Валерий Емельянов
В представлении консерваторов либеральные идеи перевернуты с ног на голову.
Мориц Эшер. Относительность. 1953, литография
В наши дни все классические идейные доктрины превратились не более чем во флажок в руках политических драчунов различных толков, а религия, призванная по определению помочь взглянуть на всяческую суету с точки зрения вечности, сама оказывается ареной политической борьбы. Наверное, пришло время глубже посмотреть на изначальное значение тех понятий, которыми мы сегодня не всегда осмысленно пользуемся.
Все последние годы нас активно и настойчиво пытаются убедить в том, что либерализм и традиционная духовность несовместимы. Ведь либерализм – это призыв ко вседозволенности, торжеству материальных ценностей, в то время как религии, причем только так называемые традиционные, суть фундамент и оплот морально-нравственных ценностей и гарантия здорового и процветающего общества. Однако даже поверхностный взгляд на современные реалии заставляет серьезно усомниться в обоснованности этой изящной концепции. Слишком часто мы сталкиваемся с тем, что либерализм не всегда плох, а фундаментализм на почве традиционной религиозности – не всегда хорош. Понятие либерализма – простое, очень общее и одновременно емкое – подразумевало всегда не больше и не меньше, как принцип свободы личности и свободы выбора. Либерализм никогда не ставил себя выше духовных и моральных норм человеческой цивилизации, однако противостоял и противостоит попытке навязать любую сконструированную человеком политическую и религиозную идею в качестве единственно правильной и безошибочной. Противостоит по той простой причине, что это лишает человека главного права, дарованного ему свыше, – права выбора.
Как и все в этом мире, идеи либерализма прошли определенную эволюцию. И если в XIX столетии либерализм наряду с «безбожным» социализмом выступал на Западе как альтернатива религии и Церкви, то в веке XXI – это прежде всего альтернатива тоталитарному коммунизму, пока еще не везде ушедшему в историю, и его пережиткам. Человеку предлагается быть личностью с сильным чувством свободы и права на выбор, что само по себе уже создает мощный иммунитет против рецидива тоталитаризма.
Но почему же тогда религиозные круги сегодня так не приемлют либерализм и его порождение, именуемое секуляризмом? Причем проявления этого неприятия мы видим особенно отчетливо в России. Ответ один – либерализм перепутали с либертарианством. Корень у этих двух слов один, а вот смысл очень даже разный. Последнее как раз и означает то самое воинствующее «торжество материального».
Здоровый либерализм вовсе не противостоит религии и Церкви. Свобода выбора и последовательность в этом выборе делают чувства и убеждения человека (тем более если речь идет о религиозных убеждениях) цельными и сильными. Убеждения будут лишь внешней оболочкой, за которой не стоит глубокой внутренней убежденности и прочного духовного фундамента в том случае, если они строятся на назойливом и давящем навязывании. Это азбучная истина, которую на сегодняшний день в церковных и околоцерковных кругах, видимо, изрядно подзабыли.
Еще один ярлык, который навешивает на либералов клерикальная пропаганда, – секуляризм. Предполагается, что секуляризм, став основой политики, вытеснит религию из всех сфер общественной жизни и вновь возродит государственное «безбожие». Да, секуляристы против глубокого проникновения религии и религиозной символики в государственные институты. Практика, однако, показывает, что секуляризм, особенно в мультикультурном и мультирелигиозном обществе, в то же время обеспечивает возможность сохранения и поддержания принципа религиозной свободы и плюрализма. Прежде всего в тех сферах, где религия в силу своей природы должна сосредоточиться – личностной, а также в малых социальных группах, которые в совокупности формируют гражданское общество.
Исторический пример – современная Франция, которая, хотя и в острой форме, «переболела» запретом религиозной символики в государственных учреждениях. Сегодня, по данным исследований, уровень практической религиозности в этой стране тот же, что и раньше (и аналогичен российскому). Религия по-прежнему занимает то место и играет ту роль, что отведены ей в силу сложившейся в этой стране традиции. Есть и иной пример страны, где принцип секуляризма был понят как тотальный отказ государства и общества от всего, что так или иначе связано с религией при сохранении самой религии. Речь идет о современной Турции. В свое время кемалисты в этом вопросе действовали по социалистическим образцам: изгнали религию из общества, в реформистском пылу забыв, что имеют дело с исламом – религией, в большой степени определяющей индивидуальный образ жизни своих адептов, а не только ритуальные контакты с общественными институтами. В результате Турция угодила в ловушку противоречий: с одной стороны, ислам для секулярного государства – часть национальной идентичности, которую «не трожь», иначе попадешь под статью за оскорбление «турецкости», с другой – малейшие и часто вполне закономерные изменения в религиозной сфере (как, например, нынешние споры вокруг запрета на ношение хиджаба в госучреждениях) сразу же порождают системный политический кризис. Последнее по времени тому подтверждение – история с иском в Конституционный суд страны с требованием о роспуске ныне правящей Партии справедливости и развития, к которой принадлежат премьер-министр и президент.
Корень проблемы отношения религии к разного рода политическим и идейным учениям в том, что религиозная идея или богословская концепция в чистом виде и напрямую неприменима к политике. Политика – дело очень частное, а любое частное – порождение чего-то более универсального. Религия же – категория универсальная, и засунуть ее в прокрустово ложе такого частного явления как политика не только болезненно, но и невозможно по определению. Такой вывод уже сделан в Евангелии: «Не человек для субботы, но суббота для человека».
