Андрей Зайцев Доминик Сурдель, Жанин Сурдель. Цивилизация классического ислама. – Екатеринбург: У-Фактория, 2006, 544 с.
В последние годы в России возник несомненный интерес к исламу, однако познания большинства людей в этой области можно определить четырьмя словами: «алкоголь», «свинина», «хадж», «шахид». Между тем человек, действительно желающий познакомиться с историей этой религии, встает перед дилеммой: либо читать книги об исламском терроризме, либо знакомиться с работами яростных апологетов, рассказывающих о том, какие хорошие мусульмане. К счастью, теперь для людей, которых интересует реальная история ислама, появилась работа двух французских авторов, переведенная на русский язык.
В чем же основные достоинства этой монографии? Прежде всего в том, что она была написана лет за двадцать до появления русского перевода. Конечно, обычно научная работа успевает устареть за это время, но в данном случае мы имеем возможность видеть один из последних взглядов Запада на ислам, не отягощенный ни проблемами «конфликта цивилизаций», ни стремлением к политкорректности. Получается взгляд на мусульманство «без гнева и пристрастия», крайне редкий у современных авторов.
Кроме того, книга объективно рассказывает об обстоятельствах появления ислама и его первых шагах на планете. При таком подходе оказывается, что мусульманство с самого начала было многоликим и неортодоксальным. Разные течения ислама сталкивались между собой, что приводило не только к насилию и войнам, но и к творческой кристаллизации учения, к изначальному многомыслию внутри последователей пророка Мухаммеда.
Конечно, это часто служило поводом к жесточайшим битвам, но все-таки это же во многом определило тот заряд пассионарности, благодаря которому ислам перерос в мировую религию, сравнимую по своему влиянию на цивилизацию разве что с христианством. Из монографии видно, что именно на заре существования мусульманства были заложены те потенциальные возможности, которые позволяют теперь вести диалог между христианством, исламом и иудаизмом.
Следующую особенность «цивилизации классического ислама» лучше обозначить как рассказ целиком об ином. Несмотря на избитость тезиса о том, что ислам и христианство, Запад и Восток изначально развивались по разным парадигмам, авторам книги удалось его блестяще доказать.
Действительно, мусульманская цивилизация сразу мыслила себя как оппозиция Византии – христианской цивилизации. Между ними возник творческий конфликт, который иногда принимал довольно-таки страшные формы, а иногда служил для взаимного обогащения культур и обществ. Французским авторам удалось показать, что понятия «иной» и «враг» отнюдь не синонимы, хотя и «другом» его не назовешь. Эта «детская мысль» сейчас актуальна как никогда, ибо желание «окультурить» или «очистить» оппонента слишком велико у многих христиан и мусульман.
Данная монография как нельзя лучше демонстрирует тезис о многополярности мира и возможности разных «цивилизаций». Столкновения и контакты христианства и ислама никогда не были конфликтами «варваров» и «благородных римлян», хотя жестокая ирония истории состоит в том, что почти все войны проходили под знаменем «изгнать неверных». Почему так происходило? Если верить авторам монографии, это случалось потому, что христианство и ислам всегда были слишком близки и бесконечно далеки друг от друга. Они просто не могли существовать отдельно и автономно.
Экономическое и политическое устройство исламских государств и империй почти всегда было «антизападным», в том смысле что они изначально хотели быть не похожими на Византию, на Европу, но в этом парадоксальным образом таится и неудержимая тяга друг к другу.
Чтобы так страстно спорить, нужно было постоянно видеть и чувствовать оппонента, идти за ним по пятам, обмениваться с ним достижениями и все время желать, чтобы тот, другой, признал твою правоту. Так сложилось с самого начала, когда «классический ислам» встретился с не менее «классическим» Вторым Римом. Лучшей иллюстрацией к этому может служить лишь образ собора Святой Софии. Этот храм стал знаковым для обеих религий, и эта знаковость определяет их отношения до сих пор.
