Русская Голгофа

14 июля 1918 года Иван Алексеевич Бунин, еще не покинувший навсегда Россию, "испив чашу несказанных душевных страданий", еще не эмигрант, написал эти космические строки, никак не совпадающие с "текущим моментом":

И цветы, и шмели, и трава,
и колосья,
И лазурь, и полуденный
зной┘
Срок настанет - Господь
сына блудного спросит:
"Был ли счастлив ты в жизни
земной?"

В "Окаянных днях" никаких сладостных слез уже не было - начиналась русская Голгофа ХХ века, и слезы были другими: "┘потекла по улицам торжествующая московская чернь. Какая-то паскудная старушонка с яростно-зелеными глазами и надутыми на шее жилами стояла и кричала на всю улицу:

- Товарищи, любезные! Бейте их, казните их, топите их!

...А ночью, оставшись один, будучи от природы весьма не склонен к слезам, наконец заплакал и плакал такими страшными и обильными слезами, которых я даже и представить себе не мог.

А потом я плакал на Страстной неделе, уже не один, а вместе со многими и многими, собиравшимися в темные вечера... по темным старым церквам, скудно озаренным красными огоньками свечей┘

Сколько стояло тогда в этих церквах людей, прежде никогда не бывавших в них, сколько плакало никогда не плакавших!"

Факсимиле сонета К.Р. с его поэтическими инициалами.

Русская Голгофа стала судьбой русской эмиграции. Тогда никто представить себе не мог, что именно 1918 год будет считаться годом зарождения Белого движения. Этот же год стал рубежом кадетского исхода, который и в страшном сне не мог бы предвидеть "отец всех кадет" - Великий Князь Константин Константинович. Его инициалы - К.Р. - под строчками стихов, романсов ("Растворил я окно..."), песен и маршей знала и чтила вся образованная Россия. К.Р. в начале 1900-х годов был Главным начальником военно-учебных заведений, а затем генерал-инспектором военно-учебных заведений России. Под его началом воспитывались высокообразованные русские офицеры, и они всю жизнь следовали девизам К.Р., ставшим кодексом чести всех поколений и на "том" берегу: "Жизнь - родине, честь - никому!", "Один в поле воин"┘ Семья К.Р. вместе с Россией прошла путь мученичества. Три его сына разделили страшную участь царской семьи: 18 июля 1918 года, четыре дня спустя после запечатленных в вечности бунинских шмелей и колосьев, трое молодых людей ("Бейте их, казните их!") живыми были сброшены в шахту под Алапаевском┘ Церковь считает их святыми новомучениками - Иоанна, успевшего закончить Первый кадетский корпус, Константина, награжденного во время Первой мировой войны орденом Святого Георгия 4-й степени, Игоря, награжденного на фронте золотым георгиевским оружием и орденом Владимира 4-й степени с мечами... Судьба остальных детей К.Р. тоже сложилась трагически - им досталась горькая чаша эмигрантской жизни: в Нью-Йорке и в Париже скончались его сыновья Георгий и Гавриил, дочь Татьяна, пережив советскую ссылку и чудом спасшаяся, в 1946 году приняла постриг, и только одна дочь К.Р., княжна Вера Константиновна, удостоенная звания Старшая сестра всех кадет, дожила до начала нового тысячелетия, скончавшись в 2001 году в США... Сегодня без упоминания имени К.Р. не обходится ни одна встреча кадетов на Западе или в сегодняшней России. В августе 1998 года, в год 80-летия Белого движения, состоялся первый в России эпохальный XVI общекадетский съезд, который проходил под сенью его имени. Вспоминали еще один девиз, который духовные ученики К.Р. вместе с его стихами и романсами пронесли через всю жизнь - начиная с юношеских лет, когда они мальчиками покидали Россию: "Рассеяны, но не расторгнуты".

Мы не можем переписать историю заново. Мы не можем зачеркнуть "проклятый" 1918 год, не заметив слез Бунина, как не смеем забыть русскую Голгофу в начале ХХ века. Но мы можем, не забывая ничего, перечитать "И цветы, и шмели┘", глядя на этого "кондора с заплаканными глазами", словно присутствуя при его возвращении в Россию, и увидеть лицо К.Р., который, к счастью, не дожил до "окаянных дней". Возможно, и у нас, переживших свою Голгофу в конце ХХ века, появится право сказать ушедшим и живущим вдали от России: "Рассеяны, но не расторгнуты". Но вот сможем ли мы сказать это и о самих себе в начале XXI века?