Александр Конев Шенк К. Филон Александрийский. Введение в жизнь и творчество/ Серия «Современная библеистика». – М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2007, 275 с.
Книга о Филоне Александрийском, иудейском толкователе священных текстов и философе I в. н.э., будет интересна как для тех, кто хотел бы углубить свое знание истории философии, так и для тех, кто интересуется становлением христианского богословия.
Филон Александрийский ≈ фигура, стоящая на перекрестке истории мысли, образовавшемся в результате пересечения греческой философии с представлениями монотеистического эллинизированного иудаизма.
В частности, в своих трудах апологет христианства II–III вв. Климент Александрийский во многом опирался именно на размышления Филона, считавшего, что греческая философия – это своего рода перевод данного Богом Закона на язык разума. Осуществленный александрийскими иудеями-интеллектуалами синтез платонизма с библейским монотеизмом принес несколько столетий спустя богатые плоды в христианской патристике (учении Отцов Церкви. – НГР). Вклад греческой философии в процесс формирования понятийного аппарата христианского богословия сложно переоценить.
Когда мы говорим об александрийской школе герменевтики (толкования Священного Писания. – «НГР»), то прежде всего вспоминаем аллегорический метод толкования Библии, ставшего после Оригена (ученика Климента Александрийского) столь популярным у христианских богословов как на Востоке, так и на Западе.
Филон был далеко не единственным иудейским философом-экзегетом (толкователем), но именно его произведениям во многом повезло: они в большом количестве дошли до наших дней. Теперь именно труды Филона Александрийского дают нам важный материал для изучения интеллектуального и религиозного климата, в котором создавалось раннехристианское богословие.
Для понимания предыстории тринитарного богословия (раздел богословия, касающийся учения о св. Троице. – «НГР») важна приводимая автором книги Кеннетом Шенком информация о присутствии в александрийской экзегетической традиции иудаизма (начиная со II века до н.э.) идей о Логосе, или Слове Божьем. К этой же теме относится материал, показывающий влияние античного платонизма и стоицизма на написанную предположительно в I веке до н.э. (в той же Александрии) книгу Премудрости Соломона.
Премудрость Божья отождествлялась тогда александрийской традицией с Логосом, «через который создан мир» (эта формулировка впервые была употреблена как раз в текстах Филона). Логос, по Филону, имел собственное существование, отличное от существования Бога, то есть был независимой Ипостасью. Когда два столетия спустя Ориген отнес Логос к сотворенному бытию, он следовал идеям Филона.
Мысль Филона о том, что Логос вмещает в себе мир идей, также оказалась востребованной святоотеческим богословием. Следует еще упомянуть, что Филон является первым из авторов, в трудах которого мы находим концепцию апофатического (отрицательного) богословия, развитую впоследствии восточными Отцами Церкви.
Специалисты по творчеству Филона находят много неожиданных параллелей между идеями этого философа и учением, излагаемым, в частности, в новозаветном Послании к Евреям. Мысли Филона также имеют некоторое сходство и с богословием Логоса, которое мы находим в Евангелии от Иоанна.
Вся эта удивительная преемственность идей и концепций показывает, как много христианское богословие восприняло из богословия эллинистического иудаизма. Надо, конечно, признать, что не все взгляды Филона были приняты христианами. В частности, у Филона, несмотря на широкое распространение в ту эпоху еврейских апокалиптических сочинений, отсутствует эсхатология – учение о конце света.
Следуя платонизму, не верил Филон и в телесное воскресение мертвых, совсем как афиняне, издевавшиеся в Ареопаге над проповедью апостола Павла. Для читателей, заинтересовавшихся этим мыслителем и желающим продолжить знакомство с его творчеством, в книге дано краткое содержание всех работ Филона, сохранившихся до наших дней, а также рекомендации относительно порядка их изучения и обширный список литературы, посвященной александрийскому философу.
Дарья Гармоненко