпетролеум" на продажу выставляется, по "Черногорке" процесс идет.

- Что вы можете сказать в ответ на обвинения в том, что в случае с "Бритиш петролеум" ущемляются права иностранных инвесторов?

- Во-первых, когда "Бритиш петролеум" платил за 10% "СИДАНКО" огромные деньги, он наверняка на что-то рассчитывал. Они знали, что существует политический риск, что есть экономический риск, но в случае если бы был нормальный исход - они получали бы огромные прибыли. Но получилось так, что они сегодня не попали в струю. Если кто-то из их партнеров нарушил российские законы, надо подавать в суд. Но какие к нам, к правительству, могут быть претензии? Это просто шантаж. С Россией нельзя так разговаривать. Есть ведь другие западные инвесторы, которые по 40 лет здесь работают и тянут лямку в условиях нестабильности. Или новые проекты - Сахалин-1, Сахалин-2. Работают нормально.

Западный менеджмент виноват в том, что накопились такие долги. Они не могли не видеть, что происходит в компании при том контроле, который у них был (при том, что у "БП" 10% акций, они имели полный контроль над компанией). А теперь все сваливают на правительство.

- Насколько близки позиции региональных властей и федерального правительства в вопросах банкротства предприятий ТЭКа?

- Местные власти очень озабочены тем, чтобы не усиливалась социальная напряженность. Областные администрации хотят, чтобы нормально работали компании, платили налоги в бюджет, были рабочие места. Они нормально относятся к смене хозяина предприятий. Лишь бы не развалилось производство, лишь бы работало. Субъекты Федерации были обделены при приватизации. Когда сейчас они добиваются участия в управлении компанией - через госпакеты акций, через долги бюджету, - я их поддерживаю. Но когда просят отдать предприятие полностью под контроль местных органов власти, это неправильно. Многое зависит от баланса между интересами предприятия и региона. Сегодня многие компании часть средств уводят из своего региона, лишают его доходов. Местным властям ведь не нужно управление, им важно, чтобы был доход, налоги от деятельности предприятий, решались социальные дела. Проблема в том, что региональные власти не могут совладать даже с тем имуществом, которое уже есть у них в собственности.

- Каков ваш прогноз будущего топливно-энергетического комплекса?

- Сейчас мы подготовили программу развития нефтегазового комплекса до 2010 года. Да, сейчас нет средств. Государство не может вкладывать средства в развитие ТЭКа, а крупные зарубежные инвестиции можно привлечь в основном через соглашения о разделе продукции (СРП). Но мы должны определять направление развития. В нашей программе изложен целый комплекс мер - технических, организационных, налоговых, бюджетных, направленных на то, чтобы ТЭК не просто выживал, но и развивался. Надо найти баланс экспортных интересов и потребностей внутреннего рынка. Нужно оптимизировать налогообложение - оно должно быть направленным, дифференцированным для разных недр. Надо запускать простаивающий фонд. Если нам удастся выполнить задуманное, то в 2010 году, я думаю, мы будем добывать 310-350 миллионов тонн нефти.

В налоговых делах существует определенного рода коллизия. Когда мы начинаем говорить, что надо увеличить налоги на производителя, я против этого. Можно в рамках существующего налогообложения за счет работы с предприятиями повысить отдачу. Мы предлагали снять налоговый гнет с производителя, разложить его части на заправки. Конечно, с колонок труднее собирать, их тысячи, а заводов всего 28. Но то, что проще для налоговиков, хуже для экономики страны.

- Как много должна Чечня за энергоресурсы?

- Чечня не платила ни копейки все последние годы. Мы поставляли туда ресурсы так же, как Пенсионный фонд платил деньги. Мы же считаем ее субъектом Федерации. Долг Чечни с января 1995 года по июнь 1999-го - 679 миллионов рублей за электроэнергию и 500 миллионов за газ. А сколько они украли нефти, мы не знаем.