Александр Бартош
НАТО относит Россию к наиболее серьезным вызовам европейской безопасности. Фото с сайта www.nato.int
На наших глазах терпит крах модель глобализации, какой ее представляли в начале третьего тысячелетия. В книге «Внешняя политика в эпоху глобализации», вышедшей в 2011 году, известный политик и ученый Игорь Иванов утверждает: «Глобализация представляет собой процесс развития в масштабе всей планеты сети отношений комплексной взаимозависимости между государствами, обществами и национальными экономиками, сопровождающийся становлением нового восприятия, отражающего растущее единство мира». Но за десятилетие мир сильно изменился.
Что же оставили от прежних благостных представлений о глобализации пандемия коронавируса, другие вызовы современного общества, в том числе связанные со стихией неуправляемой миграции, энергетическими проблемами, международным терроризмом?
В условиях глобального кризиса отдельные государства и их коалиции, международные организации продемонстрировали неспособность эффективно реагировать не только на уровне конкретных принимаемых решений, но и, что самое главное – на концептуальном уровне.
Концептуально ответ на новые вызовы мог бы быть разработан при участии системных субъектов глобализации на нескольких треках: во-первых, на треке формирования долговременного стратегического партнерства между ЕС и Россией, способного консолидировать в мягкой форме Большую Евразию и, во-вторых, на треке развития устойчивого партнерства между США, Китаем и Россией.
Однако жесткие правила гибридной войны США и консолидированного Запада против России и Китая не позволили обеспечить необходимое развитие ни по одному из взаимовыгодных направлений.
Сильными мира сего уже приготовлены лекала нового миропорядка, более жестокого и бесчеловечного. В документах НАТО и Евросоюза, отражающих их стратегические цели, наряду с тезисами о пользе мира на Балканах, проецировании стабильности на Ближний Восток и в Северную Африку в целях борьбы с терроризмом подчеркивается общая заинтересованность в защите от пресловутой российской агрессии и сдерживании России. Именно последнее определяет главный вектор совместной политики НАТО и ЕС в сфере обороны и безопасности и отрицает возможность прогресса. На основании надуманных аргументов наша страна причислена к наиболее грозным вызовам для европейской безопасности.
Куда же сегодня подевалась общая политика безопасности ЕС, столкнувшегося с пандемией коронавируса, неуправляемой миграцией, энергетическими проблемами?
В резолюции Европарламента по итогам 2019 года «прозорливо» отмечалось, что главным источником гибридных и обычных угроз в сфере безопасности для ЕС и его государств-членов выступает Россия, которая якобы стремится подорвать европейское единство, независимость, универсальные ценности и международные нормы. Предлагается разработать стратегию в отношении России, в рамках которой должны быть активизированы усилия по укреплению способности Европейского союза и его членов к адаптации, а также разработана долгосрочная стратегия ЕС в отношении России, основанная на факторах сдерживания, устрашения и трансформации.
К счастью, рядовые граждане ЕС лучше многих чиновников понимают необходимость восстановления диалога с Россией. По результатам недавнего опроса, за нормализацию отношений с нашей страной выступили 84% немцев, 78% итальянцев, 75% французов и 68% британцев.
Но политику Евросоюза определяют не мнения простых граждан, а установки правящих элит, часто настроенных антироссийски, нередко и русофобски. В новом правительстве ЕС за внешнюю политику отвечает бывший министр иностранных дел Испании Жозеп Боррель, называющий Россию «старым врагом Европы». Оставим на совести политика столь ложное и извращенное понимание места и роли нашей страны в прошлом и в реалиях современности. Подобные политики полагают, что разворот ЕС в сторону России, Китая и Большой Евразии означает отказ от привычной конфронтации с Москвой. И, возможно, они просто чувствуют себя неуютно вне парадигмы конфликта.
Лидерство в военно-силовой части дуэта ЕС и НАТО принадлежит Организации североатлантической безопасности. «Сценарии интенсивных военных учений НАТО указывают на целенаправленную подготовку альянса к крупномасштабному военному конфликту», – заявил начальник Генерального штаба Вооруженных сил России генерал армии Валерий Герасимов 17 декабря 2019 года на брифинге для военных атташе иностранных государств. Глава Генштаба напомнил, что в доктринальных документах Брюсселя за Россией закреплен статус противника, а в ходе декабрьского саммита НАТО было заявлено, что оперативность переброски сил усиления на «восточный фланг» альянса существенно выросла, что призвано продемонстрировать учение ОВС НАТО «Защитник Европы» в феврале 2020 года. Сценарии этого и некоторых других подобных учений оказались «смазанными» из-за угрозы коронавируса, однако оставшийся мутный осадок указывает на целенаправленную подготовку НАТО к крупномасштабному военному конфликту с Россией.
Сегодня в условиях гибридной войны против России политики НАТО и ЕС по злому умыслу или недомыслию ведут Европу или даже весь Запад в бессмысленные тупики, опасность которых становится все более очевидной на фоне нарастающих неопределенностей и рисков, формирующих своеобразный «туман войны или туман неизвестности». Стратегическая неопределенность присуща любому виду войны, однако особенно ярко они проявляются в ходе именно гибридной войны как многомерного конфликта, построенного на искусстве введения противника (и в целом всего международного сообщества) в заблуждение, в умелом сокрытии применяемых технологий и целей собственных действий.
О своеобразном «тумане неизвестности» говорил Карл Клаузевиц в своей работе «О войне». Он отмечал: «Война – область недостоверного: три четверти того, на чем строится действие на войне, окутано туманом неизвестности, и, следовательно, чтобы вскрыть истину, требуется прежде всего тонкий, гибкий, проницательный ум… Недостоверность известий и постоянное вмешательство случайности приводят к тому, что воюющий в действительности сталкивается с совершенно иным положением вещей, чем ожидал; это не может не отражаться на его плане или по крайней мере на тех представлениях об обстановке, которые легли в основу этого плана».
Коронавирус как генератор неопределенности
В стратегии гибридной войны против России роль важного фактора-генератора неопределенностей сегодня принадлежит пандемии коронавируса. Оставим за скобками, искусственный или естественный процесс лежал в основании появления вируса. Но факт, что пандемия создает для реализации стратегического замысла войны реальные трудности, связанные с перемещением сил, обеспечением операций, вызывает чувство опасности, провоцирует разрывы между причинами и следствиями действий сторон; создает напряжение; порождает неопределенности и недостоверность информации, на основе которой принимаются решения.
Искусственно раздуваются масштабы вызванных коронавирусом изменений современных геополитических, экономических и информационно-коммуникационных факторов. А это приводит к трансформации гибридной войны, связанной как с расширением круга субъектов войны, появлением их различных «комбинаций», так и с изменениями в соотношении вооруженных и невооруженных средств насилия, используемых субъектами войны для достижения своих политических целей, главная из которых – это желание создать критическую ситуацию в определенных странах с последующей сменой в них режимов и подчинения их своей воле.
В этих условиях важное значение для перелома в пользу России современного этапа гибридной войны имеет феномен «кульминации и взаимообращения» войны, описанный американским геополитиком Эдвардом Люттваком в книге «Стратегия. Логика войны и мира». Суть феномена заключается в том, что в соответствии с парадоксальной логикой любой войны совпадение победы и поражения может распространиться за пределы нового равновесия сил, достигнув крайней точки полного взаимообращения. В результате сторона, готовившаяся торжествовать победу, нередко оказывается на грани стратегического поражения.
Можно утверждать, что если сторона, развязавшая гибридный военный конфликт, способна в сжатые сроки добиться полного успеха, то есть развала государства-жертвы и его перехода под внешнее управление, то незначительное ослабление страны-агрессора не будет иметь никакого значения, равно как и действие других факторов, способных придать силы терпящему поражение противнику. Да, это так. Однако сегодня в условиях пандемии коронавируса для России, Китая, Ирана и некоторых других государств, подвергающихся гибридной агрессии со стороны Вашингтона (в число таких государств-жертв входят и некоторые из его союзников, вплоть до ЕС), представляется реальным другой вариант развития событий.
Суть его сводится к следующему: если гибридный военный конфликт затягивается из-за обширности территории, значительных ресурсов и упорного сопротивления противника, то сторона – жертва гибридной агрессии в состоянии извлечь пользу из динамического парадокса. Возможно, вплоть до того, что сама превратится в победителя. Поэтому стремление развивать успех, не обеспечив необходимый запас ресурсов для последовательного наращивания усилий, может привести окрыленного призраком победы агрессора к так называемой «кульминационной точке победы», за которой сторона, претендующая на лавры победителя, будет лишь ослабевать. Однако такой этап наступает не автоматически, а требует серьезных усилий подвергающегося агрессии государства или группы государств. Признаки такого взаимообращения и возможности для изменения геополитической ситуации в пользу России, Китая и некоторых других государств уже в текущей геополитической ситуации в мире.
На каждом этапе гибридного военного конфликта стратегия, выбранная инициатором агрессии, приводит лишь к предварительному результату, который может быть перечеркнут непрогнозируемым развитием ситуации, экономическим и дипломатическим вмешательством других крупных держав или их коалиций, озабоченных ослаблением терпящей поражение стороны и стремящихся восстановить прежний баланс сил.
Примерами взаимообращения в конвенциональных войнах прошлого является крах вторжения Наполеона в Россию, когда после захвата Москвы вместо ожидаемого триумфа началось хаотическое бегство французов; наступление армии генерала Антона Деникина на Москву летом 1919 года, когда ожидалось, что взятие столицы сыграет решающую роль в исходе войны и приблизит белых к окончательной победе. Однако наступление захлебнулось, и вскоре наступил крах Белого движения. И наконец, в декабре 1941 года фашисты перешли кульминационную точку победы в белоснежных полях под Москвой, а стратегическое поражение гитлеровской Германии под Сталинградом положило начало коренному перелому в ходе войны.
Опыт развития сегодняшней геополитической ситуации показывает, что при разработке стратегии гибридной войны, навязанной нам Западом, крайне важное значение имеет своевременное вскрытие условий наступления этапа кульминации и взаимообращения войны. Длительность этапа может быть различной, а военно-политические последствия для сторон конфликта не сразу очевидны. Процесс взаимообращения гибридной войны или отдельных ее этапов может носить лавинообразный характер (как это было в ситуации с воссоединением Крыма с Россией, поставившей жирную точку в планах гибридной агрессии Запада по ползучему захвату полуострова) или быть достаточно протяженным во времени.
Сегодня радикально меняется ситуация для российского ВПК, для которого кризис открывает новые «окна возможностей». Процесс деградации экономики США, вызванный пандемией, распространяется за пределы нового равновесия сил и приближается к точке полного взаимообращения. В апреле перестали функционировать 29% американской экономики, а падение американского ВВП во втором квартале составит 30%. Серьезно страдает и американский ВПК. Например, закрыл свои основные заводы авиаконцерн «Боинг» – производитель МБР «Минитмен-3», тяжелых военно-транспортных вертолетов CH-47 «Чинук», конвертопланов СV-22 «Оспри» для Корпуса морской пехоты, ВМС и ВВС США, палубных самолетов радиоэлектронной борьбы ЕА-18G «Гроулер». Сокращается выпуск гражданских авиалайнеров. Разрываются производственные цепочки, срываются экспортные контракты. На этом фоне Россия приобретает дополнительные возможности для продвижения продукции своего ВПК на мировых рынках.
В целом на фоне распространения опасного вируса есть основания говорить о перспективе своеобразной деглобализации – еще большего усиления протекционизма, популизма, изоляционизма в государствах, которые наиболее существенно пострадают от вспышки пандемии, а также сепаратистских настроений в, казалось бы, незыблемых коалициях, еще недавно претендовавших на лидирующие места в мире. Реальная перспектива развития международной обстановки по сценарию деглобализации делает искусство определения момента кульминации и взаимообращения гибридного противостояния и использование открывающихся возможностей в национальных интересах России одной из важнейших задач разведки и дипломатии.
комментарии(0)