Станислав Минин.
Полемические приемы антирелигиозной пропаганды 1920-1930-х годов неприемлемы для современных критиков наступающего клерикализма.
Фото с сайта www.memory.gov.ua
У российского атеизма тяжелое наследие. Его дискредитировали десятилетия борьбы государства с религией. Атеизм превратился в синоним варварства и стал удобной мишенью для демагогов.
Вместе с тем в пространстве публичной дискуссии атеизм сегодня одновременно дискредитируют гуманитарная наивность ученых-естественников и невежество внезапно пробудившихся антиклерикалов, не имеющих систематического представления о предмете критики. Неверие предстает примитивным, сырым, анахроничным интеллектуальным продуктом.
Из советских агиток и институтских кафедр атеизм перекочевал в сферу частной жизни. Теоретически, с точки зрения светского общества, это не поражение, а естественная судьба любой религии или квазирелигии. Они перестают порождать всеобщие идеологические программы и нравственные кодексы, перестают служить политическим орудием, оставаясь на уровне семьи и индивида.
Как частный выбор, атеизм сопротивляется необходимости играть по правилам религиозного супермаркета, то есть, по аналогии с православием, исламом или новыми религиозными движениями, формулировать четкое кредо, создавать конкурентный миссионерский идейный «продукт». В принципе атеисту достаточно того, что его личные поступки, мотивы, привычки и способы объяснения мира свободны от трансцендентного. Спор на уровне идей, переубеждение ему не слишком интересны, равно как и объединение с «братьями по разуму».
Другими словами, условная «атеистическая Церковь» бессмысленна, так как нынешние особенности неверия не предполагают ни миссионерства, ни коллективного опыта.
В то же время комфортный и окончательный уход атеизма с «рынка идей» в область частного возможен лишь при сохранении определенных социальных условий. На Западе эти условия складываются постепенно путем последовательного – и во многом естественного, основанного на меняющейся ментальности – вытеснения религии из публичной сферы. В России они являются наследием советского государственного атеизма. Речь идет в первую очередь о светском характере публичных институтов: образования, науки, медицины и т.д.
Религиозные организации, прежде всего Русская Православная Церковь, оспаривают статус-кво, в сохранении которого заинтересованы атеисты. Тем самым неверующие оказываются втянутыми в обретающую идеологическое измерение публичную полемику, которую они, в общем, уже отвыкли вести и хотели бы ее избежать.
Для этой полемики характерны два основных направления. Во-первых, светский характер общественных институтов религиозные организации предпочитают считать и называть «атеистическим». Тем самым они подчеркивают, что общественное статус-кво, по сути, служит интересам одной, причем довольно аморфной социальной группы, то есть неверующим. Эта привилегия неверующих оспаривается со ссылками на «печальный опыт построения безбожного государства». Если атеисты желают участвовать в этой полемике, влиять на общественное мнение и сохранить статус-кво, они должны объяснить, почему светский характер публичных институтов является общим благом.
Во-вторых, активно внедряемым в массовое сознание тезисом является принципиальная невозможность, ущербность нерелигиозной этики. Утверждается, что только в религии этика может обрести надежный фундамент. Таким образом, в сфере общественной морали право решающего голоса должны иметь религиозные организации. Оспорить этот тезис атеисты могут. Но такой спор требует высокой компетентности, философской подкованности, эрудиции.
Отстаивание статус-кво, формулирование позитивной светской программы невозможны без критики религии, точнее без критики ее претензий на доминирование в области этики, общественного устройства, познания и т.д. Для российского атеизма это грандиозная проблема. Полемические приемы советской антирелигиозной пропаганды, мягко выражаясь, не назовешь актуальными, а порой и просто добросовестными. Сформулировать новые критические аргументы не сможет журналист Александр Невзоров или антиклерикально настроенные знаменитости из мира шоу-бизнеса. Это смогут сделать интеллектуалы-гуманитарии. Но их атеизм, как правило, не является публичным.
Тому есть несколько причин. Одной из них является комплекс вины за советский атеистический эксперимент, породивший негласные нормы интеллигентного публичного «говорения» о религии, не допускающего критики ее оснований. Другая причина – отсутствие ощутимой корпоративной, институциональной или даже медийной поддержки. Гипотетический профессор-атеист, публично критикующий религию, рискует остаться один на один с методично шельмующими его религиозными активистами. В таких условиях он предпочтет с ними не связываться.
Поверхностный антиклерикализм не требует участия интеллектуалов, для обсуждения «богатства попов», нравов духовенства или неприглядного прошлого того или иного епископа не нужны ни образование, ни эрудиция. Но для серьезной, ответственной дискуссии этого недостаточно, более того – подобная тематика уводит в сторону от серьезного разговора по существу. Выход атеистов в пространство публичной полемики провоцирует оппонент, достаточно искушенный для того, чтобы перевести любой, даже частный спор в плоскость принципов, идей, убеждений.
Втянутый в полемику российский атеизм нуждается в общественном движении. Но не в условном Союзе атеистов, в анахроничной и неизбежно внутренне конфликтной структуре. Российскому атеизму необходимо новое лицо. Опыт флешмобов и акций типа «Атеистический автобус» в западных странах показал, каким может быть это лицо (см. «НГР» от 18.02.2009). Это протестные группы, формирующиеся ситуативно, в результате сетевой мобилизации декларирующие свои взгляды, вбрасывающие в публичное пространство яркий, запоминающийся лозунг или тезис. Люди, способные организовать такую мобилизацию, становятся негласными лидерами движения.
Речь не идет о возвращении атеизму популярности, массовости. При всех особенностях секуляризации в нашей стране, российское общество является светским, религиозный сегмент не является в нем доминирующим или хотя бы динамично развивающимся. Число людей, сознательно и последовательно исповедующих ту или иную религию, значительно, стабильно, но не увеличивается галопирующими темпами.
Критическое отношение к претензиям религии на статус всеобщего мерила добра и зла – нормальная атмосфера для секулярного общества. В России такая атмосфера также присутствует, причем не только среди динозавров госатеизма, но и среди городской, образованной или получающей образование интернет-активной молодежи. Впрочем, атмосфера – это еще не движение. Движение формируется, когда дремлющий, социально реактивный атеизм начинает «проговариваться». Раздражителей для реактивного атеизма в России достаточно.
