Борис Колымагин Сергей Морозов. Постижение Соловков. Очерки и материалы. - М.: Товарищество северного мореходства, 2002.
Соловки - это, может быть, самый емкий образ Русского Севера. С XV века на "крайсветном острове" возник и вырос монастырь с образцовым хозяйством и с замечательной храмовой архитектурой. О монастыре, затерянном в "окияне-море", ходили легенды. Монастырь - северная крепость. Монастырь - крепкий хозяйственник. Монастырь - духовный оплот православия и, наконец, место политической ссылки. Эти клишированные образы дореволюционной России советское время заменило одним - тюрьма.
С возрождением в начале 90-х на острове монашеской общины стал постепенно оживать и соловецкий миф. На его формирование работает сейчас множество политических, идеологических и культурных факторов. Заходит, скажем, разговор о передаче Церкви земельных угодий, и тут же вспоминаются соловецкие "трудники", выращивавшие в суровых условиях овощи и фрукты. Совершает Владимир Путин визит на остров, и тут же по ассоциации рядом с ним возникают фигуры самодержцев-реформаторов Петра I и Александра II, побывавших в знаменитой обители. Вбрасывается в общественное сознание идея восстановления памятника "железного Феликса" на Лубянке, и тут же Соловецкий камень - память о новомучениках - гасит ее.
К культурным факторам, активно работающим на соловецкий миф, можно отнести книгоиздательскую деятельность Товарищества северного мореходства. Совсем недавно оно выпустило очередную книгу "Постижение Соловков" историка Сергея Морозова (1951-2001). Морозов долгое время проработал в Соловецком музее, и его чрезвычайно волновала судьба монастыря. Не случайно в книге собраны разнообразные материалы, конструирующие метафизику архипелага.
В первой главе исследователь задается вопросом: "Что заставляло соловецких узников оставаться после помилования в месте своего заточения или возвращаться на Соловки уже пожив на свободе? Почему и в советское время многие, узнав о назначении им срока в страшных соловецких лагерях, плакали от радости и благодарили Бога за то, что "сподобились мучение принять в святом месте?" И в последующих главах пытается найти на него ответ.
На первый взгляд он просто рассказывает о достопримечательностях, о духовных традициях твердыни Беломорья, о важных узлах соловецкой истории. Но в этом рассказе автор ищет такие повороты, которые помогли бы читателю увидеть и почувствовать свое родство с открывшимся его внутреннему взору миром. Морозовские Соловки - это особое визуально-духовное пространство, где всякое действие превращается в символ и созерцание. Не случайно в рубрику "Материалы по истории Соловков XIX-XX вв." включены богатые онтологическими обертонами фрагменты писем священника Павла Флоренского. И сам архипелаг рассматривается автором как иконописный образ, как, перефразируя того же о. Павла, "часть земной действительности, своим строением возводящей дух к созерцанию таинства".
Мифы, как известно, определяют поведенческие стратегии отдельных людей и целых сообществ. Соловецкий миф, в рамках которого исследователь разворачивает свое повествование, существенно отличается от дореволюционного. "Великодержавность" мягко выносится за скобки. О восставших против реформ Патриарха Никона монахах говорится спокойно, взвешенно. Экологические проблемы ставятся в зависимость от вопросов духовных, а те, в свою очередь, проецируются в плоскость взаимодействия монастыря с народом.
В этой связи понятно беспокойство автора об отсутствии духовных запросов у жителей островного поселка, многие из которых сегодня, попросту говоря, беспробудно пьют. Волнуют его и перспективы развития коммерческого туризма, который может похоронить саму идею Соловков. Морозовский миф возвращает нас к миру, созданному на полотнах Михаила Нестерова, к странствию отцов-пустынников и мистиков-одиночек. В этом его плюсы. Но и минусы тоже. Обращаясь к наследию Святой Руси, автор лишь вскользь касается братской жизни, попытки воссоздания которой в христианском мире в последние годы предпринимаются все настойчивей. Мы знаем немало мирянских движений на Западе у католиков и протестантов, их замечательный опыт социального служения. Но редко отдаем себе отчет в том, что подобные движения существовали и в Русской Церкви. К ним можно отнести житье-бытье богомольцев, приезжавших на Соловки поработать "для преподобных" год, два, а то и больше.
Между ними возникали действительно тесные, братские связи, а совместное дело помогало также и духовному росту. Братская жизнь не просто вносила живую струю в размеренное существование обители, но и не давала монастырю превратиться в комбинат ритуальных услуг.
В заключение отметим иллюстративный ряд книги и полиграфию. Графические работы Ольги Крестовской удачно дополняют текст, смотрятся свежо и гармонично, а всевозможные изыски издания - бумага с голубоватым отливом, синий шрифт, широкие поля с рисунками и сносками - создают ощущение праздника.
