Андрей Золотарев Л.А. Андреева. "Религия и власть в России". Религиозные и квазирелигиозные доктрины как способ легитимизации политической власти в России. Москва. Научно-исследовательский центр "Ладомир", 2001 г., 251с.
КОГДА Войнович писал свою антиутопию со ставшим знаменитым призывом "перезвездись", мало кто мог и помыслить, что через каких-то несколько лет увидит по ТВ экс-членов ЦК КПСС, стоящих со свечами в Божьем храме и истово крестящихся на икону Святого Великомученика Царя - Искупителя Николая Романова. До религиозных лозунгов-растяжек с надписями "Слава Богу!" еще не дошло, но "солидный Господь для солидных господ", россиянский Бог "национального интереса" уже прочно вошел в нашу повседневность. Как получилось, что загнанная в катакомбы, почти истребленная, осмеянная "воинствующим безбожником" Ярославским и сторонником теории "последнего попа" Никитой Хрущевым, Православная Церковь восстала в сиянии купеческой позолоты иконных окладов и алтарей? Как в сознании "гомо советикуса" понятие "коммунизм" плавно заменилось на "Царствие Небесное", а Ленин - вождь угнетенных, на Христа - защитника их же? Дело в том, что большевистская идеология заимствовала настолько много элементов из Православия и неразрывно связанной с ним государственной идеологии Российской империи, что при обратном демонтаже "коммунистической модели можно собрать, как в конструкторе "Лего", модель той самой России, "которую мы потеряли". Разумеется, только модель, вроде бетонной оболочки храма Христа Спасителя. Подлинную русскость, ту особую атмосферу России, тень которой можно найти на страницах произведений Лескова и Гиляровского, восстановить уже невозможно, к глубокому огорчению национал-патриотов, как невозможно дважды вступить в один и тот же поток. Вся история развития Церкви на Руси, перефразируя известную мудрость древних "жизнь - это подготовка к смерти", являлась как бы подготовкой народного сознания к большевистскому "граду небесному" здесь и сейчас.
Некоторые историки ошибочно полагают, что реформы Петра I противоречат православному, русскому духу. Это совсем не так. Деятельность Петра в области церковной была только продолжением реформ Никона, их логическим продолжением. Церковь окончательно слилась с государством в один несокрушимый монолит - "Бог - государство - самодержавие". Эта концепция Феофана Прокоповича стала как бы предтечей знаменитого: "Православие, Самодержавие и Народность". В этой универсальной формуле государственного процветания достаточно заменить отдельные составляющие, чтобы она была всегда адекватна к изменениям идеологической моды. Например, "самодержавие" на "однопартийность" или "просвещенный абсолютизм", или "православие" на "сайентологию". Одновременно с привязкой Церкви к государственным бюрократическим структурам начался и процесс упадка и разложения Церкви, неразрывно связанной с судьбой дома Романовых. Категорическое заявление "умом Россию не понять" очень устраивало и царей земных, и церковных иерархов. Формула эта перекликалась через века с "мнением - матерью падения" преподобного Иосифа Волотского. Отсюда рукой подать до резолюции Александра III на докладе о малограмотности российского населения: "И слава Богу". Интересен феномен патологического внимания последнего российского самодержца из Романовых Николая II к внешней атрибутике России XVII века. К 1917 году, например, планировалось удалить все иностранные термины из "уложения о наказаниях" и переодеть армию в форму, имитирующую наряды стрельцов времен Минина и Пожарского. Тяга, кстати, свойственная и президенту Ельцину. Что стоит, например, утренняя борьба с медведем после ендовы медовухи. Можно даже сказать, что "бунташный век" является каким-то недостижимым градом Китежем для государственной власти в России.
Советскую власть ошибочно считают властью, стоящей на позициях марксизма. Скорее советская вера - это какое-то постправославие с элементами возвращения к аввакумовскому старообрядчеству, имеющая лишь внешние признаки марксистской идеологии. Преемственность Советской России по отношению к России досоветской очевидна не только сфере идеологии, но и других государственных начинаниях. Коллективизацию можно противопоставить реформам 1861 года, а индустриализацию считать продолжением "трудов Петровых". Православные христианские традиции особенно явственно видны в заимствовании пантеона мучеников за веру, тут же востребованных большевистской революцией. "Пещное действо" Сергея Лазо. Лейтенант Шмидт, как Федор Стратилат. Маруся Спиридонова в роли Марии Египетской и т.д. и т.п.
Недаром знаток Советской России Арнольд Тойнби констатировал: "Как под Распятием, так и под Серпом и Молотом. Россия - все еще "святая Русь", а Москва - все еще "Третий Рим". Книга Ларисы Андреевой написана удобным для чтения языком и изобилует малоизвестными историческими фактами. Чтение интересное не только для специалиста, но и для любого мыслящего человека. Книга однозначно приводит к выводу, что "Россию, которую мы потеряли", лучше не искать.
