Исламские финансы улетучиваются в блогосферу

Рамзан Кадыров, кажется, пользуется большим расположением мусульманских инвесторов, чем руководители других исламских регионов России. Фото с сайта www.lichtkirche.ekhn.de

В конце мая состоялось очередное ежегодное заседание Группы стратегического видения «Россия – исламский мир» – организации, созданной в 2006 году при поддержке властей РФ как международная площадка для налаживания контактов нашей страны с Организацией Исламская конференция (с 2011 года – Организация исламского сотрудничества). Заседания Группы проходили в Чечне, а затем в Татарстане, президент которого Рустам Минниханов с 2014 года является председателем Группы.

Основная дискуссия разгорелась в Казани. Рустам Минниханов на деловом завтраке «Исламский банкинг в условиях глобализации» посетовал: работа по халяль-финансам в России остается неудовлетворительной. Он дал понять: сотрудничество России с мусульманскими странами по линии исламского банкинга – это вопрос государственной важности, стоящий перед страной достаточно долгое время. Но при этом, по словам президента Татарстана, процесс введения в РФ халяль-экономики в стране упирается «в необходимость сглаживания некоторых противоречий». Эта фраза Минниханова могла иметь двоякое значение и назначение. Президент Татарстана мог иметь в виду, что в России законы запрещают банкам заниматься коммерческой деятельностью – непременным атрибутом халяль-финансов. Но в словах Минниханова мог быть и другой смысл. А именно, что Татарстан, пытаясь позиционировать себя как локомотив исламского банкинга, таким образом хочет отстоять региональный суверенитет, прежде всего экономический.

Как популярная в годы правления Бориса Ельцина региональная идея соотносится с исламским банкингом? Во-первых, разработанная в 1970-х годах в Саудовской Аравии модель финансов по шариату предусматривает непрозрачность халяльных трансфертов для внешних контролирующих структур: в нашем случае ФСБ, Минфина, Центробанка, Росфинмониторинга, Счетной палаты и т.д. Во-вторых, Казань поставила себе целью стать единственным «окном» для арабских инвестиций. Статус «единственного и неповторимого» реципиента шариатских денег делает Казань еще и драйвером шариатской экономики по всей России. 

Но все же есть мнение, что Рустам Минниханов, скрыто критикуя банковское законодательство РФ, добивался другого. А именно, мер федерального Центра по санации местных крупных банков. В начале апреля Центробанк отозвал лицензию у Татагропромбанка. Это кредитное учреждение до 5 апреля с.г. было последним «живым» банком из империи Татфондбанка (ТФБ), обанкротившейся в конце прошлого – начале нынешнего года (см. «НГР» от 15.03.17). И по совместительству – последним банком в Татарстане, работавшим по системе партнерского (шариатского) финансирования в республике. На компенсации разорившимся вкладчикам республике потребуется более 40 млрд руб., а на комплексную санацию – более 200 млрд руб. Центробанк еще в марте дал понять Казани, что помощи не окажет из-за низких активов группы ТФБ. 

Вместе с крахом кредитной империи республика рискует потерять и некогда широкое и просторное окно для исламских финансов (на роль этого окна ТФБ был определен год назад в рамках достигнутого тогда в Казани партнерского соглашения между Татарстаном и Исламским банком реконструкции и развития (ИБРР). Таким образом, крах ТФБ практически обнулил ранее почти не оспариваемые никем шансы Татарстана стать главным и единственным драйвером в РФ по шариатским финансам. Но не уничтожил намерений властей республики отстоять за собой эти эксклюзивные права.

Татарстан проявил максимум переговорной активности. Прошли переговоры с пакистанскими гостями. В Казани, как сказал Минниханов, может быть создан Международный центр партнерской (то есть исламской) экономики. В связи с этим появилась версия о возможной интеграции казанского центра с пакистанской банковской системой, которая интенсивно интегрируется в пространство халяль-финансов. Если это так, то капитализация казанского сектора от такой интеграции будет весьма скромной. По прогнозу компании Ernst &Young, к 2019 году пакистанские халяльные активы будут в лучшем случае составлять 25 млрд долл., что намного меньше, чем у «тигров» этой индустрии – Саудовской Аравии, ОАЭ, Малайзии. Формат реальных деловых отношений Татарстана с этими «тиграми» еще в феврале показала глава Агентства инвестиционного развития Татарстана Талия Минуллина. Ее переговоры с саудовцами ограничились ни к чему не обязывающими заверениями в дружбе и сотрудничестве. Впрочем, неудачу в Эр-Рияде Минуллина в мае попыталась компенсировать предложением развивать в России, как и в ОАЭ, исламские IT-технологии, которые блокируют в Интернете запрещенный исламом контент. Предложение Минуллиной было адресацией к тому, что с 2009 года Татарстан активно, но без особых успехов позиционирует себя как «мусульманское Сколково». Отсутствие результатов в развитии собственных халяль-IT объясняется прохладным отношением инвесторов из Малайзии, вызванным сначала рецессией 2013 года, а затем кризисом 2014 года. Но «минус» в продукции компенсируется «плюсом» в пиаре пока еще не существующих технологий. А также различных моделей по формированию исламского Рунета.

Теме ислама в российских СМИ и соцсетях и противодействию терроризму на саммите была посвящена панельная дискуссия. «В социальных сетях исламский контент, распространяющий идеологию экстремизма и религиозной нетерпимости, генерируется блогерами-любителями, – сказал муфтий Татарстана Камиль Самигуллин. – Мусульманская умма не только России, но и мира должна воспитать профессиональных журналистов, блогеров, PR-специалистов». В ходе дискуссии было сказано, что описывающие подробно действия джихадистов журналисты и эксперты невольно подыгрывают террористам, что недопустимо.

В Грозном о терроризме говорили тоже много, и риторика мало чем отличалась от официальных заявлений двух- трехлетней и более ранней давности. «Террористы и на нашей земле… развернули кровавую войну, остановить которую смогли двое людей – президент России Владимир Путин и его верный соратник Ахмат Кадыров», – сказал лидер Чечни Рамзан Кадыров. Стандартная риторика в данном случае скромно оттеняла более продуктивные, чем у Татарстана, достижения Чечни в деловых контактах с исламскими спонсорами. Эмираты и Малайзия строят международный университет в Грозном. Власти ОАЭ хотят открывать в Чечне представительство фонда имени главы ОАЭ Халифа бен Заида аль-Нахайана. Знаменитый небоскреб «Ахмат-Тауэр» – детище стройкомпании из ОАЭ. В области нефтехима власти Чечни давно налаживают связи с Саудовской Аравией. Чечня обошла Татарстан и в области продвижения исламских ценностей в обществе: регион, оставаясь в светском поле РФ, все более приобретает черты классической мусульманской республики.

Опережая Татарстан в плане близости к догмам ислама, Грозный работает не против Казани, а в тандеме с ней. В Чечне признают за Татарстаном право основной витрины для исламских инвестиций в Россию, Кадыров называет Минниханова «старшим братом». Этим самым глава Чечни подчеркивает, что привлечение в Россию шариатских денег через Татарстан – инициатива не только Казани, но и ее влиятельных лоббистов в руководстве России. Такая направленность выгодна и Казани, и Грозному. Статус исламского окна – это легитимная возможность для отстаивания регионального суверенитета. Если у региона «окна» такового нет, интереса у зарубежных халяль-инвесторов к «окну» не будет.