Заветы Ататюрка

Поскольку цель статьи Александра Журавского и Александра Кырлежева - дальнейшая разработка концепции политики государства в отношении религиозных организаций, очень важно выделить в ней собственно политическое измерение. Авторы говорят о "социально-политическом подходе", который "состоит в том, чтобы различить присутствие религиозного в общественном пространстве за пределами собственно религиозных общин".

Я не совсем понимаю, почему термин "социально-политическое" употребляется для описания стихийной религиозности в мировоззрении людей, которые не связаны с действующими религиозными организациями, т.е., по сути, это парарелигиозность или квазирелигиозность. В то же время авторы статьи утверждают, что "вместе эти граждане составляют "религиозное сообщество" - поперек границ между религиями, т.е. сообщество, не совпадающее с институциональными религиозными общинами". Я не политолог, но термин "социально-политическое", по-моему, описывает нечто другое, прежде всего политические настроения в обществе. Можно ли людей, не относящих себя ни к одной действующей в стране религиозной организации, считать членами "религиозного сообщества"?

Сомневаюсь, что государству как носителю политической власти так важно отслеживать то, чем по преимуществу должна заниматься социологическая наука и религиоведение. Всегда были и будут люди, верящие в НЛО и инопланетян, в заговоры и колдовство, готовые отправиться в экспедицию на поиски Шамбалы и т.п., - и это тоже некий вид религиозности. Но такая парарелигиозность не может быть существенно важным объектом политики государства в отношении религии.

Не более чем историческим нонсенсом можно считать и такое парадоксальное явление (на которое предлагают обратить внимание государства авторы статьи!), свойственное исключительно посткоммунистическому обществу, когда некоторые граждане нашей страны, оказавшиеся в идеологическом вакууме и не нашедшие смысла жизни ни в религии, ни в материализме, называют себя "православными атеистами" или "неверующими мусульманами". Очевидно, что здесь национально-культурная самоидентификация подменяет религиозную, и вряд ли сами верующие согласятся включить этих "неопределившихся" в свое "религиозное сообщество".

Государство, проводя ту или иную политику, имеет дело прежде всего с субъектами права (политическими, общественными и религиозными организациями), на которых эта политика направлена, а не с маргинальными группами, сколь бы оригинальным ни было их мировоззрение. И не стоит за их счет преувеличивать значение религиозного фактора в обществе.

Кстати, создание концепции, разрабатывающей политику государства в отношении религиозных организаций, также должно быть обусловлено наличием или созданием в перспективе государственного органа по делам религий. Иначе кто же эту политику будет проводить в жизнь? При этом, на мой взгляд, предлагать какие-то концепции можно только в одном случае, когда у государства появится воля для ведения политики в отношении религиозных организаций. Пока же этой воли нет, любые концепции, которые были или будут написаны, останутся невостребованными, т.е. всего лишь проектами, которыми и без того изобилует творчество отечественных политтехнологов.

Если государство опасается угроз со стороны религиозных организаций, которые могут посягать на его светскость (секулярность), то следует прямо сказать, что только оно само и способно себя защитить. Никакие призывы в адрес религиозных организаций к партнерству с государством и диалогу между религиями не смогут снять опасность вмешательства религиозных организаций в политику или возможность межрелигиозных конфликтов.

Ярким примером проведения последовательной политики светского государства является современная Турция, где еще со времен основателя Турецкой Республики Кемаля Ататюрка провозглашен светский характер государства. На страже этого положения Конституции стоит турецкая армия, которая до сих пор является единственным препятствием на пути турецких исламистов, рвущихся к власти... К сожалению, Россия плохо учится на опыте зарубежных стран, иначе чем объяснить то явление, что Российская армия сама стала объектом духовной деятельности различных религиозных организаций, что в потенции может привести к конфликтам на вероисповедной почве.

Запретить чиновнику и военнослужащему на период его службы официально заявлять о своей принадлежности к какой-либо религиозной организации - вот действительно важное положение, которое необходимо предусмотреть при создании концепции государственной политики в отношении религиозных организаций. Но это, вероятно, дело отдаленного будущего.