Александр Игнатенко События вокруг Красной мечети (Лал Масджид) в Исламабаде (Пакистан) едва ли не в точности повторили происходившее в 1979 году вокруг мечети аль-Масджид аль-Харам в Мекке (Саудовская Аравия). И тут, и там правительственные войска исламского государства штурмовали мечеть, в которой засели хорошо вооруженные и готовые сражаться до последней капли крови мусульмане. Бои были ожесточенными, с большим числом жертв с обеих сторон. Конфликт в обоих случаях завершился победой правительственных войск – исламская революция не состоялась ни в Саудовской Аравии, ни в Пакистане.
Сходство событий отнюдь не случайно. Это тенденция. И в мусульманских странах неизбежно появятся новые «красные мечети».
Когда пакистанские военные допустили журналистов в комплекс Лал Масджид и продемонстрировали им оружие осажденных, репортеры были немало удивлены, обнаружив наряду с автоматами, пулеметами и ручными гранатами копья.
Это верный признак того, что среди мятежников находились салафиты-максималисты. Они, должно быть, шли на огонь станковых пулеметов бравых пакистанских военных с этими копьями в полной уверенности, что победа над превосходящими силами противника будет им обеспечена, если в точности повторить все обстоятельства битвы при Бадре в 624 году н.э., включая вооружение первых мусульманских ополченцев. Согласно преданию, мусульмане малым числом победили тогда целую армию многобожников благодаря вмешательству небесного воинства числом 3000 боевых единиц под водительством архистратигов Джибриля-Гавриила и Микаила-Михаила.
Салафиты – мусульмане, призывающие организовывать жизнь в исламских обществах, вплоть до мельчайших деталей, так, как она была устроена в период первоначального ислама при ас-салаф ас-салих (или просто ас-салаф), или «добродетельных предках»: Пророке Мухаммаде, его сподвижниках и первых двух поколениях их потомков. Салафизм – чисто суннитское направление мысли, которое возникает в исламе постоянно: салафитом был шафиит аль-Газали, салафитским является и ваххабитское направление в исламе, основанное на Аравийском полуострове в XVIII веке Мухаммадом Ибн-Абд-аль-Ваххабом. Салафиты засели в 1979 году в мекканской мечети аль-Масджид аль-Харам, салафитским является деобандийское направление в исламе, которому следуют талибы и которому обучают в тысячах суннитских медресе на территории Пакистана и Афганистана. Деобандийцами были и засевшие в Красной мечети.
Так долго сохранявшийся в странах Аравийского полуострова запрет на фотографию объяснялся четко выраженным в одном из хадисов Пророка Мухаммада запретом изображать существа, наделенные душой. Салафиты-талибы взорвали изваяния Будды в Бамиане, подражая поступку Мухаммада, уничтожившего всех идолов в мекканской Каабе.
Салафит-ваххабит Усама бен Ладен выступает против американских войск на территории Саудовской Аравии не потому, что он борется против американского империализма, как, скажем, Уго Чавес, а потому, что во времена Пророка Мухаммада в Аравии, Земле Двух Святынь, не было никаких американцев и ваххабиты верят, что последними словами Мухаммада накануне его упокоения были такие: «Уберите многобожников с Аравийского полуострова!» Салафиты-деобандийцы громят видеосалоны не только потому, что там продаются видеофильмы, пропагандирующие разврат и насилие, а потому, что любые видеофильмы – вещь неприемлемая для салафита. Ясное дело, при Пророке Мухаммаде не было никаких видеофильмов, к тому же они демонстрируют образы существ, наделенных душой.
Последовательный салафизм невозможен. Ваххабитские салафитские улемы (ученые) в Саудовской Аравии дали добро на фотографию и издали фетву, разрешающую во время «Бури в пустыне» присутствие американских войск на территории их страны. Да и мятежники в Красной мечети не столько копья использовали, сколько автоматы и гранаты. Если мы изучим оборудование типичного аль-каидовско-талибского медресе, в котором, вполне вероятно, учились некоторые защитники Красной мечети, то увидим там и телекамеру, и висящие на вешалке автоматы Калашникова, и гранатометы РПГ. Да и фломастеров, которыми пользуются лекторы в таких медресе, во времена «добродетельных предков», само собой, не было.
Но салафитский проект в пакистанском обществе существует. Проект «продвигает» деобандийское духовенство (в Саудовской Аравии это ваххабитское духовенство). В последние три десятилетия в Пакистане наблюдался бурный рост числа духовенства. Тысячи медресе, раскиданных по Пакистану и Афганистану (в зонах, контролируемых талибами), в течение многих лет готовили людей, обладающих только религиозным образованием и ничего более не знающих. «Армия» салафитского проекта, состоящего в первую очередь в клерикализации пакистанского общества, непомерно разрослась. Руководители этой «армии» типа братьев Гази из Красной мечети стали требовать участия во власти – для осуществления салафитского проекта в масштабах всего общества.
Не сказать, что президент Пакистана Первез Мушарраф не замечал опасности для общества, исходящей от салафитов. Волнами по Пакистану прокатывались кампании по закрытию неконтролируемых государством медресе, перепрофилирования медресе с религиозных дисциплин на светские. Медресе пытались преобразовать в профессионально-технические училища, чтобы их выпускники не становились безработными имамами без средств к существованию. Пакистанские правоохранительные органы преследовали выраставшие как грибы после дождя исламские (суннитские и шиитские) военно-политические объединения типа «Сипах-э-сахаба» и «Сипах-э-Мухаммад», которые подогревали конфликт суннитов и шиитов в стране.
Президент Мушарраф олицетворяет иной социально-политический проект – модернизаторский, точнее, проект авторитарного капитализма (термин Сергея Караганова), сочетаемого с политическими традициями восточного, исламского общества, в котором военные почти всегда были господствующим классом. А духовенство было зависимой и второстепенной корпорацией, обслуживающей власть, но ко власти не допускаемой. В своей исключительно глубокой книге «Что не так? Путь Запада и Ближнего Востока: прогресс и традиционализм» патриарх британского востоковедения Бернард Льюис совершенно справедливо пишет: «В классическом исламе не было такого института священнослужителей, который мог бы управлять или оказывать решительное воздействие на тех, кто управлял». Несколько огрубляя проблему, допустимо утверждать, что в прошлом реальное государство в исламском мире было светским.
Парадокс ситуации в том, что именно Мушарраф и его предшественники-модернизаторы взрастили и, главное, вооружили всю эту «армию» совсем для других нужд. В период Афганской войны (1979–1989) именно Пакистан в сотрудничестве с Саудовской Аравией и под патронажем Соединенных Штатов формировал армию моджахедов для ведения «джихада» против прокоммунистического режима в Афганистане и советских войск в этой стране. По сложившемуся «распределению труда» и не без собственного интереса Пакистан создал на своей территории сеть тех самых медресе, в которых было два основных предмета – «ислам» (салафитского, деобандийского толка) и «боевая подготовка». В них направлялись дети афганских беженцев, которые стали скапливаться на территории Пакистана, а также пакистанская молодежь.
Слово «талиб» (множ. «талибан»), обозначавшее «взыскующего религиозного знания», стало обозначать бородатого боевика, который может только убивать с криком «Аллах Акбар!». В последнее время талибы, по-видимому из-за перепроизводства, стали совершать самоубийственные террористические акты, так называемые акции геройского самопожертвования, или акции «шахидов». Это результат укрепления сотрудничества между «Талибаном» и «Аль-Каидой». Для «Аль-Каиды» акции «шахидов» – «фирменный» стиль. А отношения между «Талибаном» и «Аль-Каидой» при идеологическом единстве на почве салафизма бывали разными, в том числе враждебными.
Есть не известный широкой публике, но крайне интересный факт: в июне 2001 года, незадолго до терактов 11 сентября, лидер движения «Талибан» мулла Мохаммад Омар выступил с заявлением о том, что все фетвы Усамы бен Ладена, призывающие к джихаду – «священной войне» против американцев – и требующие от мусульман убивать граждан США в любой точке земного шара, являются «не имеющими законной силы» потому, что бен Ладен не наделен полномочиями выносить фетвы. Он не завершил необходимого для этого 12-летнего изучения Корана и не является муфтием. В тот момент «Талибан» готовился охранять газопроводы из Центральной Азии в Пакистан через Афганистан, проектировавшиеся в интересах американской компании «Юнокал».
Это проявление общей тенденции, свойственной некоторым государствам, где ислам является господствующей религией. Речь идет об использовании религиозного фактора для решения внешнеполитических и внешнеэкономических задач путем трансферта боевиков-террористов («моджахедов») в разные регионы. Пакистан в основном осваивает соседний Афганистан, совершая набеги в индийскую часть Кашмира. Иран экспортирует боевиков в Ливан, Ирак и некоторые аравийские страны. Саудовская Аравия действует во всем мире, в том числе на постсоветском пространстве. Так, сегодня в Ливане в рядах группировки «ФАТХ-аль-ислам» воюют около полутысячи саудовцев. Премьер-министр Ирака Нури аль-Малики заявил, что половина заключенных в иракских тюрьмах – саудовцы, на территории Ирака действует «Аль-Каида» – внешнеполитическое орудие, созданное аравийскими монархиями.
Проблемой для этих государств является то, что 90% «моджахедов», повоевав в Афганистане и Боснии, в Косово и в Чечне, возвращаются. В Красной мечети в Исламабаде было определенное количество ветеранов зарубежного «джихада», некогда организованного властями.
Это особая публика. Во-первых, они имеют хорошую боевую и диверсионную подготовку и опыт военных действий в разных условиях – в пустыне, лесах, городской местности. Во-вторых, они бескомпромиссны и за те идеалы, которые им внушили, готовы отдать свою жизнь, не говоря о том, чтобы забрать чужие. В-третьих, они – салафиты-максималисты по своим религиозным убеждениям, вернувшись на родину, которая их посылала воевать в филиппинских джунглях или в российских снегах (в исламистском интернете очень популярен арабский видеофильм «Джихад в русских снегах», в котором арабы в белых маскхалатах на бегу стреляют из автоматов и кричат «Аллах Акбар» на фоне заснеженного леса), и обнаруживая в родных местах реализацию совсем другого, модернистского или глобализационного, а то и просто какого-то американского проекта «демократизации», восстают. Везде в этих странах бывшие «афганцы», «боснийцы», «чеченцы» совершают теракты и организуют мятежи.
Как показывают события в Пакистане (и не только там), интегрировать ветеранов глобального «джихада» в общество, в котором реализуется модернизационный проект, в полной мере не удается. Правящие режимы, кажется, видят только два пути – либо подавлять их, вплоть до физического уничтожения (чем и занимается сейчас пакистанский президент), либо осуществлять трансферт «моджахедов»-террористов во все новые и новые регионы, где проживают мусульмане и где есть или искусственно создается напряженность.
Дарья Гармоненко 
