Алексей Белов
Далай-лама. Мое путешествие в мир духовных традиций. Об основополагающем родстве вероисповеданий.
– М.: Фонд «Сохраним Тибет», 2014. – 240 с.
Не каждый день приходится обращаться к книге, автор которой – воплощение божества. С точки зрения буддистов, в данном случае это так и есть. Мало того. Далай-лама XIV Тэнцзин Гьямцхо еще и книгу написал не о буддизме, а о других религиях.
Автор по-божески обошелся с главной проблемой современного диалога цивилизаций в стиле New Age. Он занят поиском того общего, что объединяет всех верующих людей без нездорового смешения столь разнообразного духовного опыта в некий коктейль, характерный для идеологов и адептов новой эры. Описывая опыт изучения духовных традиций, «простой буддийский монах», как обычно называет себя далай-лама, выявляет в каждой из них и что-то близкое ему самому, и общее с собственной традицией – буддизмом, и то, что может стать фундаментом диалога и сотрудничества. Он постулирует: это сострадание. Во многом это объяснимо тем, что сам далай-лама по своему теологическому статусу в буддизме – человеческое воплощение Авалокитешвары, бодхисаттвы сострадания.
Знакомство с индуизмом и другими религиями Индии – джайнизмом и сикхизмом – было, очевидно, самым легким для автора. Ведь все эти традиции, как и буддизм, имеют общее культурное, историческое и духовное происхождение. И если джайнизм из-за его доктринальной и исторической близости буддизму автор справедливо называет «братом-близнецом», то в сикхизме особенное расположение далай-ламы вызвала практика милосердного служения ближним.
Христианство не случайно столь близко и симпатично буддистам. Жизнь Иисуса соответствует кодексу поведения бодхисаттв – существ, добровольно отказавшихся от окончательного просветления ради помощи всем существам. Жертвенная смерть Христа находит прямые параллели в джатаках – историях о прошлых воплощениях Будды Шакьямуни, в некоторых из них он также жертвовал своей жизнью.
Очевидно, что самым сложным для автора было найти точки соприкосновения с исламом. Конечно, не только из-за печальных эпизодов истории, которые далай-лама упоминает вскользь и как досадные, хоть и трагические, прецеденты. Главная трудность – фундаментальное различие метафизических оснований ислама и буддизма.
Однако принципиальная, на взгляд религиоведа, дилемма так и осталась непреодоленной. Я имею в виду определение буддизма как религии. Сами буддисты всячески открещиваются от такого определения, предлагая следующие альтернативные варианты: «духовная практика», «медитация», «работа с умом» и т.д. Далай-лама, отмечая «отсутствие Бога» в буддийской метафизике, употребляет вслед за многими буддийскими учителями термин «нетеистическая религия».
Конечно, всего многообразия религий в ограниченном объемом работе не охватишь, однако выбор далай-ламы обусловлен политкорректностью. Посвятив целую главу иудаизму, который является «мировой» религией лишь постольку, поскольку иудеи живут по всему миру, автор лишь вскользь упомянул зороастризм (кстати, тоже закрытую этноконфессиональную традицию) и даосизм, в последнее время приобретающий все больше последователей в западном мире.
Впрочем, несмотря на идеализм, некоторую наивность и упомянутые погрешности, книга лауреата Нобелевской премии мира, несомненно, полезна русскоязычной аудитории, в первую очередь тем буддистам, которые в силу каких-то причин с явной или скрытой неприязнью относятся к иным религиозным традициям и их адептам. Подобная нетерпимость, даже проявляющаяся как скрытая неприязнь, явно не соответствует и не способствует буддийской практике, одна из целей и методов которой – освобождение от всех и всяческих негативных эмоций.
