Фарид Асадуллин
Совет муфтиев России много усилий тратит на установление контактов с представителями других традиционных религий России.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Мир становится мультикультурным, и у этого мира свои законы, отвергающие одномерное восприятие действительности и тем более диктатуру одной религиозной традиции или одного этноса над другими. Эпоха мононациональных и монорелигиозных государств, какими еще несколько десятилетий назад, например, оставались Саудовская Аравия или Греция, закончилась. На географической карте, условно говоря, «государственных заповедников» с моноэтническим и моноконфессиональным населением сегодня нет. В этой связи формирование культуры диалога становится одним из базисных ценностных ориентиров как конкретно взятого социума, так и международного гражданского сообщества в целом. Если принять терминологию последней книги Збигнева Бжезинского «Выбор: мировое господство или глобальное лидерство» в расширительном плане, в мировом сообществе в ХХI веке должны восторжествовать ценности не «одностороннего доминирования», связанные, например, с христианоцентризмом в мировой политике и культуре, а «консенсусного лидерства», то есть коллективной заботы и ответственности людей с разными жизненными и мировоззренческими установками на основе толерантности. Такой подход имеет большие возможности расширить зоны глобального сотрудничества и одновременно пригасить очаги напряженности между представителями различных культурных и религиозных традиций.
Рубеж ХХ и ХХI веков стал поворотным пунктом в развитии межрелигиозного сотрудничества, создав совершенно новые исторические условия для позиционирования каждого религиозного учения на основе духа открытости и одновременно верности своей духовной традиции. Сказанное прежде всего относится к монотеистическим религиям, между которыми сегодня активно развивается многоуровневый межрелигиозный диалог. Их главными вехами в России с точки зрения важности затрагиваемых проблем следует признать международные конференции «Ислам и христианство: на пути к диалогу. К 40-летию принятия Декларации Nostra Aetate» (2005), «Ислам и иудаизм: перспективы диалога и сотрудничества» (2006) и Всемирный саммит религиозных лидеров (2006). Эти конференции, не обойдя вниманием наличие теологических расхождений между вероучениями, дали в то же время значительный импульс для углубления межрелигиозного сотрудничества на основе ряда взаимоприемлемых положений, касающихся, например, сферы социального служения, семейных ценностей, вопросов справедливого мироустройства, воспитания детей и молодежи на основе приоритета традиционных ценностей.
Необходимость развенчания мифов об «эндогенном радикализме», присущем якобы мусульманским народам в целом, а также многочисленные попытки демонизировать ислам в глазах мирового сообщества рождают в исламской богословской и – шире – интеллектуальной среде новые современные интерпретации исламского вероучения (Тарик Рамадан, Тауфик Ибрагим и другие). Ислам в силу своих вероучительных принципов исключительно в позитивном ключе относится к христианам и иудеям как представителям «людей Писания» («Ахлю-ль-китаб»). Установка на конструктивный диалог между представителями трех версий единобожной традиции является одним из главных коранических императивов, о чем христиане и иудеи часто даже не догадываются. Согласно Корану, разнообразие в мире обусловлено самой Божьей волей и Его мудростью. Как подчеркивает айат 30:22, различия людей в языках и цвете кожи суть «знамения Божии для людей разумеющих». По Корану, первоначально человечество составляло единую расу и духовную общину, но потом Богу было угодно их разделить как на племена и народы, так и религии (2:213; 49:13). Это многообразие призвано стать источником не конфронтации и тем более межнациональных и межрелигиозных распрей, а состязания в служении общечеловеческому благу. Безусловно, живая практика межрелигиозного общения намного сложнее и одновременно богаче вероучительных положений каждой религии, но в качестве, возможно, новой парадигмы межрелигиозного диалога можно было бы предложить обсуждение, например, такой проблемы, как Коран – «Третий Завет». Триада Ветхий Завет – Новый Завет – «Третий Завет», подчеркивающая духовную близость по праотцу единобожников Авраама (Ибрагима), дает новую перспективу понимания логики ниспослания божественных откровений. В пользу такого подхода говорит то, что в Новом Завете нет никаких указаний на завершенность пророческих миссий.
Дискутируемая сегодня в обществе проблема совместимости исламских норм с нормами других монотеистических религий имеет исключительно важное значение в плане формирования культуры диалога, в том числе в условиях российской действительности. Можно с определенной долей уверенности утверждать, что из христианской среды постепенно уходят в Лету старые, идущие со времен Иоанна Дамаскина идеологемы типа «ислам – христианская ересь» или его осовремененная версия «ислам – это зловерие». Если на доктринальном уровне системный исламо-христианский диалог на Западе идет со II Ватиканского собора (1965), то в России он начался сравнительно недавно. Послание Патриарха Алексия II 138 мусульманским богословам в апреле 2008 года с призывом «регулярно знакомиться с полнотой вероучения друг друга» и «внести ясность в понимание религиозных ценностей друг друга» означает, что Церковь предлагает последователям ислама новую повестку дня обсуждения межрелигиозного сотрудничества. Такой подход разительно отличается от старых доктринальных установок, когда мусульманам России иерархами Церкви еще несколько десятилетий назад навязывалась только одна парадигма их будущности – через их христианизацию. О признании духовной легитимности ислама (правда, с оговорками) сначала заговорили католики, в русском православии эта проблема впервые была поставлена священником Александром Менем, который, анализируя наследие Владимира Соловьева, пришел к признанию пророческой миссии Мухаммеда. Если в христианской среде в целом возобладают эти тенденции, то проблема формирования культуры диалога между представителями ислама и христианства обретет еще более ясные и понятные перспективы. Заявления Патриарха Кирилла после его избрания в начале 2009 года Предстоятелем Русской Православной Церкви о важности налаживания конструктивных отношений с приверженцами ислама дает на это надежду.
