Священник Владимир Редакция не может полностью опубликовать особое мнение о. Владимира Шмалия из-за его большого объема, однако мы постараемся донести до читателей его основные положения.
В записке, прилагающейся к основному тексту документа, отец Владимир говорит, что в силу того, что он поздно узнал о своем участии в комиссии по богословским изысканиям священника Георгия Кочеткова и принял участие в ее работе только 18 октября, когда текст заключения был в основном готов, он предупреждает, что "уровень моей осведомленности в изучаемом вопросе, как мне представляется, недостаточен для того, чтобы вполне и во всех пунктах солидаризоваться с подготовленным текстом заключения. Тем не менее, поскольку мне все-таки удалось прочесть основные произведения, входящие в корпус трудов, анализировавшихся комиссией, я счел необходимым представить вниманию комиссии свои посильные предварительные соображения".
Далее говорится, что "из распоряжения Его Святейшества не следует с полной ясностью, что именно должна была проанализировать комиссия: всю ли теоретическую сторону деятельности священника Георгия Кочеткова включая доктринальные основания его практики или же только опубликованные им произведения. По всей видимости, речь все же должна идти об опубликованных произведениях, но при этом там, где это возможно, следовало бы провести анализ и богословско-доктринальных предпосылок его системы и деятельности в целом".
В пункте 3 отмечается, что "среди изданных свящ. Георгием трудов нет произведений, которые в полном смысле слова можно было бы назвать богословскими исследованиями". При этом "сложно судить о том, имел ли он опыт самостоятельного научно-богословского анализа и критической научно-систематизаторской работы... Это далеко не праздный вопрос, если учитывать, что свящ. Георгий представил миру ни много ни мало, как новый опыт изложения вероучения Церкви, а также новаторские рекомендации по приуготовлению к совершению и совершению таинств Крещения и Миропомазания. От ответа на данный вопрос будет зависеть и метод окончательной оценки его деятельности в целом".
Далее отец Владимир говорит, что в случае, если "его "система" имеет солидный научный базис, то тогда обсуждение его трудов должно производиться в поле богословского дискурса и методов научной полемики". Пока же "рассматривать утверждения свящ. Георгия даже в качестве теологуменов в рамках какой-то гипотетически существующей системы не представляется возможным и все его новации следует считать богословски необоснованными и как таковые выходящими за рамки академической богословской традиции". При этом "нет необходимости всякий раз проводить особое богословское исследование, чтобы аргументированно доказывать, почему именно свящ. Георгий не прав┘ Достаточно показать факт отличия утверждений свящ. Георгия от церковного вероучения и констатировать то, что свящ. Георгий не взял на себя труда обосновать своих новаций".
В пунктах 4-16 о. Шмалий анализирует учение о. Георгия о кахетизации, которая является одним из основных моментов, определяющим контекст его трудов. В пункте 10 отмечается, что: "На первом и втором "этапах" катехизации существует свое "правило" или "символ веры"". Проанализировав их, отец Владимир приходит к выводу, что: "В первом "символе веры" говорится о Едином Боге - Творце мира и человека, и о Помазаннике Иисусе, соделанном Богом Спасителем и Судией мира. Церковные догматы о Боге-Троице и Лице Господа Иисуса Христа в символе отсутствуют. Дух Святой упоминается вскользь, в связи с помазанием Иисуса. Второй символ веры также не дает ясного Церковного учения о Пресвятой Троице┘
Иначе говоря, оба этих символа допускают интерпретацию, квалифицированную в свое время Церковью как ересь".
В пункте 14 говорится о том, что, существует ли "Символ веры" для третьего уровня, можно судить по трудам св. Георгия, и по рассмотрении их делается следующее заключение: "Можно было надеяться, что неполноценность символов "первого" и "второго" уровней будет восполнена на "третьем", когда оглашаемым будет представлено наконец учение Церкви. Но увы. На вершине всей многоступенчатой огласительной системы свящ. Георгия находится не церковное учение, а созданное им же самим взамен (вероятно, по его мнению, устаревших?) Никео-Цареградского Символа веры, определений соборов и речений св. отцов весьма странное "догматическое творчество" самого свящ. Георгия".
В пункте 17-19 рассматривается заявление свящ. Георгия Кочеткова для "НГ-религий" - "Да я могу все это подтвердить и подписать". О. Владимир пишет: "Принципиально важным в данном заявлении следует считать заверения в его верности святоотеческому наследию, что немаловажно, с учетом критики в его адрес в связи с практически полным отсутствием святоотеческого материала в его диссертации и катехизисах", а то, "как понимает свою приверженность святым отцам свящ. Георгий, можно увидеть из его выступления "Современное богословие". Свою позицию свящ. Георгий мудро предпочитает обосновывать мнениями авторитетных православных богословов - прот. Александра Шмемана и прот. Иоанна Мейендорфа".
Пункт 20: "То есть, если следовать логике свящ. Георгия, это именно он в высшей степени поддерживает "святоотеческое наследие", повторяя не букву, а дух отцов. Здесь, конечно, может закрасться небольшое сомнение - достаточно ли лишь одного устремления к "созданию нового языка для вечно новой Христовой Истины" для того, чтобы наверняка оказаться в "духовной преемственности со святыми отцами", но у свящ. Георгия такого сомнения не возникает. Нигде в его произведениях мы не найдем и тени сомнений в своей правоте".
Пункт 21: "Обосновав свое право на создание "нового языка", свящ. Георгий развивает свои мысли о богословии уже без помощи авторитетных богословов".
В пунктах 22-23 рассматриваются труды свящ. Георгия о Святом Писании и Святом Предании. "Полное христианство, надо думать, состоит из полных христиан, то есть тех, кто прошел полноценную катехизацию, а поскольку ее пройти по нынешнему оскудению негде, как у свящ. Георгия, то, соответственно - полное Христианство есть не что иное, как община свящ. Георгия... Свящ. Георгий не просто проговаривается, он совершенно определенно декларирует превосходство своей общины (Православия как Церкви) над "Православием как конфессией", то есть, надо разуметь, Русской Православной Церковью".
В пункте 24 утверждается, что "вершиной системы свящ. Георгия является гносис, "эзотерическое христианство" и по его разбору заключение: "Можно высказать предположение о том, что ключевым для "системы" учения свящ. Георгия и для его личной уверенности в истинности этого учения является вера в наличие у него особой "пророческой харизмы". Замечательным образцом такого самопонимания может служить "беседа о мистике "божественного мрака", где он фактически уподобляет себя Моисею, ведущему народ (читай - катехуменов "второго уровня") к боговедению. Такого рода сближение мог позволить себе св. Григорий Богослов, но для свящ. Георгия это вовсе не дерзновение, поскольку он, как мы видели, "показал" свою преемственность со "святоотеческим духом".
Дарья Гармоненко