Возвращаясь к утраченному единству

Неумолимое время приблизило нас ещё на один год к тысячелетию трагических событий 1054 года, ознаменовавших начало Великой Схизмы – прекращения молитвенного общения между Церквями Востока и Запада. Несмотря на всю свою условность, именно эта дата до сего дня является вызовом всему христианскому миру и грозным ему предостережением. Возможно, особенно ≈ сегодня! Здесь мало меняет то обстоятельство, что раскол зрел, как мы знаем, не одно столетие. Что к нему вело не только, и не столько различие в собственно богословских взглядах. Культурное разделение христианского мира, наметившееся очень рано, также сыграло немалую роль в постепенной утрате взаимопонимания и доверия между христианами Востока и Запада. Как и политическое несходство ситуации, в которой оказались Запад и Восток. Раскол 1054 года был далеко не первым прекращением братского общения между Церквами. Ему предшествовали многочисленные схизмы, прерывавшие общение порой на десятилетия. И это - если иметь в виду только отношения между Византийским Востоком и Латинским Западом. Христианский мир был значительно шире, и более ранние разделения в нём послужили в конечном итоге отпадением от Христианской Экумены огромных просторов Малой Азии и Северной Африки. К 1054-му году весьма значительное территориальное сокращение христианского мира было уже свершившимся фактом, но не послужило, увы, как видим, достаточным предостережением для оставшихся┘ К слову, и позднее отношения между Востоком и Западом продолжались, хотя уже никогда не достигали они своей полноты. Только в середине XVIII века Восток отказался ≈ да и то, лишь на какое-то время ≈ признавать действенность крещения, совершаемого в Западной Церкви. Cправедливость требует отметить, что западный мир также далеко не всегда мог служить образцом братолюбия и добросовестности в отношениях с восточными собратьями во Христе.

Ошибки, совершённые в прошлом, имеют свойство оказывать своё ранящее воздействие на настоящее и будущее. Вот почему между современными христианами не должно быть запретных тем для обсуждения. И обсуждать их следует не столько для того, чтобы найти виноватых в прискорбных событиях минувших эпох, но чтобы не повторять ошибок прошлого в настоящем и будущем. Кстати, брюзгливый обвинительный тон в обсуждении этих ошибок не приблизит нас к позитивному решению проблемы. Те, кто эти ошибки совершил, давно уже предстали Божьему, а не человеческому суду. Но зато наши собеседники вправе будут обидеться на нашу неадекватную реакцию, а вопрос так и останется вне серьезного и глубокого обсуждения. Думаю, что именно трагические события, постигшие человечество в минувшем столетии в немалой степени послужили началу всё более активных поисков возврата к некогда утраченному единству христиан.

В Католической Церкви одной из общепризнанных причин пробуждения широкого общественного интереса к наследию христианского Востока послужило массовое присутствие российских изгнанников в первой половине XX столетия во многих европейских странах и за океаном. В среде российской эмиграции оказались также и многие христианские мыслители, вошедшие в теснейшее общение с ведущими представителями западной богословской мысли┘ Здесь я не могу не упомянуть рассказ сына известнейшего российского богослова Владимира Николаевича Лосского о том, какие долгие, откровенные и захватывающе интересные разговоры велись в их маленькой парижской кухне между его отцом и ставшим позднее кардиналом, но и тогда уже известным богословом ≈ Жаном Даниэлу. Зимой в период нацистской оккупации кухня была единственным отапливаемым помещением во всей небольшой квартире Лосских. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что и Лосский, и Даниэлу во многом остались каждый на своих, разделяющих их, позициях. Но я не сомневаюсь также и в том, что и их дружеское общение, и их встречи послужили преодолению взаимного отчуждения и недоверия, существующего и до сего дня между христианами Востока и Запада. Море слагается из капель. Даже самое маленькое усилие в пользу общения в любви и истине не может остаться бесплодным.

Русская пословица говорит: капля и камень точит. Думаю, что величайшее, поистине пророческое событие Второго Ватиканского Собора, среди других многочисленных факторов, было предуготовлено в немалой степени именно такими откровенными дружескими встречами, как в маленькой парижской кухне в ненастную пору вражеской оккупации. Именно Второй Ватиканский Собор позволил христианам, следующим практически параллельными путями двух великих христианских традиций, сызнова взглянуть друг на друга, как на братьев и сестёр. Именно здесь берёт своё начало, как мне кажется, диалоговое пространство, ширящееся до сего дня. Кроме того, он как бы заново открыл всей полноте западного христианского мира неисчерпаемую красоту наследия христианского Востока. Открыл именно в осознании общего ≈ живого и действующего ≈ сокровища, а не только достояния исключительно академической науки. Православие не находящееся в единстве с Римским Апостольским Престолом было восстановлено в глазах католиков в своём практически полном церковном достоинстве. Было признано, хотя и с некоторыми оговорками, равноспасительным, что позволило, во всяком случае, на поместном уровне именовать церкви ≈ сёстрами.

В свою очередь, и православный мир стал постепенно всё более открываться навстречу «латинскому» Западу. Здесь тоже не всё так просто, как нам хотелось бы, но сдвиги к лучшему ≈ несомненны. Любить вообще очень трудно. Не зря ведь кто-то из Отцов назвал христианскую любовь ежедневным бескровным мученичеством. Сколь бы ни был спорным по мнению многих с канонической точки зрения акт взаимного снятия анафем, совершённый Папой Павлом VI и Вселенским Патриархом Афинагором I, для меня он остаётся одним из величайших знаков начавшегося возвращения на путь взаимной любви, доверия, братской солидарности ≈ столь необходимых христианам Третьего тысячелетия.

Сказанное, повторюсь, вовсе не означает, что путь общения, который нам предстоит пройти вместе, не таит трудностей. Но если мы вступаем в общение друг с другом во имя Любви Христовой, то любые трудности могут быть преодолены силою Того, Кто обещал всегда трудиться вместе с собравшимися во Имя Его. Имя, которое мы носим. Имя ≈ превыше всякого имени. «Ибо нет иного имени данного человекам, которым надлежало бы нам спастись». Если мы будем осознавать и воспринимать наше общение именно как труд, совершаемый во имя Христа, со Христом и во Христе, тем успешнее мы будем продвигаться в направлении восстановления утраченного единства. Именно единство в любви указал Учитель-Господь как отличительный признак, по которому могут быть узнаны Его ученики, поскольку общение в любви и истине есть знамение Святой Троицы, которым запечатлевается христианская община. Отсутствие же любви повреждает церковную общину в самой её идентичности. Говорю об этих общеизвестных вещах ещё и потому, что сам остро нуждаюсь в постоянном памятовании о них. Как и в постоянном воплощении их в своей жизни и в жизни вверенной моему пастырскому попечению общины российских католиков.

Начало 90-х годов было ознаменовано резким ухудшением в отношениях между Русской Православной и Католической Церквями. С другими Поместными Православными Церквями отношения складывались по-разному, но в целом более благополучно. Однако эта тема ≈ вне моей компетенции. Начавшиеся в Советском Союзе стремительные политические перемены, приведшие в конечном итоге к его распаду, открыли, вместе с тем, эпоху свободы совести там, где на протяжении долгих десятилетий об этом можно было только мечтать. Перед российскими христианами открылся новый, прежде неведомый путь. А вот навыка следовать этим путём, уважая свободу и достоинство тех, кто идёт рядом с тобой ≈ этого явно хватало далеко не у всех. Мне кажется, что в досадных недоразумениях тех лет виноваты все стороны, участвовавшие в возникшем конфликте мнений. Хотя, возможно, и не в равной степени. Несомненным остаётся, что в то время у нас не хватило способности, терпения, умения и, главное, желания внимательно и ответственно выслушать аргументы друг друга. Во время сесть за стол переговоров. В конечном итоге ≈ больше общаться именно в режиме диалога. То есть, не только говорить, но и уметь слушать. Вопреки общеизвестному афоризму, истина в спорах вовсе не рождается. Она постепенно находит себе дорогу в реальность нашей жизни только в терпеливом, кропотливом, внимательном к деталям и частностям диалоге. В ответственном и, главное, исполненном любви и доверия, обмене мнениями. Думаю, что в известной мере оправдать нас может только исключительная сложность того времени, наполненного стремительно сменяющими друг друга событиями┘

Как кто-то сказал: хотели как лучше, а получилось как всегда. Сравнение иконы с самого себя с карикатурой на собеседника едва ли может послужить прогрессу во взаимоотношениях. Во всяком случае, если иметь в виду отношения между теми, кто именует себя христианами. Менторский тон, как и брюзгливое ворчание по поводу ошибок совершённых нашими весьма далёкими предками также вряд ли приблизит нас к истине. Как нам всем ≈ и православным, и католикам ≈ не хватило тогда этого опыта! Почти всё осуществлялось в совершенно новых условиях, при почти полном – если говорить именно о российской ситуации – отсутствии опыта. Много приходилось корректировать на ходу, многие предварительные оценки, которыми мы руководствовались, оказывались преувеличенными или – наоборот – заниженными.

Отсюда и некоторая, возможно неуклюжесть отдельных шагов, предпринимаемых Католической церковью в России, как и несколько преувеличенная настороженность извне в их отношении – ведь беспрецедентно масштабные перемены, происходившие в России с конца 80-х годов, касались, разумеется, не только одних католиков. И, однако, нельзя не отметить, ни на минуту отношения, при всей своей напряженности, не прерывались полностью. И это ≈ наша общая победа и залог будущего успеха. После периода значительного отчуждения, продлившегося в целом больше десятилетия, началось постепенное возращение к поискам путей взаимного доверия и сотрудничества.

В какой-то момент (это уже начало 2000-х годов) нам вдруг стало ясно, что во взаимном противостоянии мы не просто себя взаимно ослабляем, но в значительной мере лишаем себя возможности быть эффективными свидетелями Христа перед лицом всё более многообразно враждебного к Нему мира. Мы стали говорить о совместной защите европейского христианского наследия и христианских ценностей. Особенно в Старом Свете. И в этом, ширящемся и углубляющемся на наших глазах сотрудничестве, в росте взаимного доверия, нельзя не видеть значительного успеха на нашем пути. Однако этого ничтожно мало в сравнении с тем вызовом нашей христианской вере, каким является продолжающееся разделение в её средоточии.

Возможно, кто-то со мной не согласится, но для меня всё-таки ничтожно мало ≈ только защищать вместе «ценности» и сохранять «наследие», если мы не ставим перед собою цели несравненно более высокой и сущностно значимой ≈ полагать жизнь за единство во Христе. Христос ведь не «ценность» и не «наследие», но вечно живая Личность, в реальности присутствия Которой в нашей жизни мы обретаем её, нашей жизни, источник, смысл и осуществление.

 Кто-то весьма удачно, на мой взгляд, сравнил жизнь христианина (как и христианской общины, с некоторыми оговорками) с троллейбусом. Теряя связь с источником питания, он останавливается, и свет в нём гаснет┘ Мы сделали многое, но ещё больше – нам предстоит сделать. Сделать вместе. Наше трагическое разделение значительно снижает убедительность нашего свидетельства, ибо внешний по отношению к христианству мир – сколь бы ни были велики наши расхождения в частностях ≈ воспринимает нас как единое целое ≈ запечатленное Именем Христа.

Наше совместное свидетельство будет становиться всё более убедительным и достоверным в процессе нашей жизни во взаимном сотрудничестве, на пути к достижению полноты общения, заповеданной нам Христом. И на этом пути всем хватит места для труда. Даже для такой маленькой и бедной общины, как Католическая Церковь в России, как поместная Церковь архиепархии Божией Матери в Москве.

В заключении этого краткого рассуждения не могу не упомянуть о словах, обращенных Его Святейшеством Папой Бенедиктом XVI, к российским католическим епископам во время их канонического визита в Рим (так называемый визит «Ad limina Apostolorum» ≈ «к апостольскому порогу») в феврале этого года. Прощаясь с нами, Папа Бенедикт сказал: «Вы живете в особом церковном контексте, в стране, ознаменованной в большинстве своего населения тысячелетней православной традицией, с ее богатым религиозным и культурным наследием. Поэтому важно постоянно помнить о необходимости диалога с нашими православными братьями и сестрами; мы знаем, что в этом диалоге, несмотря на достигнутый прогресс, остаются еще некоторые трудности.

В эти дни я чувствую особую близость к дорогим братьям и сестрам Русской Православной Церкви, ныне радующимся избранию Митрополита Кирилла Патриархом Московским и всея Руси: к нему я обращаюсь с сердечными пожеланиями в связи с вверенным ему нелегким церковным служением. Молю Господа, дабы Он утвердил нас всех в намерении вместе продвигаться по пути примирения и братской любви.

Пусть ваше присутствие в России будет призывом и стимулом также к личному диалогу. Хотя во время различных встреч не всегда удается затронуть важнейшие вопросы, тем не менее, такие контакты содействуют лучшему взаимному знакомству, благодаря которому можно сотрудничать в сферах общего интереса ради воспитания новых поколений. Важно, чтобы христиане в единстве отвечали на великие культурные и этические вызовы настоящей эпохи, которые касаются достоинства человеческой личности и ее неотъемлемых прав, защиты жизни на каждом ее этапе, защиты семьи, а также других безотлагательных экономических и социальных вопросов».

Именно в этом направлении я и намерен осуществлять своё служение в России.