Эпоха портативной веры

Когда сегодня говорят о глобализации, то имеют в виду не только экономические процессы, но и проблемы глобальной культуры и глобальных ценностей. В фокусе внимания не случайно оказывается и религия.

Последние двадцать лет стали периодом интенсивного и весьма зримого возвращения религии в публичную политику во многих частях света. Религия воспринималась как фермент культур и цивилизаций, которые после распада советского блока стало принято считать, в духе Сэмюэля Хантингтона, основной закваской глобальных конфликтов. Кроме того, не стоит забывать, что на протяжении многих веков, пожалуй, вплоть до эпохи Просвещения, именно религии принадлежала сама идея глобального.

Наконец, в религии стали происходить процессы, удивительно напоминающие глобальные экономические и финансовые тенденции. Именно это стимулировало осмысление глобализации как комплексного, а не сугубо экономического явления, как зачастую полагали до конца 90-х гг. ХХ века.

Каковы наиболее существенные черты глобализации религиозности? Прежде всего это формирование некого глобального рынка религий, религиозного глобал-маркета, все больше действующего по принципу свободного предложения и свободного выбора.

Сжатие мира в единое целое стало уже неустранимым фактом, и любое представление о замкнутых пространствах превратилось в фикцию. Это сжатие сталкивает религии лицом к лицу и создает ситуацию выбора.

Человек в эпоху глобализации получает возможность и право построить свою идентичность на основе собственного решения, независимо от принадлежности к какой-либо религиозной или этнокультурной традиции. Более того, сам смысл глобальной религиозности сводится к индивидуальной реализации. Для новой религиозности характерна высокая степень индивидуальной вовлеченности, тогда как религиозность традиционного мейнстрима скорее рутинна.

Религия в эпоху глобализации все меньше привязана к той или иной территории. Можно сказать, что она функционирует поверх традиционных конфессиональных, политических, культурных и цивилизационных границ.

Религия отрывается от исторических корней, становится все более транснациональной, трансэтнической. Примерами такого рода глобальных религий чаще всего считаются протестантские евангелические Церкви, пятидесятничество, движение «нью-эйдж», бахаизм и некоторые другие.

Следствием процессов глобализации является и появление феномена «сетевой религии» по аналогии с «сетевыми» моделями в экономике и гражданском обществе. Эти модели отличаются от традиционной иерархической структуры с единым центром и скорее строятся в виде ряда фактически автономных общин с подвижными связями и гибкой системой авторитета и соподчинения.

Эти общины отпочковываются друг от друга и легко пересекают границы старых политических, культурных и конфессиональных юрисдикций. Яркий пример – харизматические протестантские Церкви, некоторые буддийские или индуистские «сетевые» организации.

В то же время действие порождает противодействие. Есть тенденция к гомогенизации религии, но в противовес ей в качестве реакции на процессы глобализации возникает культ особенности и отличия, возрождаются локальные религиозные традиции. Это своего рода «религиозный антиглобализм», который так или иначе встраивается в глобальные рамки в качестве некого «контрфорса».

Среди ученых существует мнение, что «глобальный порядок» строится исключительно на основании радикальных секулярных ценностей. В этой схеме религии отведена сугубо маргинальная роль.

Однако есть и иные точки зрения. Их выразители, например, полагают, что религия может стать одним из существенных ценностно-нормативных оснований «глобального порядка». Признавая преимущественно секулярный характер «глобального порядка», ряд специалистов в то же время считают, что этот порядок создает определенные стабильные ниши для существования религиозных групп.

Мне кажется более интересной следующая перспектива: религия включается в «глобальный порядок» не столько как некий институт, анклав, община, сколько как некий «жанр коллективной или индивидуальной идентичности», как писал известный социолог Рональд Роберсон. Однако это может потребовать от нас пересмотра самого понятия «религия».