Детектив ищет запретный плод

Идеальный пастырь епископ Митрофаний и премудрая дева Пелагия в поисках спасения «падшего рая». Кадр из телесериала «Пелагия и белый бульдог». 2009

Григория Чхартишвили (псевдоним – Борис Акунин) интересуют вечные вопросы бытия, и главный из них: что есть истина? Сыщик ищет преступника, однако главная задача детективных романов – философское осмысление жизни: что есть добро, а что – зло.

Начиная с романа «Азазель» Акунин повел с читателями большую игру. По мере ее продолжения замысел литературного игрока становился все яснее. Цикл о гениальном сыщике Эрасте Фандорине сопровождается посвящением: «Памяти XIX столетия, когда литература была великой, вера в прогресс безграничной, а преступления совершались и раскрывались с изяществом и вкусом». Писатель понял, что XIX век – ключ к открытию тайн века XX, когда великой стала наука, вера в прогресс пошатнулась, а читатель открыл в себе и детектива, и преступника.

По преданию, Азазель – падший ангел и своего рода культурный герой, родственник Прометея. Леди Эстер, симпатичный, но неоднозначный персонаж романа, убеждена, что главная из наук – педагогика. У нее самые благие намерения: заменить сословную иерархию культурной, создать общество, где царят не знатные, а талантливые вне зависимости от их социального происхождения. Но система сопротивляется, и леди внедряет свою идею в жизнь, не гнушаясь обманом, а порой и убийством. Акунин сознательно наводит читателя на мысль: интеллигенты XIX – начала XX века созрели до желания насильственно переделать несправедливо устроенный мир (что максимально проявилось в русской революции), и в этом была своя правда.

И тут обнаруживается любимая идея писателя: важнейшую роль в истории играют личности. Митрофаний, идеальный пастырь, епископ вымышленной Заволжской губернии (трилогия «Провинциальный детектив, или Приключения сестры Пелагии»), дает наставления губернатору, честному немцу Антону Антоновичу фон Гаггенау, который удручен склонностью своего аппарата к коррупции: «Частью можно из столиц привлечь прекрасномыслящих мужей, и поедут, потому что им хочется свои знания и убеждения на деле применить. Частью же и у нас честные чиновники найдутся, просто им сейчас ходу нет... Но сие лишь четверть дела, потому что любой человек от власти портится, если установлены неправильные заведения. И чиновники в большинстве своем начинают лихоимствовать не из-за порочности своей натуры, а потому, что так уж заведено, и кто не лихоимствует, на того косо смотрят и начальники, и подчиненные... Известна ли вам, сын мой, пословица, гласящая, что рыба гниет с головы? Это воистину так, и медицина также утверждает, что все болезни начинаются в голове. Добавлю к сему и обратное: у болящего выздоровление тоже начинается от головы» (роман «Пелагия и белый бульдог»).

Под духовной опекой Митрофания губерния расцветает. Но вослед за Христом, который провалился в пространственно-временную дыру, оказался в России и вернулся в свою эпоху благодаря премудрой деве Пелагии, убывает в I век христианской эры и сия рыжеволосая невеста Христова, чтобы стать там святой Марией Магдалиной! На ее поиски в Палестину бросается владыка – и пропадает. Жертвой интриг «великого инквизитора» Победина (прозрачный намек на Победоносцева) становится духовный сын Митрофания, юридическое светило Бердичевский. Власти увольняют честного губернатора за попытку воспротивиться их порочному решению – и процветающая губерния приходит в упадок. «Даже хуже, потому что падший рай превращается в ад» (ностальгический детектив «Парус одинокий»).

В пространстве произведений Акунина мир находится в состоянии неустойчивого равновесия между добром и злом. Он создает миф о райском яблоке, запретном плоде как концентрированном заряде злой разрушительной энергии, который имеет вид большого алмаза. Благодаря искупительной жертве Христа яблоко оказалось запечатанным обломками окровавленного креста на холме Голгофы. Крестоносец Тео фон Дорн по незнанию вырыл яблоко, и оно покатилось по земле, вызывая всевозможные катастрофы (роман «Детская книга»). Традиция связывает Азазеля со змием-искусителем, и писатель проводит мысль, что наука, пытаясь раскусить запретный плод, творит не только добро, но и зло.

В XIX веке люди перестали смиренно склоняться перед Божьей волей и начали входить в роль богов на земле. В духе масонских идей Акунин описывает высший, но не Божий суд. Мистер Ротвеллер, персона земная и при этом необычайно могущественная, оказывается одним из таких судей: «Когда-то, несколько тысячелетий назад, два мудрых человека решили, что кто-то должен взять на себя ответственность за судьбу мира. Одного из них, по преданию, звали Белый Судья, другого – Черный Судья. Первый пошел на запад, второй на восток, и они никогда больше не встречались. От каждого пошла линия преемников, Черных и Белых Судей, которые накапливали сокровенное знание и следили за тем, чтобы на земле не нарушилось Великое Равновесие... Мы должны жить так, будто, кроме нас, спасать человечество некому. Для поддержания баланса сил Судья время от времени оказывает поддержку кому-то из правителей, чтобы тот подтолкнул Историю в нужном направлении. Или же удержал мир на краю бездны... А когда Судья чувствует, что его миссия исполнена или что силы его иссякли, он назначает себе Преемника…»

Был даже русский Черный Судья, Самсон Фондорин, но он передал эстафету не тому, кому следовало. Преемника устранили, и вакантное место занял американец Ротвеллер. Тот посчитал, что СССР чрезмерно усилился: «Теперь назревает новая мировая война между слабеющим Западом и хищным, матереющим Востоком. Я выпущу на ринг еще одного боксера, которой помешает столкновению» (роман «Квест»). И Черный Судья выпустил на арену истории Гитлера!

По мнению писателя, нужны не старые властители и судьи, а новые герои. Поэтому Акунин переходит от описания героев-убийц, пусть самых благородных, к изображению героев-целителей, медиков, которые идут своим путем и облегчают человеческие страдания (роман «Vremena Goda» и цикл «Семейный альбом»). Они подобны Христу, который не убивал людей, а исцелял их.