Монаха обидеть легко

У нас вошло в моду критиковать монашество. Заслуженно и впустую, всерьез и по мелочам, со знанием дела и без такового. И мне, по совести, надоело каждый раз заново убеждать собеседников и корреспондентов, что, дескать, они не совсем правы или совсем не правы. Поэтому теперь на подобные претензии я отвечаю всем единообразно: да, монашество, к сожалению, у нас во многом нездорово… А что, по-вашему, семья здоровее?

И я ведь не ищу никакой полемики, обмена колкостями и нападками – но нередко такой мой ответ воспринимается как «удар ниже пояса». С чего бы это? Ответ ведь самый прямолинейный и честный: христианская жизнь – это всегда борьба, и как на семейном фронте, так и на монашеском идут тяжелые бои.

Но если все же кто-то захочет поспорить со мной, ответить контраргументом на мой аргумент в защиту монашества, то «у меня секретов нет»: готов дать подсказку здесь же. А именно: семья – это естественный институт человеческого общества; устраните вредоносные, разрушительные воздействия на семью – и она восстановится, как прорастает трава на потревоженной почве. Монашество же – явление сверхъестественное; если семью мы уподобили свободно растущей зелени, то монашество будет уникальным цветком, который требует тщательной заботы садоводов.

Интерес Церкви к состоянию монашества не нуждается в дальнейших пояснениях. Пространный документ – «Проект положения о монастырях и монашествующих» – рассматривается Межсоборным присутствием Русской Православной Церкви. Первая его редакция была представлена для всеобщего обсуждения два года тому назад. Вторая, на 45 страницах, исправленная и дополненная в результате обширнейшей и многосторонней дискуссии, опубликована совсем недавно. Как то и предусмотрено Межсоборным присутствием, она также ожидает дальнейшей корректировки.

В сегодняшних попытках критиковать Церковь немалое внимание уделяется монашеству, в том числе и нашей текущей работе над «Проектом положения о монастырях и монашествующих». Вот, к примеру, заметка Михаила Бабкина под заголовком «Монахам позволят жениться?», опубликованная в «НГР» от 16.07.14.

Есть ли объективные причины для сегодняшней тревоги о монашестве? Да, есть. «Русское монашество знало как периоды подъема, так и времена упадка. Сильное притеснение монастыри испытали в XVIII веке, после упразднения патриаршества (в 1700 году). Жестокие гонения монашествующие претерпели в ХХ веке, после государственного переворота 1917 года» («Проект положения…», разд. 2.4). Эти слова говорят нам и о сопряженных факторах – о трагедии раскола XVII века, чьи последствия сказываются вплоть до настоящего дня, и о насилиях над церковной и монашеской жизнью в течение всей 200-летней синодальной эпохи в истории Церкви.

И если сегодня наш народ возвращается в Церковь, это ни в коем случае не дает нам повода сложить в умилении руки: дескать, «Господь все Сам управит». Управит – если мы управимся. «С возрождением монастырей должно быть неразрывным образом связано и возрождение монашеской жизни» (там же).

Впрочем, надо помнить, что текст проекта еще требует тщательной правки, чтобы довести его до стандарта юридической ясности и четкости: для того он и опубликован. Неудивительно поэтому, что ряд претензий Бабкина, а именно – несогласованные формулировки п.п. 7.1.2 и 7.3, не исключающие извращенного толкования, – имеют под собой основания. Как отметил источник в аппарате Межсоборного присутствия, публичное обсуждение документов позволяет в числе прочего выявлять подобные несогласованности, которые исправляются в последующем чтении документа редакционной комиссией.

Однако же, переходя от тонкостей формы к непосредственному содержанию, мы обнаруживаем поводы для изумления. В вопросе о статусе рясофорных монахов Бабкин находит возможным требовать, чтобы Церковь подчинялась указам и определениям дореволюционного Синода, принятым вразрез многовековой практике и суждениям святых отцов (о чем с полной ясностью сказано в тексте проекта, разд. 6.3.2) в ту самую эпоху, когда канонический строй церковной жизни был грубо нарушен, когда она была подчинена секулярной власти. И это пишет человек, который в целом ряде предыдущих публикаций обличал то, что казалось ему формами зависимости Церкви от государства.