Александр Щипков В апреле 2003 г. заведующая кафедрой религиоведения РАГС Ольга Васильева в интервью порталу "Религия и СМИ" рассказала, что РАГС работает над новой концепцией вероисповедной политики, а 15 октября 2003 г. в "НГР" была опубликована статья основных разработчиков концепции - Александра Журавского и Александра Кырлежева.
Оба автора - ученые и журналисты одновременно. Александр Кырлежев - обозреватель портала "Религия и СМИ", Александр Журавский - один из ведущих телепрограммы "Православная энциклопедия". Это говорит о том, что авторы статьи, являясь одновременно и авторами концепции, не оторваны тишиной кабинетов от реальной религиозно-общественной жизни.
РАГС является подразделением администрации президента, готовит кадры чиновников и выполняет аналитические задания. Если, предположим, на создание новой концепции существует заказ, то возникает вопрос: а нужна ли реально заказчику эта концепция и не постигнет ли ее судьба предыдущей концепции той же кафедры? Это был неплохой текст, но он не имел никакого отношения к реальной политике, не мог ни на что влиять и ничего формировать.
Авторы новой концепции пишут в "НГР", что эффективность современной государственной политики обеспечивается прагматизмом, ориентированным на защиту национальных интересов. Говорится там и про защиту демократических принципов. Но это было и в концепции заведующего кафедрой религиоведения РАГС, ныне покойного Николая Трофимчука.
Итак, прагматизм. Концепция должна быть полезной в осуществлении политики. Какой? Напомним подзаголовок статьи: "Политика власти в отношении конфессий должна строиться на концептуальных основаниях". Читатель может понять эту фразу как обращение к власти: мы написали концепцию, возьмите, она вам нужна.
А нужна ли?
Концепция должна исходить из опыта и опираться на практику. В России часто происходит обратное. Беда России в том, что мы пишем концепции, которые должны коренным образом повлиять на нашу жизнь, а затем сталкиваемся с тем, что жизнь и политика строятся и развиваются независимо от наших концепций. Можно, конечно, написать концепцию под нужды сиюминутной политической практики, как говаривали раньше, научно ее обосновать. В этом, разумеется, тоже есть нужда, но это не концепция.
Все умозрительные, фантазийные концепции, которые затем пытались превратить в проекты, неоднократно проваливались. Не состоялся проект "Традиционные религии". Не состоялся проект "Альтернативное православие". Не состоялся проект "Русский ислам".
Рассуждения, оторванные от жизни, бесплодны и теряют смысл. Сегодня нет религиозной политики, а есть порочная практика лоббирования интересов. Чиновник X лоббирует интересы Московской Патриархии. Чиновник Y лоббирует интересы Совета муфтиев. И так далее.
Эта практика может привести к крупному религиозному конфликту, и предупредить его можно только с помощью простых, неспешных и ясных шагов в реструктуризации администрирования. Сначала нужно создавать механизмы взаимодействия. Затем учиться управлять этими механизмами. Нужен орган, который выстраивает вероисповедную политику сегодняшнего дня, не претендуя на руководство глобальными религиозно-политическими процессами. Он заключает конкордаты с религиозными организациями. Он разрешает конфликтные ситуации и по возможности предупреждает их. Медленно. Внимательно. За годы накапливается опыт, вырабатывается алгоритм, уходят страхи и взаимные подозрения. Возникает партнерство. Партнерами не становятся в одно мгновение. Это процесс долгий.
Концепции религиозной политики зачастую разрабатывают эксперты, которые не представляют, как реально существует и действует главный религиозный институт России - Русская Православная Церковь Московского Патриархата. Одни считают, что это одна из коммерческих организаций, не очень влиятельных, поскольку ее годовой бюджет невелик. Другие понимают РПЦ как бюрократическую структуру. Именно с этой точки зрения два года назад описывал РПЦ в своем интервью некий бывший сотрудник администрации президента. Светскому чиновнику трудно понять, что помимо денег, карьер и интриг в Церкви существует некая особая сила, толкающая церковных чиновников совершать действия, кажущиеся неразумными, нелогичными и несистемными. Именно это свойство Церкви не позволяет даже самым продвинутым политтехнологам манипулировать религиозным процессом.
Авторы новой концепции, являясь экспертами, также прекрасно знают мистическую составляющую и иррациональные смыслы Церкви и понимают, каким образом эти смыслы могут пресуществляться в политические действия. Есть надежда, что им удастся создать документ, который будет работать и реально формировать пересечение религиозного и секулярного пространств.
Дарья Гармоненко