Сергей Мельков О взаимодействии Церкви и Армии в последнее время говорят и пишут очень много. Поэтому я хочу говорить об этой проблеме лишь по существу.
Представляется маловероятным, что ускоренная, не до конца продуманная институционализация сотрудничества Вооруженных сил (ВС) и религиозных организаций сможет улучшить состояние воинской дисциплины в армии и на флоте, о чем, например, заявляет руководство Синодального отдела Московского Патриархата по взаимодействию с ВС и правоохранительными учреждениями. Стремление участвовать в боевых действиях на Северном Кавказе, прыгать с парашютом, стрелять из автомата и т.п. показывает, что сами священники и РПЦ в целом в настоящее время весьма приблизительно представляют свое предназначение в армейских коллективах.
По словам председателя Синодального отдела Московского Патриархата по взаимодействию с ВС и правоохранительными учреждениями, протоиерея Димитрия Смирнова, к работе в войсках уже готовы около 2 тыс. православных священников. Потребность же современных Вооруженных сил России (по его же оценкам) на сегодняшний день составляет примерно 3,5 тыс. священников. Если, как планируется (в проекте закона, подготовленного Главной военной прокуратурой), им будет присвоен статус военнослужащих-контрактников на офицерских должностях, то достаточно просто подсчитать потребность Минобороны в дополнительных финансовых ресурсах.
Если институт военных священников появится в Вооруженных силах, составляющих основу военной организации государства, то в скором времени этот институт не может не появиться и в других военно-силовых структурах Российского государства. В первую очередь во внутренних войсках МВД России, МЧС, а может быть, и в ФСБ России, поскольку во всех этих организациях предусмотрена военная служба.
Кроме самой РПЦ, ни одна из религиозных организаций нашей страны не поддерживает введение института военных священников в армии. Кстати, и в РПЦ нет полного единодушия по этому вопросу. Многие священнослужители понимают, чем может в перспективе обернуться для религиозной организации активное сближение с государственной властью.
Сейчас достаточно часто можно услышать, что в ВС Российской империи были войсковые муллы. Но надо учесть, что они были лишь в крупных воинских гарнизонах по личному указу императора. Впрочем, иначе не могло и быть, поскольку долгое время в Российской армии инородцам служить было запрещено, а согласно уставу 1874 года о всеобщей воинской повинности всем мусульманам служба в армии была заменена денежным налогом. Большинство же имамов духовно окормляли военнослужащих-мусульман совершенно бескорыстно, и только в тех гарнизонах и воинских частях, где это специально оговаривалось. Лишь в связи с подготовкой к Первой мировой войне и ее началом (а точнее, в связи с огромными потерями) мусульмане массово появились в российской армии.
Надо также иметь в виду, что в армиях большинства мусульманских стран (за исключением, пожалуй, Ирана) института военных мулл нет.
В настоящее время руководством Минобороны, командованием воинских частей и военно-учебных заведений созданы максимально комфортные условия в первую очередь для представителей РПЦ. Командование различных уровней и руководство РПЦ описывают взаимодействие только в позитивном плане. В воинских частях и военных вузах строятся храмы. На все праздничные мероприятия приглашаются православные священники.
Поэтому не совсем понятно, зачем вводить военных священников именно сейчас? Или это лишь только очередное прощупывание общественного мнения?
Попытка вернуться к дореволюционной ситуации, когда воспитательной и досуговой работой занимались войсковые священники, представляется невозможной как минимум по двум причинам. В отличие от Российской империи Российская Федерация – светское государство. И, кроме того, в армиях всех стран мира, где функционирует институт военных капелланов, нет структур, аналогичных нашим органам воспитательной работы.
Поэтому, если изначально не провести четкое функциональное разграничение между священниками и органами воспитательной работы, то, похоже, государство будет платить дважды за одни и те же услуги. Не думаю, что такой подход совпадает с линией руководства России, четко взявшего курс на упорядочение функций в деятельности госструктур.
Официальная позиция Минобороны по этому вопросу отсутствует. Чтобы ее сформировать, руководству министерства может помочь экспертное сообщество, но не чиновники в погонах и тем более не Русская Православная Церковь. При этом следует также учесть позицию Совета муфтиев России, а также отечественных иудейских и буддийской организаций. Не должна игнорироваться и позиция протестантских организаций.
В России есть несколько серьезных академических институтов, Академия госслужбы при президенте РФ, отечественные фонды, работающие в сфере анализа и консультирования по политическим, военным и религиозным проблемам. Их мнение, безусловно, поможет Минобороны занять более гибкую и аргументированную позицию и не спешить с введением института военных священников в Российской армии.
