Затеряться в «полях крови»

Карен Армстронг. Поля крови: Религия и история насилия. – М.: Альпина нон-фикшн. 2016. – 538 с.

Ох уж эти религиоведы, одержимые духовными исканиями! Вместо того чтобы «добру и злу внимая равнодушно», формировать картину мира, основанную на чистых фактах, они ударяются в пылкую публицистику, и все кого-то защищают, что-то реабилитируют…

Британский религиовед Карен Армстронг – из их числа. Скорее даже не ученый, а популяризатор науки о религиях. И даже не науки – а своего страстного желания понять все и вся и все объяснить одним махом. Армстронг, бывшая католическая монахиня и выпускница Оксфорда, пишет биографию пророка Мухаммеда, потом Будды, потом вообще Бога, а затем все это сравнивает, обращаясь к самым опасным темам истории религий: фундаментализм, религиозно мотивированное насилие.

В «Полях крови» Армстронг берется за нелегкую задачу – опровергнуть распространенное убеждение, что именно религия оправдывает насилие на всем протяжении истории человечества. Название книги – аллюзия на Каинов грех, первородный грех, приписываемый религии Новым временем. Вернее, так: религия предстает «козлом отпущения» за «рептильные» инстинкты человечества, которые влекут его к кровопролитию. «Мучимый обидой, козел зализывает свои раны», – пишет автор. Хм, обычно зализывает раны волк, пусть даже ряженный в овечью шкуру…

Опровергая исторические стереотипы и мифы, Карен Армстронг подчас вольно обращается с огромным массивом материала, который ей предстоит осмыслить и привести к единой идее. В книге рассматривается история насилия от шумеров до «Аль-Каиды» (запрещенная в России террористическая организация). Немудрено договориться до вещей, обидных для самосознания, например, россиян. Она пишет, что мусульмане в Средние века «спасли от монголов прибрежное государство крестоносцев, а возможно, и западный христианский мир» (с. 237). А как же знаменитые пушкинские строки: «России определено было высокое предназначение, ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы», на которых мы все выросли?

Конечно, тут важен угол зрения. Для британки судьбы мира решались не в северо-восточном медвежьем углу Европы, а на просторах Плодородного полумесяца великих ближневосточных цивилизаций. Так и во всем Армстронг ставит перед собой задачу переосмыслить устоявшиеся концепции. Впрочем, она не щадит и европейцев, утверждая, что не Карл Мартелл предотвратил мусульманское завоевание континента, а халифы просто потеряли интерес к Западу.

Апофеоз размышлений автора – критика Просвещения, Нового времени с его гуманистическими концепциями и идеей отделения религии от политики, а также феномена национального государства. Национальные государства, отвергнув традиционную духовность, вскормили сакральность нового типа – еще более беспощадную к инакомыслию и меньшинствам, утверждает она. Так, Армстронг сравнивает гуманистические концепции, которые оправдывали «право» белой расы на колонизацию земель за океаном, с выступлениями католического духовенства в Испании против истребления индейцев, христиан-аболиционистов в Северной Америке 

и т.д. «Люди всегда искали эмоционального накала и экстаза, который придает жизни цель и смысл. Если какой-то символ утрачивает трансцендентную ценность, его обычно заменяют на другой. Историки религии полагают, что символом божественного может стать абсолютно все» (с. 301), – пишет она о причудливых гражданских культах, порожденных Французской революцией.

Развивая свою мысль, Армстронг попадает на зыбкую почву пусть осторожного, но все же полуоправдания религиозных радикалов. «Лишь крошечный процент фундаменталистов совершает теракты. Большинство из них пытаются жить благочестивой жизнью в мире, который все более враждебен вере. И почти всегда первопричиной протеста становятся события, которые воспринимаются как агрессия секулярного, либерального истеблишмента» (с. 325). «Мусульманский фундаментализм часто (хотя и не всегда) выливался в физическую агрессию. И дело не в том, что ислам агрессивнее христианства: просто у мусульман переход в современность оказался более сложным» (с. 328). При этом она сравнивает исламистов и христианских фундаменталистов в США, для которых свобода высказывания в условиях демократии стала спасением от ухода в экстремистское подполье.

Добро бы речь шла только о так называемых умеренных исламистах. Ревизии подвергается однозначно негативный взгляд даже на такое пугало мирового сообщества, как «Аль-Каида». Не без некоторого сомнения воспринимается ее попытка объяснить действия террористов обильным цитированием самих авторов джихада.

Резюме интеллектуальных упражнений Карен Армстронг в следующей фразе: «Всюду религия делала упор на важность общины. До Нового времени религия и община были нераздельны. Люди достигали просветления и спасения, учась гармонично жить вместе» (с. 430). К этому «золотому веку», когда никому не приходило в голову отделять религию от общества, она нас как бы и призывает. Армстронг предлагает прогрессивному человечеству оставить в покое «сакрального козла» исламизма и прочего экстремизма и подумать о собственном первородном грехе дегуманизации.