Игорь Гашков
Боевики «Антибалака» считают так: пуля – дура, а нож – молодец. Фото Reuters
События в Центрально-Африканской Республике, где группировки повстанцев «Селека» и «Антибалака» ведут борьбу на уничтожение, мировые СМИ называют конфликтом между христианами и мусульманами. При более тщательном рассмотрении этот вывод не кажется очевидным. Возможно, правда где-то посередине: в ЦАР действительно вторгались исламисты и пытались навязать стране шариат, но противостоят им вовсе не христиане, а анимисты – последователи местных языческих культов.
Политический кризис, продолжающийся в ЦАР с декабря 2012 года, ряд политологов называет «третьей гражданской войной» в этой стране. Все началось с того, что неустойчивый и коррумпированный режим президента Франсуа Бозизе пал под ударами исламистов из движения «Селека». Во главе объединения стоял Мишель Джотодия – выходец из ЦАР, заведший семью в СССР, а затем возвратившийся на родину, чтобы с головой окунуться в политику.
Новое правление не принесло центральноафриканскому государству покоя, поскольку Джотодия оказался слабым лидером. Исламисты из «Селека» вскоре вышли из-под его контроля, рассредоточившись по ЦАР в качестве разрозненных банд. В ответ президент объявил движение распущенным, но ничего не добился: ситуацию никто уже не мог поставить под контроль.
На протяжении 2013 года отряды «Селека» были неограниченными хозяевами части территории ЦАР. Действия исламистов включали попытки введения шариата, ограбление церквей, уничтожение свиней и свинины. По утверждению африканиста Эмманюэля Пеу, сторонники «Селека» превращали захваченные ими здания в мечети. А женщин заставляли надевать чадру.
По мере того как насилие продолжалось, ситуация в ЦАР вызывала все большее недоумение у специалистов. Дело в том, что мусульмане составляют не более 10–15% жителей этого государства. Выходило так, что фундаменталисты вторглись в чужую для них страну и попытались навязать ей ислам. Восприятие «Селека» как чужаков, несущих враждебные идеи, в определенной степени подтверждалось их смешанным происхождением. Помимо граждан ЦАР, в ряды движения вступили боевики из соседнего Чада и других государств. Таким образом, имелись основания рассматривать «Селека» даже как интервентов.
На протяжении 2013 года эксперты недоумевали, почему сторонники немусульманских религий не оказывают сопротивления исламистам. Когда же реакция подоспела, оказалось, что лучше бы ее не было. Развитие событий в конце 2013 года и в первые месяцы года текущего показало, что ответ немусульманского большинства ЦАР оказался жестоким даже по меркам Африки: в ООН ситуацию сравнивают с Руандой 1995 года.
По сообщению Christian Post, в одном только городе Ялоке из проживавших 30 тыс. мусульман осталось только 500, из 8 действовавших мечетей сохранилась только одна. Общее число покинувших ЦАР в результате конфликта оценивают в 950 тыс. человек. Хуже всего то, что насилие не удается остановить до сих пор. Введенные в 2013 году миротворческие войска Франции оказались не готовы к возложенной на них миссии: изначально они собирались воевать с исламистами, а пришлось защищать мусульман от их врагов.
В мировой прессе широкое распространение получило мнение, что «Антибалака» представляют христиан центральноафриканского государства. В действительности эта точка зрения имеет мало общего с реальностью. И дело не только в поверхностном усвоении единобожия многими жителями континента: «Антибалака» совершают языческие обряды, а свою деятельность никоим образом не связывают с христианской Церковью.
По словам итальянского клирика Аурелио Гадззеры, многие годы прожившего в ЦАР, между религиозными убеждениями «Антибалака» и любой из мировых религий нет ничего общего. «Вполне возможно, что отдельные христиане присоединились к ним, но для того, чтобы войти в их число, нужно приобщиться к анимистскому ритуалу, который, как они верят, делает их неуязвимыми для любого вида оружия. Вот именно по этой причине они с ног до головы увешаны амулетами». Того же мнения о религиозных взглядах «Антибалака» придерживается местный католический священник Жан-Мариус Туиссан Зумальде. По словам клирика, «Антибалака» – «анимисты, а вовсе не христиане. Их жрецы раздают им амулеты гри-гри, якобы защищающие от пуль, а еще у «Антибалака» есть тайные ритуалы». Клирик также отмечает, что в своей риторике повстанцы никак не упоминают религиозные ценности, ограничиваясь тем, что называют себя сторонниками порядка.
То, что «Антибалака» находятся под воздействием нехристианских культурных начал, подтверждает эпизод, ставший широко известным благодаря мировым СМИ. 13 января с.г. в столице ЦАР городе Банги «христианин» Оунджа Маглоир на глазах у разъяренной толпы съел ногу убитого им врага-мусульманина. По словам каннибала, преступление было совершено по причине мести, поскольку бойцы «Селека» ранее расправились с его беременной женой.
Название «Антибалака», о значении которого продолжаются споры, с высокой вероятностью имеет религиозное и при этом не христианское, а анимистское происхождение. Согласно версии, получившей наибольшее распространение, речь идет о сокращении от французского «anti-balles-AK», что значит «против пуль автомата Калашникова». О ритуалах, которые совершают «Антибалака», чтобы защититься от поражающей силы советского оружия, зарубежной прессе рассказывали священники Гадззера и Зумальде.
Резюмируя, можно констатировать, что понимание конфликта в ЦАР как христианско-мусульманского действительно носит упрощенный характер. Даже в тех случаях, когда к движению примыкают христиане, «Антибалака» не может считаться католическим или протестантским объединением. Вместе с тем приверженность «Селека» радикальным мусульманским идеям остается фактом.
При обсуждении действий «Антибалака» эксперты склонны подчеркивать социальную составляющую их движения. Так, согласно Human Right Watch, «Антибалака» не используют религиозную аргументацию для оправдания своих действий. Сходного взгляда на этих ополченцев придерживается и африканист Эмманюэль Пеу. Он отмечает, что «Антибалака» возникли как значимая сила еще до кризиса 2012 года и первоначально представляли собой просто отряды местной самообороны.
По сути дела, начало деятельности «Антибалака» положила даже не агрессия исламистов, а свергнутый Джотодией президент Франсуа Бозизе, в 2009 году без обиняков заявивший, что государство далее не будет защищать жителей страны от разбойников в сельской местности. В ответ на призыв брать инициативу в свои руки и родилась местная милиция, остановить варварские действия которой сейчас едва в состоянии даже французские миротворцы.
Ведущий научный сотрудник Института Африки РАН Анатолий Саватеев в разговоре с корреспондентом «НГР» подчеркнул, что феномен религии как таковой, включая порождаемые им конфликты, имеет существенное значение для стран Черного континента: «Межконфессиональные противоречия важны для понимания ситуации, в частности, и в ЦАР. В отличие от европейцев, религиозность, по крайней мере, части жителей этой страны достаточно глубока. Мне доводилось бывать в Тропической Африке, и когда видишь, сколько людей выходит из церкви, это производит впечатление. ЦАР, как и другие государства региона, разделена между христианами, анимистами и мусульманами, при этом доля последних в целом невелика. Стоит отметить важное обстоятельство, имеющее отношение к современному положению в ЦАР: мусульмане в массе беднее остальных. Это объясняется экономическими и историческими причинами, слитыми воедино. Традиционно ислам распространялся в ЦАР с севера, из Магриба, охваченные этой религией провинции лишены природных возможностей для развития сельского хозяйства, по сути, это засушливые регионы. Мусульмане требуют равенства возможностей, не имеют в этом успеха и часто подпадают под влияние исламизма», – заключил эксперт.
Таким образом, центральноафриканский конфликт имеет во многом экономическую и социальную подоплеку, которая все же имеет опосредованное отношение к религиозному разделению местного населения.
