Разгром татарстанской «Мекки»

Оперативно-розыскные мероприятия проводились в основном в квартире файзрахманистов в Набережных Челнах. Фото с сайта www.tatarstan.sledcom.ru

От пяти до семи лет колонии получили представители нетрадиционной мусульманской общины файзрахманистов (организация признана экстремистской и запрещена в России), сообщила пресс‑служба Следственного управления СКР по Татарстану. Перед судом предстали пятеро членов общины. Им инкриминировались статьи 282.2 и 282.3 УК РФ в зависимости от роли каждого в деятельности общины: организация деятельности и финансирование экстремистской организации.

Это далеко не первый удар правоохранителей по общине, которая существует больше двух десятков лет. Файзрахман Саттаров, чье имя и дало название общине, религиозное образование получил во второй половине 1950‑х – начале 1960‑х годов в Средней Азии, в Бухаре и Ташкенте. По воспоминаниям его сокурсника, он уже тогда был довольно экзальтированной личностью, склонной к религиозному мистицизму: однажды искры, посыпавшиеся от троллейбусных штанг, он истолковал как знамение – свет Аллаха. Со временем он все дальше отходил от традиционного ислама к проповеди собственных идей, что и послужило причиной его разрыва с Духовным управлением мусульман в Уфе. В 1980‑х он объявил себя посланником Аллаха, что в традиционном исламе невозможно.

В 1990‑е годы Саттаров получил возможность проповедовать, зарегистрировать свое религиозное объединение и набирать сторонников. Его деятельность в это время охватывает Набережные Челны, Уфу и Казань. В столице Татарстана один из его последователей покупает в 1996 году участок в семь соток на улице Торфяной, который в будущем станет известен как их собственное «исламское государство». Окончательно община перебралась на этот участок в 1999 году. И с этого же времени начинается их постепенный «уход от мира» – сначала файзрахманисты стремились распространять свое учение, но, столкнувшись с активным противодействием и крайне низкой популярностью, в конце концов перешли к самоизоляции.

В 2006 году мы с коллегами дважды общались с представителями общины, и когда мы явились к ним в первый раз, нас хоть и не пустили внутрь, но встретили довольно приветливо. Причем ни детей, ни женщин не ограждали от общения с чужаками ни в первый раз, ни во второй. Конечно, на вопросы о вероучении отвечали больше мужчины. Женщины общались только с женщинами, одеяния их были строже, чем предписывает традиция, – видны были только глаза.

Фундаментом их веры был пророческий статус Файзрахмана. В этом они расходились со всеми остальными мусульманами. Непохоже, чтобы муфтият или духовные управления мусульман испытывали хоть сколько‑то значительные неудобства от этого противостояния с общиной, которая в лучшие свои дни насчитывала не более 80 членов, включая детей. Но непоколебимое желание общины жить по Корану в их собственном толковании поставило файзрахманистов в оппозицию к светской власти. По сути, объявление ими собственного «государства», хоть и весьма негромкое, дало возможность в любой момент инкриминировать общине и отдельным ее членам экстремизм.

В 2006-м лично Саттарова я не видел, он был болен и не мог к нам выйти. Было известно, что он стар, и после общения с его паствой стало понятно, что со смертью харизматического лидера движение не останется обезглавленным. Основные вопросы веры и быта разъяснял мне Гумар Ганиев.

Некоторые толкования файзрахманистов были довольно радикальны в социальном плане: им запрещалось работать, ходить в школу, обращаться в больницы. Характерно, что «пророческий» дар как бы стал распределяться между всеми членами общины, и Файзрахман не претендовал на монополию. Так, Гумару Ганиеву приснился сон, в котором большие птицы перенесли Каабу из Мекки на участок общины. Физическое отсутствие Черного камня их нисколько не смущало – в Мекке якобы иллюзия, ненастоящая Кааба, а у них – настоящая, хоть и невидимая. Теперь они фактически стали жить каждый день своей жизни в состоянии хаджа, а значит, и ритуальной чистоты. Возможно, что и по этой же причине они не пускали никого к себе на территорию: ведь иноверцы не могут войти в Масджид аль‑Харам – Запретную мечеть.

Спорадические конфликты файзрахманистов с местной властью в 2012 году пришли к своему апогею. Тогда их заподозрили в причастности к покушению на муфтия Татарстана Ильдуса Файзова. При обыске было изъято более тысячи книг и брошюр. Детей отправили в разные приюты Республики Татарстан. 25 февраля 2013 года суд постановил запретить деятельность религиозной общины, признав ее экстремистской. Связать членов общины с убийством заместителя Файзова Валиуллы Якупова следствию не удалось.

Окончательное выселение произошло через два года. В 2014 году судебные приставы являлись дважды – 3 апреля и 27 августа, обнаружив соответственно 15 и 12 верующих в мечети общины. 12 января следующего года умер Саттаров – Насрулла‑бабай, как его называли. Руководство перешло к Гумару Ганиеву.

Движение было практически разгромлено. Одного бывшего файзрахманиста я встретил случайно в Стамбуле, в одном из фундаменталистских кварталов города, – было похоже, что он нашел подходящую для себя атмосферу. Для большинства остальных членов общины жизнь, кажется, вернулась в обычное русло. Все разъехались кто куда, детей вернули в те семьи, что отказались от своих убеждений, и они зажили обычной жизнью. Члены общины не потеряли друг с другом контакт, но даже сам Ганиев признал полный разгром движения.

Примерно год назад пятеро членов общины во главе с Ганиевым были арестованы по подозрению в экстремистской деятельности, Они вовлекали новичков в деятельность своей организации и собирали денежные средства: взносы составляли 1500 рублей. При этом, как сообщает СК по Татарстану, они проповедовали целым семьям, вовлекая также и детей.

Центром деятельности файзрахманистов стала квартира в Набережных Челнах, которая ранее принадлежала Саттарову, а после его смерти в ней обосновался Ганиев. С ней‑то и связаны главные оперативно‑розыскные мероприятия, проводившиеся в отношении общины, – там устанавливали прослушивающую аппаратуру, у выходящих из квартиры изымали литературу и, если та состояла в реестре запрещенных книг, выносили предупреждение.

Сбор доказательной базы против Ганиева и его соратников  растянулся фактически на три года. Следователь по особо важным делам СКР по Татарстану Лилия Бикмуллина, которая вела дело против файзрахманистов, пояснила автору статьи, что фактически деятельность организации не прекращалась – после следствия и суда в 2012­­­­­­­–2013 годах активные члены общины продолжали проповедовать. Они выезжали за пределы Набережных Челнов в Казань и другие города, призывали мусульман отдавать им одну пятую своего дохода – все на том же основании, что они якобы являются представителями «настоящей» уммы верующих. Кроме того, согласно материалам следствия, одного из верующих склоняли взять кредит на постройку новой мечети.

Бикмуллина пояснила, что файзрахманисты не призывали к свержению государственной власти, убийствам или другим тяжким преступлениям, а равно и к разжиганию ненависти и вражды. Их экстремизм, признанный судом еще в 2013 году, состоит в самостоятельном провозглашении «государства» и непризнании государственной власти РФ. Все это дало основания правоохранительным органам рассматривать движение как потенциальный базис для последующей вербовки их членов в террористические организации, а следовательно, расценивать религиозную общину как опасную для общества.

Пятеро обвиняемых были последовательны в своих взглядах – не признавая над собой власть государства, они отказались от сотрудничества со следствием, ведь, с их точки зрения, следствие, а затем и суд были неправомочны. Из всех осужденных только Мударис Ибрагимов, зять Файзрахмана Саттарова, частично признал свою вину. Но что удивительно – его собственные дети в общине не состояли, получали высшее образование в светских учебных заведениях, в то время как он обучал детей в общине.

Другой мотив преследования файзрахманистов – их отказ обращаться в медицинские учреждения. По материалам следствия, супруга одного из осужденных, Талгата Гизатуллина, умерла именно из‑за того, что не обратилась своевременно в больницу. У нее осталось пятеро детей, а их отец теперь проведет пять лет в колонии.

Поволжье – именно та территория, где МВД и ФСБ уже довольно давно ждут, и не без причины, всплеска радикальных исламских движений. Под программу противодействия экстремизму попали и файзрахманисты. Перечисляя заслуги своего ведомства за 2018 год, глава МВД Татарстана Артем Хохорин на первом месте упомянул именно ликвидацию деятельности двух ячеек файзрахманистов – в Набережных Челнах и Казани. А уж за ними последовали в его речи запрещенные в России «Таблиг‑и джамаат» и «Хизб ут‑Тахрир аль‑Ислами».

Одноэтажный дом из серого кирпича на улице Торфяной все еще стоит, но минарет снесли, крышу по такому случаю перестелили. И только надпись, дата в двух вариантах летоисчисления, по хиджре и григорианскому календарю, напоминает об истории этого маленького, но довольно яркого движения: 1418/1998 – год постройки их первой и единственной мечети.