Станислав Минин.
Основы светской этики. 4–5-е классы: Учебное пособие для общеобразовательных учреждений. – М.: Просвещение, 2010. – 63 с.
Некоторые школьные учебники пишутся не просто для детей, а для очень серьезных детей. Не столь серьезных, как те дети, с которыми в повести братьев Стругацких встречался писатель Виктор Банев, но все-таки. Учебное пособие по «Основам светской этики» – как раз такая книга.
Спрос на светскую этику в российских школах неожиданно оказался весомее спроса на православие. Некоторые представители РПЦ принялись формировать негативный образ учебника этики в медиа. Они давали понять, что «светская этика» – это завуалированная государственная идеология, и утверждали, что роль «стража нравственности» в российском обществе авторы учебника отводят┘ милиции.
Тем самым общество вводили в заблуждение. В «Основах светской этики» крайне мало говорится о государстве. Милиция, черным по белому написано на 11-й странице, следит за соблюдением норм и правил, то есть законов. В сфере морали, написано там же, никаких стражей и смотрителей нет.
Без шероховатостей, конечно, не обошлось. Связь законов (в том числе и Конституции) с моралью – опосредованная, и, пожалуй, не стоило заявлять о ней на страницах учебника «в лоб». И уж тем более не стоило печатать в книге фото заседания Госдумы с подписью: «В основе законов, принимаемых Думой, лежат моральные нормы». Подобная прямолинейность, легко устраняемая без ущерба для всего учебника, льет воду на мельницу критиков светского модуля.
Авторы учебника не вполне справились и с самим определением термина «светская этика». Ведь ее отличие от этики религиозной – вовсе не в том, что «человек сам может определить, что такое добро, а что такое зло», а в мотивации поступков. Светская этика не предполагает ответственности перед Высшим существом или накопление «добрых дел» в перспективе загробной жизни. Ее конечная точка – неконфликтность общежития, чем принципиально не ограничивается религия. В учебнике эта тема проступает вполне выпукло, следовало лишь более четко прописать ее во вводных уроках.
Наверное, книга по светской этике для школьников не станет путеводной звездой российского просвещения, но и педагогической неудачей ее не назовешь. Авторам, например, удалось соблюсти баланс между дидактичностью основного текста и иллюстративностью «вопросов и заданий»: новое, «этическое» прочтение знакомых детям литературных текстов может быть увлекательным занятием.
В то же время авторы не просто отталкиваются от наличной школьной аудитории – они пытаются влиять на нее, формировать ее. Здесь они подчас завышают планку. Не факт, что детям десяти лет будет понятна разница между крайним (неправильным) и разумным (правильным) эгоизмами, ведь эгоизм изначально воспринимается как понятие негативное.
Сможет ли ребенок примирить разумный эгоизм с моральным идеалом коллективизма (стр. 55)? Сам «коллективизм» в тексте учебника выглядит примером из советского «недалека». Таких анахроничных клише в книге немало: Гагарин как нравственный образец, фотопортрет сварщика, сияющий улыбками коллектив монтажников. Без всего этого вполне можно было обойтись.
Возможно, уроки стоило выстраивать вокруг сказочных или литературных примеров моральных и аморальных поступков, а не превращать их пусть в весомый, но все же аппендикс. В конце концов сами авторы учебника настаивают на том, что нравственная личность способна самостоятельно проанализировать те или иные ситуации на предмет «добра и зла».
Оценивая труд анонимного коллектива авторов, нельзя забывать, в каких условиях создавалась книга. Этика – фактически часть философии, материи труднопереводимой на язык школьника (отсюда проявляющееся местами менторство, академичность, казенность языка книги). Самостоятельного запроса на светскую этику в школе не было – он возник как реакция на требование Церкви обучать всех основам православия. Новый образовательный проект стал вызовом для светских теоретиков морали: им пришлось в режиме цейтнота сформулировать и адаптировать для специфической (детской) аудитории этическую систему. С этой задачей они в целом справились: контуры системы на страницах учебника просматриваются.
Во всяком случае, авторам ни к чему было стесняться своих имен на обложке книги. Но они почему-то не пожелали их указать┘
