Божественная сила марксизма

Жан-Мари Леклезио. Диего и Фрида. М.: Изд-во "Иностранка", 2003. 206 с.

"Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его", - утверждал Карл Маркс. Идею изменения мира, преображения его косной сущности вполне можно назвать религиозной. Того же, кто впервые провозгласил ее, взял на себя это нелегкое бремя, можно смело назвать религиозным деятелем. Марксизм и в самом деле стал своего рода религией для нового общества начала XX века. В этом учении чувствовалась сила, на него уповали как на воплощенную божественную справедливость. Но нигде так колоритно не поклонялись марксизму, как в Латинской Америке, в первую очередь в Мексике.

По части революции эта страна, как известно, опередила даже Россию. В 1910 г. восстание смело диктатора Порфирио Диаса, а с ним и насильственно насаждаемую "европеизацию искусства". Символом великого преобразования мексиканской действительности и возвращения к корням через шестнадцать лет стала находка, сделанная рабочими при ремонте Национального дворца: они отрыли останки великой пирамиды Теночтитлана. На ее вершине стоял камень, изображающий солнце. Так исполнилось известное пророчество, гласившее, что власть предков вернется к потомкам, когда возродится храм, увенчанный солнцем.

Творческая интеллигенция начала лихорадочно воспевать самобытную индейскую культуру, восхваляя свой мир. Однако настоящая революция требует не только поэзии, но и религии. Иначе погаснет боевой дух, ведь одной самобытностью здесь не обойдешься. Религия (или идеология) - это живая кровь революционного действа. Этой кровью стал марксизм, по дороге приобретая в латиноамериканском сознании совершенно чудовищные, комически жуткие и наивные формы. Из щедро удобренной почвы индейской культуры, политой свежей (тогда еще не прокисшей) кровью марксизма, поднялся невиданный доселе цветок. Имя ему - творчество Диего Риверы, Фриды Кало, доктора Атля, Давида Сикейроса. О нем - книга Жана-Мари Леклезио "Диего и Фрида".

Фриду Кало стали звать в России "культовой фигурой" после фильма Джули Теймор "Фрида" с Салмой Хайек в главной роли и последовавшей затем в Москве выставки лазерных копий ее картин. А неверного мужа Фриды, творца гигантских фресок, воспевающих революцию всех видов и мастей, Диего Риверу иначе как "великим" называть просто не принято. Так что успех книги предрешен.

Диего Ривера - знаменитый мексиканский художник-коммунист, прославившийся, в частности, тем, что с присущей ему непосредственностью пожелал украсить стену Рокфеллеровского центра в Нью-Йорке изображением Ленина. Ривера - великий, божественный и гениальный. Фрида - индейская богиня, жрица любви. Сам автор величает свое произведение романом, но скорее можно было бы назвать его опусом в жанре агиографии, которая, как известно, описывает житие разнообразных святых. Похоже, для самого писателя Диего Ривера и Фрида Кало - что-то вроде древних архетипических божеств, к которым человеческие мерки неприменимы.

Язык книги исполнен поэтического, а местами даже почти эпического пафоса. Описывая болезненную и мучительную связь двух этих людей, где переплелись зависимость, ужас одиночества и желание причинить страдание, автор договаривается до того, что величает ее "воистину слиянием мужского и женского начал". Но в Латинской Америке играют всегда не на жизнь, а на смерть. Революция и любовь, гибель и пафос таким хаосом наполняют головы, что отделить зерна от плевел здесь просто невозможно. Фрида честно прошла сквозь этот хаотический лабиринт, изображая на своих полотнах богообразных Маркса, Ленина и Сталина, завещав покрыть свой гроб флагом со звездой, серпом и молотом, воспевая Главного Демиурга своего мироздания - Диего.

Перенесшая тридцать две операции, всю жизнь обреченная жить в стальном корсете, любовница Льва Троцкого и жена Диего Риверы, художница Фрида Кало до самой смерти писала своих богов: себя, Диего, Сталина, Ленина, Маркса и снова Диего. Она, по собственному утверждению, была не художником снов, но "художником своей реальности". Она пишет "революционные картины", на которых Маркс и Сталин, его апостол и воплощенное божество, изображаются как два небесных заступника. Они - демиурги, поэтому им подвластно все: они - свет миру, новому миру, созданному по их образу и подобию.

В творчестве последних лет Фрида объединяет коммунистические символы с древнемексиканской, священной для нее символикой и щедро подмешивает буддийский колорит. Здесь речь уже действительно идет о своеобразной вселенской революции, о попытке расширить космос марксизма до размеров безмерной вселенной. Незадолго до смерти уже нетвердой рукой Фрида пишет картину под названием "Марксизм исцеляет больных". На полотне огромные ладони Маркса, словно воздух, обнимают Фриду - бывшую калеку, в порыве священного экстаза отбросившую костыли.

Все это выражено до бесконечности прямодушно, лихорадочно-страстно и наивно. Но в этой наивности, как и вообще во всем мировоззрении Риверы, Кало и многих их латиноамериканских современников присутствует инфантильная, неразмышляющая жестокость. И дело здесь не только в жестокости. Вместо того чтобы "исцелить" своих больных, религиозный фанатизм одаряет их слепотой. Ужас русской революции, красный террор, реальность сталинских лагерей и все чудовищное настоящее "страны социализма" России - они не видят в упор. В определенном смысле произведения латиноамериканских художников - интересное свидетельство их одержимости, а следовательно, и болезни духа. Фантастическая красота их видений - словно глазурь на пироге, замешанном на крови. Но это уже не кровь марксизма и коммунизма, а кровь его жертв. Хаос в душах и слепота сверху замазаны глянцем священного экстаза.

Диего Ривера умер в 1957 году; его политические взгляды сформировали Фриду, ее религию, ее любовь. Она умирает, не дождавшись от Маркса исцеления. Перед смертью Ривера объявляет венгерское восстание против диктата советской власти "заговором империалистов", со своей новой женой посещает Советский Союз. Он - вечный коммунист на боевом посту. Как и Фрида, он до конца жизни истово верует в Маркса и Ленина, в светлое будущее мира.

Роман "Диего и Фрида" - гибрид лирического осмысления действительности и, как уже было сказано, жанра агиографии. Оба эти жанра прекрасны, одно только в них настораживает: они творят из жизни миф. А миф, к сожалению, опасен тем, что творит из умерших людей богов и героев. Не грех вспомнить, что эти умершие, в свою очередь, творили двусмысленных богов из других смертных. Люди не хотят видеть просто других людей - они творят себе кумиров и "культовые фигуры". И конца этому не видно┘