Марк Смирнов Многие помнят скандал, вызванный публикацией книги Романа Силантьева «Новейшая история исламского сообщества в России» в декабре 2005 г. Тогда Совет муфтиев России заявил о возможности выхода из состава Межрелигиозного совета России. После этого Силантьев был вынужден подать в отставку с поста исполнительного секретаря этой организации. Он, однако, «оставил за собой моральное право» и дальше заниматься проблемами мусульманского сообщества России. В апреле этого года Роман Силантьев выпустил новое исследование проблем российского ислама.
– Роман Анатольевич, вышла в свет ваша новая книга «Новейшая история ислама в России». Ее название практически совпадает с названием предыдущей. Чем они отличаются друг от друга? Не опасаетесь ли вы повторения резкой реакции со стороны мусульман?
– Вторая книга совпадает с первой лишь на 30%. Остальное – принципиально новый материал. Если в первой книге просто констатировались факты, то теперь я попытался дать им свою оценку.
В целом новую книгу читать гораздо легче. Я включил туда несколько важных документов и писем, проливающих свет на некоторые проблемы российского мусульманского сообщества. Значительно расширен раздел, посвященный истории и теории ваххабизма. При этом региональных разделов в книге нет – на их базе написан и подготовлен к печати объемный справочник по современному российскому исламу, который предполагается издать осенью этого года.
Что касается реакции российских мусульман, то предсказать ее всегда непросто. Новая книга гораздо резче, чем первая, которая, на мой взгляд, была подчеркнуто корректной. Меня, честно говоря, до сих пор удивляет, почему на нее последовала такая реакция. Поэтому трудно сказать, какая реакция последует на последнюю книгу. Весь тираж ее распродан, но никаких отрицательных откликов на данный момент не было. Впрочем, могу заметить, что возможности выдвигать ультиматумы Русской Православной Церкви у Совета муфтиев теперь нет.
– Главный предмет ваших исследований – конфликты в российской умме. Как вы сегодня оцениваете степень напряженности разногласий между Советом муфтиев России (СМР) и Центральным духовным управлением мусульман России (ЦДУМР)?
– Напряженность между СМР и ЦДУМР резко снизилась после заявления Талгата Таджуддина в январе 2005 года о том, что он более не намерен вести публичную полемику с Советом муфтиев. Он придерживается своего обещания, хотя Совет муфтиев периодически делает выпады в его адрес, иногда позволяя себе и оскорбительные высказывания. Однако в целом накал страстей резко спал, хотя нельзя сказать, что наступило примирение.
Обращу внимание на интересный факт. В 2003 году глава Совета муфтиев Равиль Гайнутдин издал специальную фетву, в котором отлучал Талгата Таджуддина от ислама и запрещал мусульманам молиться вместе с ним. Однако за это время почти все лидеры Совета муфтиев России, включая Равиля Гайнутдина, имели встречи с Талгатом Таджуддином, и большинство из них даже с ним молились в мечети. Таким образом, получается, что фетву Равиля Гайнутдина не выполняет даже он сам!
– Возможно ли сегодня избрание одного верховного муфтия России?
– При сложившейся ситуации единого верховного муфтия избрать невозможно. Учитывая сильные различия между мусульманами Северного Кавказа и мусульманами других регионов России, нашей стране нужны два мусульманских лидера. При Екатерине II духовных управлений мусульман было два, затем их число увеличилось до четырех. В СССР также было четыре исламских «центра притяжения», а сейчас было бы оптимально вернуться к биполярной системе.
Государству нужен не столько единый муфтий, сколько консолидированная позиция уже имеющихся мусульманских лидеров.
Вполне естественно, что чиновников раздражает ситуация, при которой одни муфтии считают Аслана Масхадова террористом, а другие – шахидом без кавычек.
– Существует социологическая проблема подсчета числа верующих. Официальные представители российских мусульман говорят о 20 миллионах мусульман в России, вы – о том, что их не более 14,5 миллиона. Как вы объясняете эти расхождения?
– Откуда взялась цифра в 20 миллионов мусульман, неизвестно. Известно, однако, что первым цифру в 20 миллионов российских мусульман ввел в оборот Гейдар Джемаль еще в середине 1990-х. С этого момента периодически предпринимаются попытки ее увеличить до 35 миллионов и даже до 50 миллионов.
Я изучил порядка 25 социологических исследований разных лет. Их усредненные данные говорят о 4,5–5% мусульман в России. Ни в одном опросе я не видел более 7% мусульман. Цифра в 14,5 миллиона – это суммарная численность народов России, традиционно исповедующих ислам (по данным переписи населения 2002 года). Но на самом деле немалая часть так называемых «этнических мусульман» ислам не исповедуют. Я очень надеюсь, что в следующую перепись будет включен вопрос о вероисповедании. А пока можно лишь опираться на данные социологических опросов. По ним реальная численность мусульман, живущих в России, не превышает 9–10 миллионов человек.
– Как вы оцениваете ситуацию в сфере исламского религиозного образования?
– Исламское образование в России находится в состоянии катастрофы. И виноваты в этом не только мусульмане, но и власти, которые вовремя не озаботились данной проблемой. Своих мусульманских богословов Россия готовить пока не в состоянии. Любой человек, намеревающийся получить высшее мусульманское образование, которое бы признавалось за пределами его университета, вынужден ехать за границу.
– Насколько реальна перспектива широкого распространения фундаменталистских толков ислама, и в частности, ваххабизма среди российских мусульман?
– Под «ваххабизмом» в данном случае понимается любое фундаменталистское мусульманское течение, которое подразумевает уничтожение людей только на том основании, что они инаковерующие. Дело в том, что когда нынешнее поколение муфтиев сменится, возникнет вопрос: кто будет проповедовать в мечетях, кто возглавит многочисленные духовные управления? Ответ простой – никаких других кадров, кроме ваххабитов, за последние 19 лет выращено не было. Замена произойдет естественным путем, им даже не нужно будет вести вооруженную борьбу. Причем как раз на Северном Кавказе пускать ваххабитов в мечети не будут до последнего – там уже не строят иллюзий относительно этого течения. А во всей остальной России это уже происходит! Масштабы распространения ваххабизма в России просто поражают – я сам был свидетелем начинавшегося конфликта между ваххабитской общиной и традиционными мусульманами на Сахалине.
– Какова же должна быть государственная стратегия, чтобы избежать такой ситуации?
– Сейчас уже это будет сделать крайне сложно. Информационную войну ваххабиты уже выиграли: они контролируют до 80% российских исламских СМИ. В любом случае, если государство не вмешается в сложившуюся ситуацию и не поддержит своих истинных союзников в исламском сообществе, о межрелигиозном мире можно будет забыть. Если говорить о конкретных датах, то до марта 2008 года, то есть до президентских выборов, все будет спокойно. Однако после них, причем в ближайшие 2–3 года, с большой долей вероятности начнется вооруженный конфликт.
– Что можно сказать о распространении в России других исламистских идеологий, например пантюркизма?
– В своей книге я посвятил специальный раздел исламским сектам турецкого происхождения. Размах их деятельности впечатляет – достаточно сказать, что они добрались даже до Улан-Удэ и Абакана. Однако по сравнению с ваххабизмом пантюркизм в России нежизнеспособен.
– Презентуя свою книгу широкой общественности, вы говорили о мифах, сложившихся в отношении российского ислама. Что вы имели в виду, когда заявили, что ислам – «самая привилегированная религия в России»?
– Это действительно так. Начнем с того, что отношение к исламу в России вполне сопоставимо с отношением к православию. Мусульмане не меньше, чем православные, интегрированы в государственные структуры. Есть чрезвычайный посол по связям с Организацией Исламская Конференция (ОИК), есть и желание туда вступить. При правительстве есть специальный совет по хаджу – никаких аналогичных структур по организации паломничества для христиан не существует. На высшем уровне говорится о том, что Россия – часть мусульманского мира, при том, что ни одна страна с преобладающим исламским населением не склонна считать себя частью мира христианского. Мусульмане в России могут свободно вести миссионерскую деятельность и строить мечети с медресе, что немыслимо для христиан в подавляющем большинстве исламских стран.
Особенно заметно привилегированное положение ислама на уровне регионов. Пока РПЦ борется за введение «Основ православной культуры», в Ингушетии и Чечне уже преподаются в обязательном порядке «Основы ислама». Более того, в этих регионах в Рамадан вводится запрет на продажу спиртного и увеселительные мероприятия. Можно вспомнить и законодательные инициативы Руслана Аушева и Рамзана Кадырова по легализации многоженства, которое де-факто уже имеет массовый характер. Исламские организации получают систематическую государственную поддержку в Чечне и в Дагестане, половина медресе финансируется из республиканских бюджетов, а в некоторых регионах имамы получают заплату как госчиновники. При этом структуры Русской Православной Церкви таких привилегий не имеют.
– Если согласиться с вашими утверждениями о привилегированности ислама в России и о реальной численности мусульман, то можно ли расценивать эту ситуацию как проявление вполне европейской политики защиты прав меньшинств?
– Если говорить о «положительной дискриминации» (политика приоритетов в пользу социально незащищенных индивидов и групп в целях выравнивания возможностей. – «НГР»), то она хороша в том случае, если применяется разумно. Положительная дискриминация просто необходима в отношении коренных малочисленных народов Севера. Им нужно помогать просто потому, что они стоят перед угрозой вымирания. Но плохо и опасно, когда положительная дискриминация становится следствием неприкрытого шантажа. В Европе, например, мусульмане пользуются всеми благами демократического общества и в то же время отстаивают свое право жить по собственному шариатскому законодательству. Получается, что одни граждане имеют больше прав, чем другие. Поясню на российском примере – саратовский имам Мукаддас Бибарсов открыто заявляет о том, что живет с двумя женами. Действительно, законы шариата это позволяют, однако, случись Бибарсову отвечать за воровство, судить его будет не шариатский суд, а гуманный светский, который не потребует в качестве меры наказания отсечения верхней конечности. Такие вот двойные стандарты.
– Однако российские мусульмане проживали в России много столетий подряд, тогда как западноевропейские мусульмане в своем большинстве являются иммигрантами. Их радикализм объясняется в том числе и характером миграции – большинство из них являются выходцами из социальных низов мусульманских стран.
– Самое страшное, что произошло с российским исламом за последние двадцать лет, – это то, что он приобрел ярко выраженные черты ислама западноевропейского. Даже коренные мусульмане в России стали ощущать себя мигрантами, живущими во враждебном окружении. Произошло это по вине ваххабитов, которые, как и любая секта, делят весь мир на «черное» и «белое».
По своей административной структуре российский ислам также стал напоминать ислам во Франции. И здесь и там десятки муфтиев, каждый из которых имеет свою точку зрения. Все попытки создать высший координирующий орган терпят неудачу, или же он оказывается нежизнеспособным. Сравните наш Совет муфтиев с недавно созданным Координационным советом мусульман Германии. Их решения не имеют обязательной силы даже для самих членов, не говоря уже обо всех остальных.
