Ирина Кусова
Начало XXI века в России ознаменовалось широкомасштабным наступлением Церкви на государственные учреждения культуры, главным образом на музеи. Конфликты, имущественные по сути, стали следствием невнятной и непоследовательной политики государства в отношениях с Русской Православной Церковью (РПЦ). Воодушевленные поддержкой первых лиц государства, церковные иерархи открыто ставят вопрос о радикальной реституции. Нарастающее противостояние нередко носит личностный характер, ведь и примеров добрососедского сотрудничества музейщиков и Церкви немало.
Одним из самых острых конфликтов последних лет стал конфликт вокруг музея-заповедника «Рязанский кремль», расположенного на территории древнего Переяславля Рязанского. В его состав входят археологическое городище, оборонительные сооружения и архитектурные памятники гражданского и культового назначения. Рязанский музей – старейший в регионе. С 1990-х годов он начал сотрудничество с Рязанской епархией. Итогом этого сотрудничества стала передача музеем в пользование епархии нескольких памятников на территории области, города и непосредственно в Кремле.
Отношения между музеем и епархией резко изменились после того, как на покой ушел митрополит Симон (Новиков) и кафедру занял молодой, амбициозный и предприимчивый архиепископ Павел (Пономарев). Теперь многолетнее сотрудничество музея и Церкви уходит в прошлое. На смену ему пришло жесткое противостояние, управляющий епархией отказывается от личных встреч, предпочитая лишь письменные уведомления, вполне профессионально использует черный пиар, публично обвиняет музейных сотрудников в непрофессионализме, корысти, хищениях и, разумеется, в «поругании и осквернении святынь».
За что борется архиепископ Павел? Разумеется, за «святое дело», а именно – за так называемое церковное имущество. К последнему архиепископ, ничтоже сумняшеся, причислил всю территорию и памятники Кремля, включая хозяйственные постройки музея середины ХХ века. Уже четвертый год владыка переходит из одного московского кабинета в другой и неизменно находит там понимание. «Государевы люди» стремятся удовлетворить имущественные притязания настойчивого просителя.
Как-то незаметно в государственных структурах и частично в обществе произошла подмена понятий. Сегодня быть неверующим, атеистом не только неприлично, а просто безнравственно. Под духовностью подразумевается исключительно религиозность и т.д. Маятник истории качнулся в другую сторону. Вместо принудительного атеизма теперь все громче говорят о принудительном православии.
XIX век явил образцы плодотворного сотрудничества представителей музея и Церкви. Предпосылки для такого сотрудничества есть и сейчас. Нет неразрешимых ситуаций – есть нежелание их разрешить. Есть нечистоплотные игры светской и церковной бюрократии, результатом чего становится разрушение государственных музеев и растаскивание национальных коллекций.
Абсолютно справедливый тезис министра культуры Александра Соколова «музеи при переезде должны только улучшать свои условия» на деле оборачивается чиновничьим произволом, когда музеи оказываются буквально выброшенными на улицу. К сожалению, пример Костромского музея-заповедника стал хрестоматийным. Известно, что за «передовым» опытом в Кострому приезжают представители других епархий. Музей «переселили» летом 2005 года, фондохранилище только строят, об экспозициях и речи пока нет. 16 лет оставались без музея жители Челябинска. Закрыли исторические экспозиции в Сергиевом Посаде. Борется за оставшееся единственное здание музей-заповедник «Тобольский кремль».
Министр не учитывает специфику музеев-заповедников: о каком переезде этих учреждений может идти речь? Каким образом, к примеру, можно перевести в другое место ансамбль Рязанского кремля? Сейчас идея перевода музея-заповедника «Рязанский кремль» в одно из зданий города активно пропагандируется главой городской администрации Рязани Федором Провоторовым. Ему подыгрывают федеральные чиновники: они сообщают о проделанной «значительной межведомственной работе» по предоставлению музею-заповеднику подходящего здания и при этом благодарят сотрудников за активную гражданскую позицию.
Каким видится выход для музеев-заповедников, имеющих в своем составе храмовые комплексы, если они вдруг становятся «спорным имуществом»? Я считаю – только совместное с Церковью пользование. В противном случае новое, уже церковное, варварство ничем не будет отличаться от недавнего варварства страны поголовного атеизма.
По образному выражению моей «воцерковленной» коллеги, «поп не должен заниматься кирпичами». Дело музея – исследовать, реставрировать, поддерживать памятник в должном состоянии и представлять его посетителям. У Церкви более чем достаточно объектов, где она выступает в чуждой ей роли реставратора, архитектора, исследователя. Однако это допустимо, если речь не идет об архитектурных памятниках, охраняемых государством, и тем более о музеях. Когда ставится вопрос, кто должен заниматься проведением исследовательских, археологических, экспозиционных и прочих работ, приоритеты, безусловно, должны сохраняться за профессионалами.
Никому никогда не удавалось восстановить справедливость путем новой несправедливости. Недавно РПЦ выступила с инициативой «восстановления» древлехранилищ. Если принять во внимание, что Россия стоит на 29-м месте в мире по числу музеев на душу населения, то это прекрасная инициатива. Но при одном условии: если новые музеи будут появляться не за счет разорения музеев уже существующих. Имеете намерение создать музей – собирайте коллекции, а не требуйте изъятия из государственных музеев предметов, имеющих отношение к Церкви!
Рассуждения о «музейном заточении» икон, призыв «вернуть все церковное Церкви» – чистой воды популизм. Находит он отклик и среди светской интеллигенции. Страстная русская душа обуреваема желанием исправить несправедливость. Эмоции застилают разум: «Не надо раздумывать над «очевидным», давайте действовать!» Задумываются единицы, но и их не слышно. Еще в так называемые перестроечные годы признанный духовный авторитет советской и постсоветской России академик Дмитрий Лихачев, провидчески предсказывая грядущие культурные катаклизмы, предостерегал: «Требовать вернуть Церкви все церковное – это все равно, что желать быть святее Папы Римского».
Сто лет назад просто верующие люди, просвещенные иерархи, император Николай II активно занимались сбором в церквах и монастырях древних икон с последующей передачей их в светские музеи и не видели в этом никакого «поругания и осквернения». История Рязанского музея началась с иконы, подаренной в музей полковником Марииным. Это ли не яркий пример истинно христианского отношения к церковным реликвиям, давно пережившим свое сугубо культовое назначение (равно как и храмы – архитектурные шедевры) и ныне составляющим общенациональные сокровища?
