Владислав Мальцев
Россия – Средняя Азия Т. 1: Политика и ислам в конце XVIII – начале XX вв. – М.: Ленанд, 2011. – 472 с.
Т. 2: Политика и ислам в ХХ – начале XXI вв. – М.: Ленанд, 2011. – 368 с.
В качестве пролога к обсуждению этой книги и поднятых в ней проблем стоит привести слова из доклада «Ислам в Туркестане» (1899 год) генерал-губернатора Сергея Духовского, уже тогда пытавшегося разобраться, что это за территория, которой он управляет от имени Российской империи: «Завоевав Туркестан, русские встретились здесь с совершенно обособленным, замкнутым миром, нравственный и общественный быт которого не имел ничего общего с теми же сторонами русской жизни» (т. 1, стр. 156). Взаимодействие этих двух непохожих «миров» в период нахождения Средней Азии в составе Российской империи и Советского Союза описано авторами книги – учеными из России и Узбекистана – с самой разной степенью приближения и в самых различных аспектах, включая, безусловно, религиозные.
В первом томе подробно рассмотрена ситуация в казахских кочевьях, в Бухарском, Хивинском и Кокандском ханствах накануне российского завоевания: ее пестрый этнический состав, правящие династии, возводившие генеалогию по разным линиям родства и к Пророку Мухаммеду, и к Чингисхану или Тамерлану, состояние исламских дел – от системы образования до деятельности суфийских братств. Одна из глав полностью посвящена попыткам Турции активизировать при поддержке западных держав «панисламистскую» и «пантюркистскую» деятельность в регионе против России в годы Крымской, Русско-турецкой и Первой мировой войн. Другая – завоеванию феодальных ханств и эмиратов и насаждению российских порядков в той их части, которая вошла в состав Туркестанского генерал-губернаторства, попыткам привлечь на свою сторону местное мусульманское духовенство. Однако в отличие от Поволжья, Кавказа и Крыма, где были созданы муфтияты, «к началу 1917 года никакого органа, как-то курировавшего духовную жизнь среднеазиатских мусульман в Туркестане, так реально и не появилось» (т. 1, стр. 133). В последующих главах освещена жизнь в регионе после российского завоевания, от джихадистских восстаний (Андижан, 1898 год) и волнений в период первой русской революции (1905–1907 годы) до формирования местной лояльной мусульманской элиты.
Второй, заметно более тощий по объему том, уже не производит впечатления такой же полноты охвата и цельности повествования об исторических событиях. Изложение «смято и разбито» на не стыкующиеся между собой части. Повествование о революции 1917 года в Средней Азии, минуя годы Гражданской войны, сразу переходит к истории советских республик, возникших в 1920-е годы на территории бывших Туркестанского генерал-губернаторства, Хивинского эмирата и Бухарского ханства. Далее, не упоминая изменение границ этих республик на национальные – узбекскую, таджикскую, киргизскую, туркменскую, – идет рассказ о попытках «скрещения» ислама и коммунизма в 1920-е годы, затем, пропуская антирелигиозные гонения 1930-х годов, уже идет речь о советском послевоенном исламе. Из этого периода, игнорируя идеологическую и вооруженную борьбу в Средней Азии в 1990-е годы, повествование резко перепрыгивает на идеологические течения ваххабитского подполья и проблемы толерантности.
Кроме того, первый том значительно превосходит том второй по качеству изложения. Например, создание Среднеазиатского духовного управления мусульман (САДУМ) в 1943 году, равно как и прочих де-факто воссозданных тогда же муфтиятов, а также предыстория этого важнейшего для местного ислама события рассматриваются поверхностно и бегло. Вместо серьезного, как в первом томе, анализа событий упоминается лишь курьезный момент о «лозунгах, которые были вывешены во время Первого курултая, объявившего о создании САДУМ... лозунги были выписаны на красном кумаче... арабским шрифтом: «Да здравствует Сталин!», «Смерть немецко-фашистским гадам!», «Да здравствуют советские мусульмане!» (т. 2, стр. 195). Завершается издание кратким и официозно-осторожным очерком о современной религиозной жизни Узбекистана.
