Почитание имени божьего

Епископ Иларион (Алфеев). Священная тайна Церкви. Введение в историю и проблематику имяславских споров. В 2 томах. - СПб.: Алетейя, 2002, 1231 с.

Какова связь между именами Бога и самим Богом? Являются ли наименования "Яхве" и "Иисус", а также другие имена Божьи, упоминающиеся в Священном Писании, лишь словесными этикетками, придуманными людьми для того, чтобы отличить Бога библейского Откровения от других богов? Или, напротив, имена Божьи открыты самим Богом и потому дают верующему сердцу доступ к самым сокровенным тайнам богообщения?

Все эти вопросы - лишь верхушка огромного богословского айсберга имяславских споров, исследованию которых посвящена двухтомная монография епископа Илариона (Алфеева). Оба тома прекрасно изданы, безупречно отредактированы и содержат множество иллюстраций и фотографий главных участников имяславских споров.

Первые главы книги, носящие обзорный характер, знакомят читателя с пониманием имени Божьего в Библии, а также у святых отцов Восточной Церкви. В Библии именам вообще и имени Бога в частности придавалось особое значение. Древние имена были значащими и отражали характерные черты их носителей. Так, например, имя Иисус означает "Яхве спасает". В библейском словоупотреблении имя Бога служило синонимом самого Бога, как, например, в словах 53-го псалма: "Боже! Именем Твоим спаси меня", а также обозначало присутствие и славу Бога на земле. В патристическом наследии епископ Иларион выделяет две противоположные тенденции: одна из них подчеркивала неименуемость и неисчерпаемость Бога никаким именем, вторая, наоборот, делала ударение на неотделимости имени Божьего от самого Бога в молитвенной, литургической и экзорцистской практике Церкви. Именно вторая тенденция и была впоследствии развита имяславцами.

В последних главах первой части книги автор более подробно останавливается на духовном опыте византийских исихастов и русского монашества. Иисусова молитва ("Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя"), которая была сердцем исихазма, явилась катализатором всех богословских споров о почитании имени Божьего.

Вторая часть книги дает историю имяславских споров от их возникновения на Афоне в 1907 г. до изгнания монахов-имяславцев со Святой горы в 1914 г. Искрой, из которой возгорелось пламя имяславия, послужила книга схимонаха Илариона (Домрачева) "На горах Кавказа", известная современным читателям по ее первому послереволюционному изданию, вышедшему в 1998 г. в Петербурге. В этой книге схимонах Иларион от опыта Иисусовой молитвы переходит к богословию имени Божьего, которое он суммирует в словах св. Иоанна Кронштадтского: "Имя Божие есть Сам Бог". В будущем эта формула стала лозунгом имяславского движения на Афоне и за его пределами. Первый конфликт возник на самом Афоне между монахами, сочувствовавшими идеям схимонаха Илариона, и противниками имяславия, которые считали, что автор "На горах Кавказа" впал в прелесть.

Святейший Синод ответил на этот конфликт поспешным и богословски малограмотным осуждением имяславия как ереси. За осуждением последовала кровавая бойня на Афоне, которая происходила по попущению прибывшего для разбирательства архиепископа Никона (Рождественского), а затем и насильственное расстрижение, отлучение от Церкви и переселение монахов со Святой горы в Россию.

Вторая часть книги написана особенно удачно. С одной стороны, автору удалось избежать лубочного обеления весьма неприглядных сторон церковной жизни: автор не замалчивает ни черносотенный антисемитизм архиепископа Никона, ни нарушение элементарных гражданских прав монахов при их расформировании по монастырям России, ни отсутствие в Церкви культуры серьезного богословского диалога. Он убедительно показывает, что движение, возникшее в недрах церковного опыта, было невозможно остановить окриками сверху и полицейскими мерами. С другой стороны, автор далек от карикатурного очернения всего священноначалия Русской Церкви начала века - искушения, перед которым не устояла ни либеральная пресса, ни религиозная интеллигенция того времени. Так, например, молодой Бердяев после обнародования афонского скандала открыто призывал к расколу. С третьей стороны, при всем своем глубочайшем понимании того, что в молитвенном призывании имени Божьего верующие соприкасаются с самим Богом, епископ Иларион признает, что в суждениях имяславцев было много спорного и неточного.

Книга уникальна тем, что автор ее одинаково уверенно и объективно ориентируется в трех религиозных мирах: русского монашества на Афоне, русской религиозной интеллигенции, поддержавшей имяславие, и церковной иерархии, многие представители которой относились к имяславию враждебно.

Третья, заключительная часть, повествует о продолжении имяславских споров со времен Первой мировой войны вплоть до 90-х годов двадцатого столетия. Любопытно, что оттепель в отношении Синода к имяславцам произошла именно тогда, когда Николай II объявил о своем намерении взять опальных монахов под свою защиту. Синод отреагировал на императорскую милость рядом мер по возвращению имяславцев в Церковь. Однако после отречения Николая II от престола Синод, вышедший из-под опеки государя, вернулся к своей прежней непримиримой позиции по отношению к имяславцам. Патриарх Тихон вновь запретил в служении и отлучил от Церкви многих оставшихся в живых лидеров имяславского движения. К сожалению, церковные прещения не сопровождались богословским обсуждением позиции имяславцев.

В этот период имяславие получило философское обоснование в неоплатонизме А.Ф. Лосева, а богословское развитие почитания имени Божьего было дано священником Сергием Булгаковым. Епископ Иларион отмечает, что взгляды этих религиозных мыслителей не получили той церковной оценки, которой они заслуживают. Надо сказать, что и в своей книге автор ограничивается по большей части изложением взглядов Лосева и Булгакова, сводя свою критику только к общим замечаниям по их адресу.

В конце книги автор призывает создать богословскую комиссию, которая систематизировала бы православное учение об имени Божьем. Принято считать, что развитие церковного вероучения на православном Востоке остановилось либо на догмате об иконопочитании, который был провозглашен на Седьмом Вселенском Соборе в VIII веке, либо на паламитских спорах об отношении божественных энергий к сущности Бога в XIV веке. Таким образом, последние несколько столетий православный Восток пребывает как бы в состоянии догматического летаргического сна, ограничиваясь лишь (во многом правомерным) осуждением догматических нововведений Католической Церкви, а также порицанием доктринального хаоса, царящего в протестантизме.

Учение о связи имени Божьего с самим Богом теснейшим образом соприкасается как с вопросом о присутствии Бога в иконах, так и с духовным опытом исихазма, послужившего причиной паламитских споров. Этот вопрос не высосан из пальца школьными богословами, но вырос в недрах общецерковного опыта и достиг своей богословской зрелости именно в лоне Русской Православной Церкви. Будущее покажет, проснется ли спящий великан от своей догматической спячки, чтобы освоить еще одну тайну Откровения, тайну Божьего имени.