"Убить или не убить?" – вот в чем вопрос

Входя в свою квартиру, Вардван Варжапетян прикладывает правую руку к мезузе – маленькому свитку со словами Священного Писания, который верующие евреи прикрепляют к дверному косяку. И сразу после этого рассказывает о том, какой извилистый путь он проделал, чтобы прийти к православию, в котором был в детстве крещен матерью – русской женщиной из рязанской деревни.

«Через 60 лет я вернулся к своим православным истокам, – говорит Вардван. – Мне больше времени понадобилось, чем еврейскому народу, чтобы прийти в Землю обетованную».

Водоразделом между «скотским и человеческим состоянием», как он выражается, стал собственный перевод Торы, Пятикнижия Моисея, первых пяти книг Библии. Вардван говорит, что и сам удивлен, как мог осмелиться на такое, казалось бы, абсурдное деяние. Начало положил смутный сон, показавшийся пророческим, потом несчастный случай, больничная койка – и неожиданный приход к вере.

«Три первые книги Торы я перевел, будучи человеком неверующим, просто меня побудил интерес к судьбе еврейского народа». Тысячелетние страдания народа Израилева, особенно последняя, наиболее тяжкая их глава – Холокост – стали предметом литературного осмысления Вардвана Варжапетяна, потомка армян, изгнанных в 1915 году с их древней земли на берегах озера Ван.

Не сумев толком выучить ни одного иностранного языка, он с легкостью овладевал ивритом. «Однажды я спросил Сергея Аверинцева, почему ивриту моя душа как бы распахнулась, я с радостью впитывал этот язык. Ученый мне ответил, что это очень просто объясняется – благорасположением Господа к еврейскому языку», – рассказывает Вардван.

Но почему именно Тора? Можно было начать с более поздних частей Библии – было ведь у Варжапетяна желание перевести «Книгу Ионы», «Книгу Эсфири»? «Пятикнижие Моисея – главная книга в жизни многих народов, – объясняет он. – Без Ветхого Завета Библия не стала бы основанием веры, главной Книгой русского народа, всемирным памятником литературы. Новый Завет и христианство невозможны без Пятикнижия Моисея – ведь на заповеди Ветхого Завета ссылается Иисус: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Матф. 5:17).

Мне было важно донести до читателя, что время Библии не кончилось и никогда не кончится, ее заветы – не музейный экспонат. Мы все современники того, что произошло на Синае, в Иудейской пустыне, на горе Фавор».

До Варжапетяна Тору переводили многие. Но, как считает Вардван, среди переводчиков священных текстов не было ни одного прозаика. А у прозаика особое чутье к слову, он не связан строгостью канонов, как церковный переводчик. Отсюда длинный перечень отличий его перевода от синодального, то есть напечатанного по благословению Святейшего Синода в 1876 году.

Самое важное открытие, которое, как считает Варжапетян, он сделал в своем переводе, – совершенно иное понимание шестой из десяти заповедей, а именно «не убий».

«Там начертано «ло тирцах» – «не убей злодейски», – поясняет Вардван. – Именно таково значение этого глагола, что ясно в том числе и из контекста: «Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду» (Матф. 5, 21). Что исключает из числа убийц защитников Отечества и всех, кто спасает свою жизнь, своих близких, свой дом от злодеев. Такой неточный перевод стал причиной смуты в миллионах голов. Ведь если Писание говорит «не убий», значит, я не должен брать в руки оружие. Но как же быть с многочисленными примерами иного понимания этой библейской заповеди святыми? Христиане почитают великомученика Георгия Победоносца, святого Иоанна Воина. Сергий Радонежский послал на Куликово поле двух иноков. Сама Церковь всегда это понимала, благословляя воинство перед бранью. После войны священники налагали на воинов епитимью – лишали на три года причастия, в то время как за супружескую измену – на 12 лет. Настолько тяжелее считался грех прелюбодеяния по сравнению с убийством противника на войне. «Положить живот свой за други своя» – высший человеческий подвиг.

Я это очень остро почувствовал в Израиле у Стены Плача, которая в 1967 году была отвоевана евреями. Десантники прорвались, теряя товарищей, к Стене, и там главный раввин израильской армии Шломо Горен затрубил в шофар! Это был великий день еврейского народа!

Воин любой армии должен верить, что он умирает за Родину, за святое, а не за какую-то безымянную высоту. Налицо чудовищное противоречие. А ведь на ложном, но, как считается, буквальном понимании этой заповеди возникли целые сектантские верования».

Есть и другие отличия от синодального перевода, которые можно объяснить в первую очередь стремлением передать литературный колорит Священного Писания. В знакомых каждому верующему иудею и христианину строках Варжапетян открывает черты живого повествования, отображающего в полноте разные стороны действительности. Так он посчитал необходимым передать встречающиеся в Торе крупинки «соли», иронии, улыбки. Также из синодального перевода изъяты «грубости». «Может быть, священник в церкви не может произносить слова: «выблядки», «шлюха». Но я ничем не связан, кроме внутренней установки как можно ярче и точнее передать читателю дух и букву древнего текста. В библейские времена народы не очень церемонились в выражениях, даже в Священном Писании», – убежден Вардван.

Пятилетний труд исполнен. И снова необъяснимое явление. «Когда я поставил точку в переводе последней книги Пятикнижия – «Второзаконие», а в моем переводе - «Слова», то почувствовал, что все знание еврейского языка у меня исчезает, как вода из разбитого кувшина, – удивляется он. – Как будто все это знание было мне дано с одной целью – чтобы я перевел Тору. Чтобы, опираясь на «еврейский посох», идти дальше – к своей вере, к своему православию», – говорит Варжапетян, провожая меня и не забывая прикоснуться правой рукой к мезузе. Ведь там частичка Священного Писания.