"Поэзия есть возвращение человека к началу вещей"

ВОТ И завершилсЯ посвященный памяти святителя Филарета, митрополита Московского, первый в истории отечественного Интернета поэтический конкурс на лучшее стихотворение на религиозную тему. Больше ста авторов из России, Украины, США, Германии, Израиля приняли участие в поэтическом соревновании. Авторы самые разные: известные и неизвестные вовсе, те, чье мировоззрение связано с христианством, и те, кто находится в духовном поиске или в смятенном состоянии духа и готов поверить в то, что Бога нет. Разные стихотворения оказались собраны на одном сайте (www. chat.ru/~ uspenie): наряду с профессионально сделанными вещами немало скромных текстов, основное достоинство которых скорее в чистоте и пламенности побуждений. На конкурс, напомним, принимались стихи на библейские и евангельские сюжеты. Не отвергались при этом и произведения, где авторы так или иначе обозначали свое отношение к духовной вертикали.

Перед жюри стояла непростая задача. Нужно было оценить присланные тексты не только с художественной, но и с содержательной стороны, учитывая специфику религиозных стихов, в которых риторика нередко соседствует с поэзией. Для выявления призеров была разработана следующая процедура. Каждый член жюри выставляет свои оценки по пятибалльной системе. Оценки эти складываются вместе. Тот автор, чье стихотворение набирает больше всего баллов, и занимает первое место. Таких авторов оказалось несколько. Это Иван Дмитриев, Николай Переяслов, Мария Ходакова и Владимир Тугов. Посоветовавшись, члены жюри решили не выделять какого-то одного победителя и всех четырех поэтов наградить памятными подарками. Недалеко отстали от призеров Ирина Бессарабова, Алексей Коровин, свящ. Константин Кравцов, Виктор Кротов, Надежда Муравьева, Мария Романушко, свящ. Андрей Спиридонов, Дмитрий Щедровицкий.

По результатам конкурса вскоре будет составлен сборник, куда войдут все заслуживающие внимания стихотворения. Но уже сейчас перед составителями встал непростой вопрос: "А что мы понимаем под духовной поэзией? По каким признакам мы считаем одно стихотворение религиозным, а другое - только эксплуатирующим библейские лексику, сюжет, коллизии?" Традиции духовной культуры пронизывают всю нашу литературу. Но, понятно, далеко не каждое обращение к известным темам становится фактом религиозной поэзии. Известны многочисленные стихотворные примеры, где религиозная атрибутика не могла скрыть нехристианского, порой агрессивного мировоззрения. Для ответа на эти вопросы можно было бы пойти апофатическим путем. Ведь и так, без всяких теоретических построений, понятно, что в действительно религиозных текстах не должно быть гордыни, тщеславия, ксенофобии и т.п. Если стихотворение свободно от них, то оно достойно быть включенным в сборник. Но такой подход все-таки ущербен. Жестко следуя ему, мы рискуем потерять действительно значимые вещи, выплеснуть с водой и ребенка.

Многие тексты классиков, например, оказались бы за границей религиозной поэзии. Скажем, стихотворения Лермонтова, у которого немало искусительных мест (недаром его Демон столь притягателен). Здесь, вероятно, следует говорить о смертных грехах, убивающих саму идею религиозного стихотворения, и прегрешениях.

Если мы пойдем путем катафатическим, то также столкнемся с очевидными трудностями. Подлинная духовная поэзия близка молитве. Не случайно архиепископ Иоанн (Шаховской) утверждал, что "поэзия есть возвращение человека к началу вещей". Адам в раю был абсолютно свободен, и если бы он действительно писал стихи, то они были бы все религиозны. В падшем мире творчество подпитывается, увы, из замутненных источников, и свобода нередко служит возвеличиванию образа зверя в человеке. Однако в человеке есть, мы знаем, и другой полюс, где он являет себя как образ Божий. Панорама религиозной поэзии начала XXI века скрыта в тумане, мы с трудом различаем отдельные ее штрихи. Филаретовский конкурс, смеем надеяться, позволил высветить один из фрагментов этой, пока во многом таинственной для нас картины.

Иван Дмитриев

Когда встаю я поутру
С душою, ко греху готовой,
Мне кажется, что я умру
И что не призван к жизни новой.

Мне кажется, что Бога нет.
И смысла нет брести по свету.
И, сколько б я ни прожил лет,
Все прожитое канет в Лету.

Когда унылой и пустой
Мне предстает моя дорога,
Тогда молитвою простой
Прошу я милости у Бога.

И тоненький надежды луч,
Небесной свежестью сияя,
Легко пронзает толщу туч
И светит мне, меня спасая.

И снова полон жизни я
И жду Святого Воскресенья,
Когда предвечный Судия
Исполнит правдою Творенье.

Мария Ходакова

* * *

Когда ребенок умирал в больнице,
подобный первой букве на странице,
а дальше - белизна, провал - зима
была за окнами, в весну перетекая.

Я шла по коридору, примириться
с судьбою не желая, а сама
все думала о том, кто я такая,
чтоб восставать, чтобы сходить с ума,

чтоб возникать, где можно лишь молиться.
Полуатеистка, глядя в полумглу
на красный угол нежилой палаты,
сказала тезке: "Помнишь, не могла Ты

отдать Его. Я тоже не могу".
Что было дальше - не ночной кошмар,
не бред, - но мне, не чающей ответа,
вдруг сверху из стены явился шар,

снопом лучей ударив в грудь, как жар;
светящийся, как будто свет без света,
и мне сказал - точней, сказал без слов:
"Все будет так, как просишь". На постели

больничной я в ту ночь спала без снов.
В семь был обход. Врачи остолбенели:
ребенок мой наутро был здоров.
...Я шла по коридору еле-еле.

Владимир Тугов

Мне снился сон: меня в печали
от Церкви братья отлучали.
В каком-то черном облаченье
я сам молил об отлученье.

И, хмуро глядя на распятья,
просил не милости - проклятья.
А после плакал. Молча. Горько.
Ведь было выстрадано столько!

Потом - за посох. И - в дорогу.
Мой путь был труден, слава Богу...

* * *

...Он глядел на звезду - на сиротскую, вдовью,
Сквозь палаческий мрак, сквозь казнящую тьму:
Переполнилась чаша и пенится кровью,
Как же грех мировой понести одному?

Он решился - и длится Голгофская кара,
Ей в веках и народах не видно конца,
И стоит Вероника у Бабьего Яра,
Умирающим пот отирая с лица.

Борис Косенков

КОЛОВОРОТ

Кто мне срок соизволил отмерить?
Кто судьбы прочертил мне дугу?
И хотел бы я в Бога поверить -
да пока что никак не могу.

Не рождают в душе отголоски
благочестия и красоты
те смолою пропахшие доски,
те оклады, киоты, кресты...

И пускай без расчета, без мысли,
не жалея и не ценя,
как ведерко на коромысле,
жизнь расплескивает меня...

Но и в небе не вижу оплота. Бога нет!..
А я был - так исчез
в бесконечности коловорота
ко всему равнодушных веществ.

* * *

Сосны-свечи уже возжжены...
Но не бойся, они не сгорают
Там, где чистый глоток тишины
И смятенье в догадках о рае.

Там, над соснами, есть острова -
Царство книг на краю аналоя.
Посмотри, как умеет трава
Быть возвышенной> и неземною...

Виктор Кротов

* * *

Заскорузлым душам
долго надо биться друг об друга,
чтобы треснула корка.

* * *

Душа растет быстро и просто.
Ее уже начинает стеснять тело -
как облезлое пальтишко
с короткими рукавами.

ОСЕНЬ (ИЗ РИЛЬКЕ)

Пусть эта осень жизни не равна,
Но тяжелей иного звездопада
Вся тайна умиранья листопада,
>Когда вполне не явлена она,

Хотя ложится золотом листва,
Покров земной собою довершая,
Как будто тень утраченного рая,
Как будто сень могильного холма.

Но есть иное. Или - есть Иной,
Кто все содержит в таинстве прощенья.
И со Креста объемлет шар земной -
Высоты все и все его паденья.

"БЕСЕДУЮ С СЕРДЦЕМ МОИМ" (Пс. 76:7)

Ты заперто во мне. Заключено.
Ты кажешься моим. На самом деле
Ты не мое. Ты просто мне дано.
Ты временно. Ты знаешь о пределе.

Ты знаешь натяженье тетивы,
Когда нельзя. Ты знаешь о запретах.
Ты знаешь кровь, падение и рвы.
Нет, ты не знаешь ничего об этом.

Нет, ты не знаешь ничего. Опять,
Крича во сне, самой себе чужая,
Тебя, тебя я буду окликать,
Твои рывки почти опережая.

Ты никогда не думаешь о том,
Что в этой тьме от края и до края
Ты не одно. Мы все-таки вдвоем.
И тьма горит. И нет ее. Я знаю.

* * *

Деревня. Осень завершилась.
Вновь след тумана невесом.
Мороз под утро - Божья милость.
И луч рассвета Прямо в дом.

И дальний зов Огня большого.
Как откровенье и предел.
И на ветру живое слово,
Как будто ангел пролетел.

ФАВОРСКИЙ СВЕТ (ПРЕОБРАЖЕНИЕ ГОСПОДНЕ)

Берет в болотах вечного забвенья
Свое начало времени река,
А цепь событий составляют звенья,
Металл которых есть металл греха.

Грех - сила тяжести, грех - тяжесть силы,
Грех - это тьмы подземные лучи...
Была бы наша жизнь невыносима,
Когда бы не Фаворский свет в ночи.

Фаворский свет! Огонь Преображенья
В небесных звездах, в огоньках лампад.
При нем виднее наши пораженья
И ясно виден слишком близкий ад.

Фаворский свет! Он в покаянном плаче,
В глазах святых намоленных икон.
Он - благодать Господня. Это значит,
Что перед ним - бессмыслица закон.

Фаворский свет! С души он смоет камень
В тот миг, когда смогу я повторить
Вслед за Христовыми учениками:
"Как хорошо нам здесь с Тобою быть".