Ибрагим Тауфик А.А. Игнатенко. Зеркало ислама. М.: Русский институт, 2004, 216 с.
Каждая книга видного российского арабиста и исламоведа Александра Игнатенко - всегда событие не только для специалистов, но и для широкого круга читателей. Всем, кто интересуется исламом и исламской мыслью, он известен такими книгами, как "Ибн-Хальдун" (М.: "Мысль", 1980); "Халифы без халифата. Исламские неправительственные религиозно-политические организации на Ближнем Востоке. История, идеология, деятельность" (М.: "Наука" 1988); "В поисках счастья. Общественно-политические воззрения арабо-исламских философов средневековья" (М.: "Мысль", 1989); "Как жить и властвовать. Секреты успеха, добытые в старинных арабских назиданиях правителям" (М.: "Прогресс-Культура", 1994).
В своей новой монографии автор впервые в мировой литературе выявляет понятие Зеркало в качестве важной константы или, по его словам, "системообразующего концепта" исламской культуры. Игнатенко уже давно работает в жанре сквозной проблематики, когда в качестве объекта изучения берется широкая тема, более или менее общая для различных школ и мыслителей классической арабо-исламской культуры.
Исключительно интересная и одновременно сложная задача для любого востоковеда - выяснить, как и почему эволюционировала исламская теология, философия, этика, правоведение и т.д. Здесь важно не впасть в европоцентризм, с позиций которого история ислама и исламской мысли трактуются как некое повторение соответствующих культурных процессов на Западе (вспомним часто встречающиеся вульгарные рассуждения об исламе как "молодой" религии). Но нельзя и проигнорировать то общечеловеческое содержание, которое делает исламскую теоретическую мысль неотъемлемой частью мировой культуры.
Интеллектуальная история ислама - это постоянное продуцирование текстов, имеющих целью понять и разъяснить Писание (Коран) и Предание (Сунну). Современные брошюры, претендующие на то, чтобы разъяснить суть ислама на нескольких десятках страниц (а нередко и того, что есть "истинный ислам"), на самом деле деформируют и обедняют его. Они отсекают мусульман от исключительно богатого, хотя внутренне противоречивого и в интеллектуальном отношении конфликтного, наследия, которое на самом деле и составляет неотъемлемую часть того, что в своей совокупности называется исламом.
Именно доскональное знание текстов позволило Александру Игнатенко открыть новую страницу в исламоведении - выявить категорию Зеркало. Представление о его свойствах во многом определяло характер, направление и формы эволюции этики, гносеологии, онтологии, эсхатологии, космологии у мусульман. Сложно переплетающиеся между собой линии эволюции исламской мысли простирались от простейших форм метафоризации Зеркала (например, "человек - Зеркало другого человека") до концепции Совершенного Человека как Божественного отражения в Зеркале мира. От попыток понять, как человек видит с использованием глаза-Зеркала, в который поступают нетелесные образы, до утверждений о том, что человек пребывает в Зеркале, будучи окружен не вещами и существами, а плоскими, двумерными образами. От попыток ответить на вопрос о том, что же именно видит человек в Зеркале (ответ "собственный образ" принимался далеко не всеми исламскими мыслителями), до объяснения единства и различия монотеистических религий (иудаизма, христианства, ислама). От объяснения сновидений до космологии, в которой важнейшую роль аккумулятора и трансформатора "образов" (не путать с "идеями") играет особый промежуточный мир, тоже являющийся Зеркалом и посредником между миром телесно-событийным и миром неизменным и божественным.
Читатель, даже хорошо знакомый с исламской мыслью, узнает много интересного. Например то, что отдельные исламские мыслители трактуют арабский язык как язык, в котором нет метафор, а есть только буквальные конкретные значения. Что касается Зеркала, то некоторые теологи использовали его в целях апофатики, то есть доказательства отсутствия у Бога свойств, присущих сотворенным существам. В качестве Зеркала рассматривался и воздух. В книге можно найти предположения средневековых мыслителей относительно местонахождения Рая и отсутствия у него свойства размерности. Порой складывается впечатление, что читаешь приключенческий роман - так много здесь неожиданных поворотов сюжета, ярких персонажей и загадок, не сразу получающих объяснение. И действительно, эта книга - о приключениях человеческой мысли.
Новое исследование объединяет с предыдущими книгами автора обширная эрудиция, необычайная скрупулезность и, пожалуй, самое главное - удивительное сочетание глубокого философского анализа с изящным и легким стилем изложения. Наверное, именно для того, чтобы донести до русскоязычного читателя все богатство исламской спекулятивной мысли, Александр Игнатенко посвящает книгу Хорхе Луису Борхесу, цитируя эссе этого аргентинского писателя, в которых тот исследовал, как сам он выражался в одном из своих стихотворений,
Исламское наследие, теперь
Тебе и мне доставшееся┘
И отнюдь не чуждым персонажем книги, посвященной исламской спекулятивной мысли эпохи Средневековья, оказывается Дон Кихот из Ламанчи. (Александр Игнатенко трактует произведение Сервантеса как художественное исследование столкновения двух культур - исламской, "мавританской" в терминах эпохи, и европейской.) Эти обращения к западному культурному опыту призваны помочь осознанию читателем того, насколько сложно и трудно понять исламскую культуру - при том что так много общего в двух культурах, всегда пребывавших в контакте. Даже деревянного конька Клавиленьо автор рассматривает как "угасающую реминисценцию тех волшебных скакунов, которые несли по небу суфийских вали-святых".
Однако, как представляется, автор излишне категоричен в утверждении о том, что эти две культуры кардинально отличаются одна от другой, будучи разнонаправлены. "Как в Зеркала смотрятся одна в другую две культуры - похожие и разные, будто бы состоящие из одних и тех же элементов, но непроницаемые одна для другой, как непроницаемым является Зеркало" (стр. 169). Не совсем корректно, как нам кажется, автор представляет судьбу Аристотелевской логики в западной и исламской культурах, когда эта логика изображается доминирующей в первой и вытесненной во второй. Ведь, если рассматривать конкретно историю двух культур, выяснится, что Аристотелевская логика стала преобладающей в исламской теологии после XII-XIII вв., а на латинском Западе именно отказ от этой умозрительно-дедуктивной логики в пользу индуктивно-эмпирической логики (via moderna) открыл путь для новоевропейской культуры с ее инновационизмом и техницизмом. Таким образом, Аристотелевская логика, в которой автор усматривает эпистемологию универсального, проспективного и инновационного и которой противопоставляется исламская логика в качестве эпистемологии индивидуального, ретроспективного и традиционалистского, отнюдь не составляет доминанту западной культуры. Вместе с тем именно дискуссия, в которую вовлекают новаторские и смелые культурологические идеи Александра Игнатенко, может оказаться одной из самых примечательных черт его увлекательного "Зеркала ислама".
Дарья Гармоненко 
