Как управляется РПЦ?

Высшее церковное управление, система органов, которые принято называть словом Патриархия, пожалуй, самая заметная для общества и государства часть церковного организма. Она по праву выступает главным их контрагентом в диалоге с Церковью, приводит в действие Церковь как институт, служит ее головным мозгом.

Почти через месяц после окончания Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви в прессу просочились сведения о готовившейся Отделом внешних церковных связей "радикальной реформе церковного управления" ("НГ-религии", 11.10.2000). Преобразованный ОВЦС должен был стать мощным исполнительным органом, сконцентрировав почти все функции по управлению Церковью. Намечавшаяся реформа не удалась. Чтобы ни было причиной такого поворота событий - мнения комментаторов разошлись по этому поводу, - сама попытка проведения таких преобразований не может быть понята и оценена вне истории высшего церковного управления в минувшем столетии.

Первые 15-20 лет уходящего века для Российской Церкви ознаменованы вызреванием и осуществлением глобальной реформы высшего управления. Поместный Собор 1917-1918 гг. положил конец 200-летнему периоду синодального, по существу светского, управления Церковью и восстановил естественную для нее систему патриаршего управления. Исключительно важно, что эта реформа была осуществлена соборным деянием, а, скажем, не царским правительством. Собор обеспечил молодому институту патриаршей власти необходимую легитимность. Теперь надо было построить новые эффективные институты высшего церковного управления и отладить их работу. Это была важнейшая задача, которая стояла перед Русской Церковью в начале столетия. Для этого требовалось время, которого у нее не было.

С 1918 г. Церковь была поставлена перед необходимостью искать средства легализации себя и своих органов управления. Шаги, предпринятые в этом направлении ее предстоятелями, привели к кризису легитимности высшего церковного управления. Легальность и легитимность - Сцилла и Харибда русской церковной истории 1917-1943 гг. - надолго стали главной заботой высшего церковного управления РПЦ. В этих условиях эффективность его органов отходила на второй план.

Только издание в 1927 г. "Декларации" митрополита Сергия (Страгородского) позволило Русской Церкви обрести под ногами почву легальности. Сложнее обстояло дело с поисками легитимности новых органов. С этой точки зрения 1927 г. стал роковым для Русской Церкви. Множество раскольничьих групп, ревность которых порой подогревалась провокаторами НКВД, ставило под сомнение правомочность действий митрополита Сергия и образованного им Синода. Лишь в 1945 г., после соборного избрания на Патриарший престол митрополита Алексия (Симанского), легитимность церковного управления была восстановлена.

Современники не стеснялись называть Патриарха Алексия I великим Патриархом. Это действительно было так. И не только потому, что его патриаршество было самым долгим в истории Русской Церкви. Он был последним в ряду тех харизматических персон, которые символизировали собой Русскую Церковь, ему удалось создать эффективную систему высшего церковного управления. Главную ее особенность можно обозначить как патриархоцентризм.

По Положению об управлении РПЦ 1945 г. Русская Церковь "возглавляется Патриархом... и управляется им совместно со Священным Синодом". Синод состоял из шести человек и был компактной, мобильной структурой. Синодальные отделы только создавались. Тогда все они помещались в Чистом переулке рядом с резиденцией Патриарха. Это облегчало контроль за их работой с его стороны, а работники отделов чувствовали себя его сотрудниками. В 40-50-х гг. еще не было необходимости в создании при каждом отделе мощного аппарата. Образованный в апреле 1946 г. Отдел внешних церковных сношений состоял из трех человек: председателя, митрополита Николая (Ярушевича), референта и машинистки. Активно работали на Патриархию интеллектуальные силы Церкви. Московский Богословский институт, будущая Духовная академия, по Положению об управлении находился "в ближайшем ведении Патриарха".

Консолидации церковного управления способствовала особая психология привлеченных к нему людей. Они были убежденными сторонниками линии митрополита Сергия на легализацию церковного управления. Изменение отношения к Церкви со стороны государства они воспринимали как историческую победу дела Патриарха Сергия и свою. В результате даже при наличии внутри епископата различных течений перед лицом государства Церковь выступала как единый институт с центром в Патриархии. Высшее церковное управление смогло выработать стратегию жизни Церкви и корректировать ее в соответствии с изменяющимися условиями.

Однако с конца 50-х гг., с момента начала "хрущевских гонений", возрастающее давление на Патриархию ставит под сомнение эффективность сложившейся системы. Патриарх стареет (в 1961 г. ему было 84 года). Возрастает его "опека" со стороны компетентных органов, которые все активнее стремятся изолировать Патриарха. С другой стороны, уходит поколение "титанов", старых архиереев. Контакты с Православными Церквями и католиками заставляют искать специалистов по каждому направлению: одной машинисткой уже не обойтись, осознается необходимость создания гибкого и действенного аппарата.

В этот момент в составе высшего церковного управления появляется 30-летний архимандрит Никодим (Ротов). В 1960 г. он возглавил Отдел внешних церковных сношений. Центр церковного управления из Чистого переулка постепенно перемещается на улицу Рылеева, куда вскоре и переехал ОВЦС. Точнее, у высшего управления РПЦ появляется несколько центров: центр легитимности остается в Патриархии, а центром эффективности становится ОВЦС.

С 1961 г., когда епископ Никодим (Ротов) вошел в Священный Синод, можно отсчитывать новый период в истории высшего церковного управления. Формально ничего не изменилось. Синод лишь пополнился двумя постоянными членами. Но в ОВЦС митрополит Никодим создает разветвленный, четко действующий аппарат. Теперь здесь концентрируются интеллектуальные силы Церкви. Митрополит Никодим лично занимается подбором кадров; ему удается вырастить собственное поколение архиереев. Его продуманная международная деятельность во многом ослабила пресс государства. Так, приглашение студентов-африканцев в Ленинградскую духовную академию предотвратило ее закрытие. В силу своей харизмы митрополит Никодим становится фактическим главой Русской Церкви и в силу этого отдел берет на себя функции не только сугубо внешних связей, но и вообще связей с "внешним" миром, в частности - с государственными органами. В ведении Управления делами, возглавляемого архиепископом Пименом (Извековым), будущим Патриархом, de facto оказываются лишь внутренние дела Церкви.

Никодимовская схема церковного управления за 20 лет функционирования показала свою эффективность. Рассредоточение центров легитимности и эффективности было блестящим тактическим ходом. Оно дало высшему церковному управлению возможность действовать даже в эпоху хрущевских гонений, не допустило его полного паралича и в конечном счете ослабило давление на Церковь. Но здесь был заложен и серьезный недостаток: рассредоточение функций между разными органами было чревато их взаимной изолированностью. Увеличение патриархийного аппарата вело к формализации отношений внутри синодальных структур. Это могло быть компенсировано высокой идейной мотивацией сотрудников. Но "никодимовское" поколение архиереев не было так спаяно идейно, как послевоенное. Похоже, оно вообще не имело общей идеологии. Монолитность его и бицентристского высшего управления держалась исключительно на энергии митрополита Никодима.

Стань митрополит Никодим после смерти Патриарха Алексия следующим Предстоятелем РПЦ, вполне возможно, в 1971 г. родилась бы новая схема управления Церковью: центры легитимности и эффективности снова соединились бы; появилась бы новая патриархоцентричная система с аппаратом, работающим на первое лицо. Однако этого не случилось. Сотрудники КГБ, настоявшие на том, чтобы митрополит Никодим снял свою кандидатуру с выборов патриарха, очевидно, уже прочувствовали слабые места бицентристской схемы управления Церковью. В последующие 20 лет они в полной мере использовали ее слабые стороны.

Скоропостижная смерть митрополита Никодима летом 1978 г. положила конец эффективной деятельности такой системы. Средств, чтобы реализовать свой потенциал, у ОВЦС было все меньше: достойного преемника митр. Никодиму не нашлось. Сказалась и новая тактика государства. Органы госбезопасности берут курс на изоляцию центров церковной власти. Пастырские поездки Патриарха, его встречи с клиром и мирянами становятся практически невозможны. Келейник Патриарха Пимена вспоминал, что в Ульяновске Предстоятеля РПЦ, путешествовавшего по Волге, не пустили даже в местный храм, а вышедший ему навстречу архиепископ Чебоксарский получил от властей суровое взыскание. Само слово Патриарха было строго лимитировано. Изоляция центра легитимности - первый шаг на пути к делигитимизации церковной власти.

Одновременно начинается "прикармливание" государством центра эффективности церковного управления - Отдела внешних церковных сношений. Зарплаты у его рядовых сотрудников в конце 80-х достигали 600 рублей в месяц при средней зарплате министерского чиновника 240 рублей. В результате власть сумела расчленить высшее церковное управление, взаимоизолировать его органы, свести их деятельность к решению локальных, а не стратегических задач. Синодальные отделы начали работать на себя и свое руководство, а не на благо всей Церкви.

Похоже, к концу советского периода наследники Евгения Тучкова сделали то, что не удавалось ему самому: вбили клинья в само тело Церкви - между епископами и клириками, между священниками и мирянами, между неофитами-интеллектуалами и иерархами, между разными группами мирян, между различными синодальными отделами. Все эти трещины дали себя знать в последнее десятилетие. Короткий период празднования Тысячелетия крещения Руси, когда на волне воодушевления Церковь как будто вновь выступила единым фронтом, сменился эпохой многочисленных внутренних конфликтов.

Думается, лишь юбилейная эйфория не позволила сразу заметить крайне низкую эффективность высшего церковного управления. Поначалу оно развивалось по накатанной схеме: в рамках прежней системы множились синодальные отделы. Мало кто задумывался об их эффективности. Важно было "закрыть" новое направление церковной деятельности: образование, благотворительность, связь с армией. Аппарат Чистого переулка принципиально не менялся: не было создано ни аналитических, ни информационных структур, ни полноценной канцелярии. Новые отделы создавались без какого-либо общего плана и быстро пускались в "свободное плавание". Вместо создания системы управления происходило распыление власти Патриарха. За 10 лет высшее церковное управление так и не сумело выступить как единый институт и выработать единую стратегию возрождения церковной жизни.

Правда, отдельные, но, увы, не системные попытки реформировать высшее управление предпринимались. Уже в 1992-1993 гг. диакон Андрей Кураев, бывший в начале 90-х референтом Патриарха, высказывал идею о создании аналитического управления при Патриархе. Тогда эта идея не получила хода "за недостатком средств". Позднее было создано Информационное агентство Русской Православной Церкви (ИА РПЦ). Оно должно было входить в структуру Управления делами, но и это начинание не получило дальнейшего развития. Единственным проектом ИА РПЦ стало ток-шоу "Канон" на ТВ-6. Действительно работающим новым институтом оказался Церковно-научный центр "Православная энциклопедия", выросший из издательства Валаамского монастыря, а в августе 2000 г. получивший статус синодального отдела. Его руководителю Сергею Кравцу удалось мобилизовать значительные интеллектуальные и финансовые ресурсы и обрести в системе Патриархии более или менее устойчивое положение. Однако и "Православная энциклопедия" занимается развитием "своих" проектов и пока не играет существенной роли в системе высшего управления Русской Церкви.

Казалось бы, прошедшее десятилетие наглядно показало слабость и неэффективность нынешнего церковного управления. И вот накануне Юбилейного Собора председатель Отдела внешних церковных сношейний выносит на обсуждение Синода предложение, которое фактически должно узаконить систему управления 60-70-х гг.: сосредоточить практически все функции церковного управления в руках преобразованного ОВЦС, а Управлению делами предоставить заниматься лишь контактом с епархиями. Казалось бы, в этом случае Патриарх наконец мог бы получить в свое распоряжение отлаженный аппарат ОВЦС. Но на самом деле радикализм этой реформы условен. Воспроизводя схему церковного управления 30-летней давности, она повторила бы и главный ее порок - рассредоточение центров церковной власти - легитимности и эффективности. Иными словами, легитимность (с церковной точки зрения) была бы в Чистом переулке, а эффективность сосредоточивалась бы в Даниловом монастыре.

Подведем итоги нашего очерка.

1945-1961 гг. - период Чистого переулка: легальное, легитимное, эффективное высшее церковное управление, центром которого является Патриарх.

1961-1978 гг. - период ОВЦС (никодимовский): высшее церковное управление легально, эффективно (за счет работы ОВЦС), легитимно (за счет харизмы Патриарха); рассредоточение центров эффективности и легитимности.

1978-1990 гг. - поздний застой: высшее церковное управление легально, но все менее эффективно, постепенно слабеет его легитимность; растет корпоративная отчужденность, поощряемая КГБ, между различными синодальными структурами, между центрами церковного управления.

1990-2000 гг. - Святейший Патриарх Алексий II пытается вернуться к схеме патриархоцентричного управления без ревизии последующего опыта. Неэффективность церковного управления становится очевидна, продолжает слабеть его легитимность, высказываются сомнения в его легальности (основание - неисполнение Устава РПЦ: отсрочка созыва Поместного Собора). Центры церковного управления по-прежнему разобщены, попытки создания новых структур не подчинены единой стратегии и не всегда удачны. Общий кризис высшего церковного управления.

Итак, в начале XXI века перед Русской Церковью снова стоят те же задачи, что и 100 лет назад. Ей жизненно необходимо построить новые канонически правомочные органы высшего церковного управления - легальные, легитимные и эффективные. Сегодня церковное управление должно вобрать в себя все лучшее, что было создано на этом поприще в 40-70-х гг. Прежде всего необходимо обеспечить единство центров церковной власти - легитимности и эффективности. Только в этом случае высшее управление сможет выступить как монолитная консолидирующая сила. Следовательно, всякое институциональное строительство должно вестись вокруг Предстоятеля Русской Церкви. В непосредственном подчинении Патриарха необходимо создать дееспособный компактный аппарат, в который были бы привлечены высокомотивированные интеллектуальные силы. Они должны взять на себя разработку стратегии возрождения Русской Церкви. Однако события последних 10 лет показали, что старые кадры воспроизводят старые, не эффективные схемы. Инициаторами строительства новых институтов должны стать новые люди.